9 февраля 2009 года Валентин Тарас отмечал 79-й день рождения. Накануне он попросил съездить с ним на Северное кладбище, навестить могилы друзей: Александра Дракохруста и его жены, журналистки Дины Манаевой.
Зима неузнаваемо исказила кладбищенский пейзаж. И хотя после похорон Александра Дракохруста прошло всего три месяца, пришлось поискать. Искали по колено в сугробах. Тарас задыхался. Я не на шутку испугался за него, даже пожалел, что не отговорил от поездки. Тем более, особого повода навещать могилы друзей среди зимы, не было.
Только вечером 9-го, когда немногочисленные гости, в основном, близкие родственники, собрались в уютной кухне за тесноватым столом, я понял, почему Тарас поехал на кладбище: отмечать день своего рождения без тех, с кем отмечал его на протяжении десятков лет, он не мог. Но вот навестил и как будто родился заново: весь вечер сыпал шутками, читал свои давние стихи, был щедр на воспоминания и тосты…
13 февраля Тарас умер.
Не помню, в который из тех трех, между жизнью и смертью, февральских дней он неожиданно упомянул о танках: «А вы знаете, Сережа, что все XX столетие прошло под знаком танков? Вот, — он вытащил из старого принтера последнюю бумажку, добавил к остальным, — почитайте, здесь про танки…»
Война не отпускала его.
Из слияния двух течений, из двух криниц возникло литературное и нравственное явление, имя которому Валентин Тарас, — войны и дружбы.
Дружбы, рожденной войной.
Войной с величайшим злом — немецким нацизмом.
Войной с величайшим злом — советским сталинизмом.
Две войны, два врага… Но оружие одно — Совесть.
Чтобы понять это, перелистаем страницы его мемуаров «На выспе ўспамінаў» («На острове воспоминаний») — действительно щемящей и пронзительной и беззаветной исповеди. Вместе с быковской «Долгой дорогой домой» она воссоздает и сохраняет неповторимый мир убегающего времени.
Да, именно — вместе.
Вместе, а не рядом — с Алесем Адамовичем, Николаем Круковским, Наумом Кисликом, Олегом Сурским, Борисом Заборовым, Михасём Стрельцовым… — выдирались они из когтей сталинизма, пробуждали, возрождали и наполняли белорусским дыханием идею гуманизма — стержневую, из крови и грязи войн и революций, из противостояния преступным проявлениям тоталитаризма, идею ХХ века. И суть здесь не в масштабах талантов, не в разнице в возрасте, жизненном опыте и творческих профессиях.
Суть в том, что на «долгой дороге домой» творцы, объединенные мучительным поиском ответов на жгучие вопросы Времени, становятся Поколением.
Сегодня в Беларуси много талантливых, высокообразованных, высокоинтеллектуальных творцов — литераторов, философов, политологов…
Но Поколения нет. Есть тусовки.
Я вот думаю: почему те же Быков, Адамович, Кислик приняли в свой дружеский круг Тараса, который был намного младше них? Только из-за его партизанской медали?
Да, безусловно, и из-за медали, из-за опаленного войной детства. Но не только.
Из-за таланта?
Да, безусловно, и из-за таланта. Но не только.
Они почувствовали в нем творца, который не живет с готового, не довольствуется тем, что на поверхности, а литературу прежде всего считает делом нравственным. И в этом смысле — несет на Голгофу Времени свой крест.
Крест, который соединяет поколения.
Сегодня вместо мучительного пути на Голгофу — жажда Олимпа, вместо креста — кол.
Странноватое и жутковатое явление проявилось в эти пять лет, что прошли с того дня, когда Тарас ушел из жизни: вбитый в советское прошлое кол не высвободил нас, а, вопреки декларируемым ожиданиям, ввергнул в угрозу повторения этого прошлого. Или, даже еще худшего…
Возможно, это мое субъективное ощущение, но раньше, когда Валентин Тарас еще был жив и чуть ли не последним олицетворял упомянутое Поколение, казалось, что его, того поколения, крест соединит ХХ и ХХI века.
Сегодня меж веками — пропасть.
Ведь от прошлого не отрекаются, тем более — его не убивают. Прошлое преодолевают. Прежде всего в самих себе…
Как это делал Валентин Тарас — Писатель, Поэт, Публицист, Гражданин.
Человек, распятый на войне и дружбе.
Вот только мало кто из родившихся на стыке веков знает, где, на каких заснеженных кладбищах искать этот крест.
