Выдающийся американский историк, автор «Кровавых земель» опубликовал рецензию на англоязычное издание «Хатынской повести» Алеся Адамовича.
Рецензия вышла в самом престижном британском интеллектуальном журнале Times Literary Supplement. Как сообщили «Нашей Ниве» в издательстве «Глагослав», которое осуществило перевод книги Адамовича, рецензия такого выдающегося историка вызвала скачок продаж книги.
«Глагослав» произвел настоящий «белорусский прорыв» на англоязычном рынке.
Вышло переработанное переиздание «Дикой охоты короля Стаха» Короткевича (предшествовавшее этому издание было сделано в Москве, в практически некоммерческим издательстве, которое занималось продвижением советской литературы на Западе.) К печати готовится перевод романа Наталки Бабиной «Рыбин город».
Предлагаем Вам перевод рецензии Снайдера на «Хатынскую аповесць». Рецензия впечатляет.
Слово «Хатынь» имеет два значения. Первое — название деревни, уничтоженной немецкими оккупантами вместе со всеми жителями во время Второй мировой войны. Расположенная на пути наступления немецких войск на Москву и отступления из нее, лесистая и болотистая Беларусь была ареной самого жесткого за всю войну противостояния между партизанами и оккупантами. Политика оккупантов была беспощадна: «Вся деревня ответствена за налеты партизан».
Помимо 300 тысяч убитых в результате таких же репрессий против белорусов, какие произошли в Хатыни, немецкими войсками на территории Беларуси уничтожено около полумиллиона белорусских евреев, умерло от голода около 700 тысяч советских военнопленных.
В Германию вывозили скот, а иногда и молодежь — на каторгу.
Во время Великой Отечественной войны половина населения Беларуси либо погибла, либо была вывезена с ее территории. Война прошлась по Беларуси своей смертоносной косой как ни по какой другой стране.
«Хатынь» — это еще и яркая иллюстрация советской послевоенной политики: советы не признавали Холокоста, объявили военнопленных предателями и превратили жертв немецких зачисток в призрачное оружие враждебной пропаганды.
Из сотен деревень, где фашисты в хлевах сожгли всех до одного жителей — детей, женщин и мужчин, — именно Хатыни достался мемориальный комплекс.
Советские власти использовали название деревни, чтобы прикрыть свое собственное военное преступление. «Хатынь» звучит и пишется почти как «Катынь» — место, где НКВД в 1940 году расстрелял тысячи польских пленных, в основном представителей интеллигенции. Это случилось до нападения нацистской Германии на СССР в 1941 году, вскоре после совместного вторжения этих государств, тогда еще союзников, в Польшу.
Вторая мировая для Советского Союза состояла из двух отдельных войн: полностью забытой и той, которую выборочно помнят. С
С 1941 по 1945, когда Гитлер обманул Сталина и немецкие войска напали на СССР, Германия продолжала массовые убийства в еще больших масштабах -сожжение Хатыни в
С 1945 по 1991 — с конца войны до развала СССР — советская пропаганда целенаправленно подменяла первую войну второй, в которой СССР и его граждане однозначно представлялись как жертвы и победители. Немецкие преступления затмили советские.
Хатынь должна была затмить собой Катынь. Открытие мемориала жертвам Хатыни в 1969 году трансформировало страдания жителей Беларуси в геополитическую пропаганду.
Система требовала холодного цинизма: когда единственным приоритетом было будущее социалистического государства, лишь история, служившая целям современности, могла иметь право на существование. СССР хотел запутать, подменить убийства поляков в Катыни хатынской трагедией. Советские пропагандисты понимали, что лишь немногие будут помнить и различать две этих бойни.
Тем не менее, даже в увековечении памяти о Хатыни был риск: сталинистская мифология провозглашала главной героиней и мученицей Россию, между тем мемориал в Хатыни напоминал, что белорусы воевали и гибли пропорционально большим числом, чем жители России.
Как и любая смена линии партии, разрешение на мемориал в Хатыни открыло новые бесценные возможности для советского искусства.
Монументализация Хатыни позволила Алесю Адамовичу писать о партизанской войне в его родной Беларуси. Его «Хатынская повесть», вышедшая в 1972 году, была надежно защищена названием и принятием советских редукционистских идей о вине фашизма за все — идей, проводимых в начале и в конце книги. Однако Адамович почти сразу переходит от политики к литературе, от официозной памяти к памяти литературной. Его история — тихий рассказ от лица партизана, который боролся с немцами в
Действие происходит приблизительно в год его открытия.
Примечательно и то, что история ослепшего после ранения Флориана, для которого возможно представить своих
«Что оно такое — наши Хатыни, я знаю», — начинает Флориан и этим заявляет о пережитом на собственном опыте и о множественности болевых точек.
Флориану было семнадцать, когда он в 1943 году присоединился к партизанскому отряду (сам автор ушел в партизаны, когда был еще моложе).
Но Адамович уходит от концепции традиционного воспитательного романа, когда еще не вставший на ноги юноша через романтические приключения или насилие приходит к взаимопониманию с миром.
Флориан зовет себя Флора — «цветок», он начинает и заканчивает свою историю, сохранив целомудрие в обществе традиционной морали. Если в нем пробуждается любовь, то это любовь к командиру. Когда он остается наедине с девушкой командира, Флориана тянет к ней только потому, что она тоже любит командира.
Далее читайте в белорусской версии «Нашей Нивы».
