Крымский плен: простреленные ноги, отрезанное ухо, пытки током и гимном РФ
С самого начала мне не нравился с чьей-то легкой руки введенное в обиход выражение «вежливые люди» в отношении захватчиков Крыма.
На мой взгляд, оно могло быть частью информационной войны, которая работала на озвученное Путиным утверждение, будто не бывает интервенций без единого выстрела, а значит, в Крыму была не интервенция. Что-то вроде операции по наведению порядка.
Знакомому с историей человеку известно, что такие интервенции бывали, именно так Гитлер взял Судеты. Но я не о исторические аналогии, я о лживости «вежливого» образа оккупанта. Мне хватило одной встречи в херсонском госпитале с парнями, которые почти две недели находились в крымском плену, чтобы этот образ рассыпался в прах.
Моих собеседников зовут Андрей Щакун и Юрий Шевченко. Объединяет их только ад крымского плена, через который они прошли, к тому ребята были знакомы.
Андрей — сознательный украинец, родом из Львовского района, филолог по образованию, последние 23 года жил в Бахчисарае с женой и тремя детьми. Жена из местных, дети родились и выросли в Крыму. Возглавлял общественную организацию «Украинский дом», боролся за украинскую школу, в последние месяцы был активистом крымского Еврамайдана. Личность известная и публичная. Накануне празднования 200-летия Тараса Шевченко он пришел на вокзал в Симферополе, чтобы забрать пятьдесят украинских флагов, которые передали для него с материковой Украины. Это закончилось для него почти двухнедельным пленом.
Юрий — совсем молодой парень из Павлограда, что в Днепропетровской области, без особого любопытства к политике. Возможно, именно это отсутствие любопытства чуть не стало для него роковым. Ведь он поверил своему крымскому другу, что на полуострове «все тихо, нормально», и принял его приглашение приехать в гости, взяв с собой рюкзак «с вещами по сезону». Он также был задержан на вокзале в Симферополе, так как его приняли за «активиста какой-то радикальной организации».
«Это были очень агрессивно настроенные люди, — рассказывает Юрий. — На мой вопрос, милиция они или кто, мне просто заломили руки за спину, надели наручники, взяли за шиворот и бросили в легковую машину. На пол между передним и задним сиденьями. Кричали, что ты козел, урод, приехал нам тут всю малину портить. Потом человек, сидевший на переднем сиденье, достал нож, пригрозил, что сейчас порежут меня тут на куски. И отрезал кусок уха…»
Юрия куда-то привезли, выбросили на улице, где избили прямо на асфальте, потом передали другой группе. Если первая похожа по описанию на так называемую «самооборону Крыма», вторая была одета в форму «Русская березка», люди в масках, с рациями, вооруженные автоматами. Кто-то из них сказал: «прострелить ему, на хрен, ноги». И Юрию действительно прострелили обе ноги, пули доставали уже в Херсоне, более чем через неделю.
Юрия затащили в какое-то помещение, бросили лицом на пол, где он пролежал в луже собственной крови, после чего раздели до трусов, привязали скотчем к стулу так, что шевелиться было совершенно невозможно. Парень спросил у своих захватчиков, где он, что с ним…
«А ты подумай, отвечали они мне, зачем ты ехал, что ты планировал, разве не понимаешь, куда ты попал? В таком наглом тоне все…» — рассказывает Юрий.
Происходило все, говорит парень, как на войне, даже без создания видимости соблюдения законности. Хотя это только в быту говорится, что «война все спишет», на самом деле преступление остается преступлением даже в условиях войны. И за него, хочется верить, виновные однажды ответят.
То и дело к Юрию заходил человек с автоматом, молча наводил на него оружие и делал вид, что сейчас выстрелит. После того, как он смог освободиться от скотча, его приковали наручниками к батарее.
«Допросы, допросы, допросы… Ну, мне нечего было скрывать, я все рассказывал, но их моя простая история не устраивала. Они хотели рассказов о боевиквх «Правого сектора», где их отряды скрываются в горах… Да откуда мне знать?» — говорит парень.
Потом Юрия привезли к остальным заложникам. Здесь они находились все с завязанными глазами, несколько дней их не выводили даже в туалет, приходилось ходить под себя…
Юрий добавляет, что ему «еще повезло». Через нанесены сразу сильные ранения его уже особо не трогали, даже разрешили спать на матрасе — остальные как-то ютились кто на полу, кто на стульях. А вот над парнем, который был на Майдане в Киеве, издевались постоянно. Помимо физических пыток и «тренировок» («упал — отжался») заставляли петь российский и советский гимны, кричать «Слава России!» и т.п. Постоянно приходили новые люди, чтобы помучить его.
«Хотя я того парня и не знал вовсе, вы понимаете, душу рвали эти издевательства над ним, они же при нас всех происходили… а как он страшно кричал! Мне показалось, что я навечно попал в ад», — дрожащим голосом вспоминает Юрий.
Через те же самые испытания пришлось пройти и Андрею Щакуну вместе со своим соратником, 64-летним Анатолием Ковальским, преподавателем аграрного университета в Симферополе. Единственное, что они действительно находились на вокзале с «политической» целью и сначала были задержаны милицией «для выяснения». Точнее, дружинниками с красными повязками советского образца и георгиевскими лентами, которые отвели их в отделение. Но уже оттуда их забрали лица с неизвестным статусом, отвезли в какой-то подвал на машине Анатолия Ковальского, которую, естественно, прихватизировали. Мужчин избили, скрутили руки, завязали глаза и раздели догола…
К Андрею и Анатолию применялись в том числе пытки током. Чего добивались? Все того же — базы, пароли, имена боевиков «Правого сектора»…
Какое-то предчувствие беды заставило Андрея за несколько дней до оккупации вывезти семью на материк. Но в Бахчисарае у него остается трехкомнатная квартира. У Анатолия Ковальского — дом в Симферополе. Куда они не смогут вернуться, пока на их земле находятся «вежливые люди», а если быть точным — параноидальные садисты.
Комментарии