Путь от первого шага на коньках к профессиональному хоккею занял у него 10 лет. Это были времена, когда хоккеисты, чтобы выжить, подрабатывали в перерывах между сезонами. Когда единственной мотивацией вставать в 5 утра на тренировки была любовь к спорту.
Джон (Ян) Мишук сдал этот экзамен и в 1963 году стал первым уроженцем Беларуси в НХЛ.
Ян появился на свет в сталинской Беларуси 29 сентября 1940 года. Когда ему было 3 года, его родную деревню Налибоки (Столбцовский район, Минская обл.) сожгли, а ее жителей вывезли на принудительные работы в Германию. В 1950-е годы семья Мишуков переезжает в Канаду.
Там Джон намеревался стать электриком и, гоняя с друзьями на коньках с клюшкой в руках, вряд ли мог представить, что спустя пару лет ему придется гоняться за шайбой вместе с Горди Хоу.
О своем увлечении спортом и жизни в Канаде Джон Мишук рассказал в беседе с Дмитрием Гурневичем.
— Джон, вы играли более чем в 200 матчах, почти 20 лет в профессиональном спорте. Что вам больше всего запомнилось из того хоккейного периода жизни?
— Дружба. Я горжусь теми знакомствами. Горди Хоу, легенда хоккея, забивший наибольшее количество голов в регулярных сезонах NHL и WHA. Мы играли с Терри Савчуком, которого все называли «Юки» (именно так тогда называли в НХЛ хоккеистов-этнических украинцев). Равных ему вратарей не было, он номер один в мировом хоккее. Терри называли человеком «600 шрамов»: он не хотел играть в маске. Никогда не забуду Пола Хендерсона, с которым я играл в Детройте. Он обеспечил победу Канады над СССР в суперсерии в 1972 году. Играл с Норманом Ульманом. Это были прекрасные игроки, со многими я дружу и сегодня. Уэйн Гретцки начинал играть после того, как я уже покинул спорт, но я был на матчах с его участием. Это еще то зрелище. Когда я выступал за Buffalo Bisons и Calgary Cowboys я был в All stars team, там были очень хорошие хоккеисты.
— Я видел снимок игры с вашим участием, на котором вы дрались с противником. Часто у вас такое случалось?
— Да-а (смеется). Это была часть игры, без этого невозможно.
— Признайтесь честно, чаще били вы или вас?
— Чаще бил я. Очень часто у нас были драки с Бобби Халлом, он был одним из лучших крайних нападающих за всю историю НХЛ, член Зал хоккейной славы. Я был защитником. У нас с ним бывали незабываемые драки.
— А откуда вообще ваш интерес к спорту?
— Это началось еще в Германии. После войны мы жили в лагере для перемещенных лиц, в Вестафалии. После школы постоянно гоняли с ребятами в футбол. Позже, в начале 50-х, когда мы уже переехали в Канаду, команда из Гамильтона, за которую я выступал, даже выиграла Чемпионат Канады среди юниоров. Мне тогда было 14 лет.
— А как Вы попали в Канаду?
— Отец поехал в Канаду в 1950 году, а мы остались в Германии и ждали от него сигнала. Он искал в Канаде работу и жилье. Начал работать на грибной ферме. Потом вернулся и забрал нас всех: маму, двух сестер, бабушку и дедушку. Так поступали все семьи, которые жили в немецких лагерях. Мы приехали в Гамильтон (Онтарио) и первое время жили в доме моего дяди. Это был крошечный домик, нас там было 9 человек. Так мы остались в Гамильтоне, со временем родители купили дом. Наша семья живет в этом городе по сей день. Здесь у нас много родственников. После войны в Гамильтоне поселились трое маминых братьев, сестра. Все были со своими семьями. Было много знакомых их Налибоков. В Торонто, а это 30 миль от нас, жили трое братьев моего отца — Мишуки. Ежегодно мы собирались под Рождество, на Пасху.
— В канадскую школу вы пошли после польской в Германии. Тяжело давалась учеба?
— Мне было легко. В Германии я ходил в польскую школу, но здесь я быстро научился говорить по-английски. Моя сестра, старше меня на 5 лет, ходила со мной в один класс, пока не выучила язык. Уже позже ее перевели к старшим. Учеба мне давалась хорошо.
— А как случилось, что хоккей в конце концов взял верх над футболом?
— Хоккеем я заинтересовался, когда мне было 13 лет. В 16 лет я попал в All Stars в команде, за которую я выступал. Потом перешел в юниорскую команду Hamilton Tiger Cubs, где играл 3 года. Я понял, что хоккей — это для меня.
Затем была еще одна команда в Гамильтоне и в 1961 году я начал играть за Edmonton Flyers. Кстати в Эдмонтоне я познакомился со своей женой Корой. Год мы встречались и потом поженились. Уже больше 50-ти лет мы вместе. У нас четверо детей и столько же внуков.
— Вы начинали в хоккее в 60-е годы. Каким хоккей был изнутри в то время?
— Прежде всего, тогда хоккей не был бизнесом, не было столько денег, как сегодня. Не было миллионеров-хоккеистов. Мои родители не хотели, чтобы я занимался хоккеем. Ведь это стоило немалых денег, а родители были небогатые. Но я решил, что буду все делать сам. Я начал работать курьером, развозил газеты, и так зарабатывал на расходы в спорте. В 16 лет я купил свою первую машину за заработанные деньги. Нынешний хоккей — это супербизнес. 18-летние игроки зарабатывают невероятные суммы. Я хотел бы, чтобы мне сейчас было 18 лет (смеется).
— А что вас удерживало в профессиональном спорте в те годы, когда это не давало прибыли?
— Я очень люблю спорт, самые разные виды спорта. Это было увлечение. Я люблю футбол, американский футбол, бейсбол. Но лучше всего себя чувствую в хоккее. Сегодня я играю в гольф. Кстати, во время гольфа мы часто встречаемся с друзьями-хоккеистами, с которыми вместе начинали в спорте.
— А как вы попали в НХЛ?
— В 1963 году мы, игроки Edmonton Flyers, начали играть за американскую дружину Detroit Red Wings, которая была в NHL. Моя семья тогда жила в Канаде, но на 6-месячные хоккейные сезоны мы переезжали в США. Нашему первенцу было ровно 2 года.
— Вы сказали, что хоккей не был бизнесом, как сегодня. А вам хватало хоккейного заработка?
— О, нет (смеется). Это были совсем другие деньги, чем сейчас. Я должен был подрабатывать, чтобы содержать семью.
После сезонов я возвращался в Канаду и работал.
Сначала была сталелитейная компания, позже пивзавод, а потом мы с другом, хоккеистом Алланом Стэнли, открыли на севере Канады хоккейную школу.
Аллан был легендой хоккея, он выступал в НХЛ в 1948—1969 гг., был четырехкратным обладателем Кубка Стэнли. Мы открыли школу в 1967 году, когда я выступал за Philadelphia Flyers. Она находилась в живописной деревне Фенелон Фолз в озерной местности Каварта Лейкс. Мы работали в этой школе 8 лет, я был инструктором, учил детей. Каждое лето у нас занималось около 1,5 тысячи учеников не только из Канады, но и со всей Америки. После двух месяцев работы в школе мы возвращались к игре. И так каждый год, пока мы ее не продали в середине 70-х.
— После 1967 года, когда вы открыли школу, вы cменили 11 команд: Buffalo Bisons, Chicago Blackhawks, Calgary Cowboys и другие. В какой вы себя чувствовали лучше?
— В Philadelphia Flyers. Я играл там с 1967 по 1969 годы. Мы чувствовали себя счастливыми в этой дружине. Игры были постоянно, а спортсмену только это и нужно. Мы были одной семьей, помогали друг другу. Это были незабываемые годы.
— А изменили со временем ваши родители отношение к хоккею?
Конечно (смеется), когда я стал успешным спортсменом, они были очень довольны. Они и дальше жили в Гамильтоне, мама Мария работала в больнице, а папа Казимир на сталелитейном заводе. Кстати, мама прожила 94 года и умерла 5 лет назад, а папы нет с нами уже 35 лет.
— Какой клуб был для вас последним?
— В 1978-79 годах я играл за San Diego Hawks. Потом много игроков начали переходить из NHL в WHA. Но еще лет 10 после ухода на пенсию я играл в клубе олдтаймеров. Благодаря играм мы собирали деньги на благотворительные цели.
— А сегодня вы все еще увлекаетесь хоккеем?
— Да, конечно же. С удовольствием смотрю матчи с участием Сидни Кросби, это новый Уэйн Гретцки. Он капитан Pittsburgh Penguins. Это фантастический спортсмен. За Chicago Blackhawks играет Джонатан Тэйвз, он двукратный олимпийский чемпион. То, что этот парень творит с клюшкой — это что-то удивительное. Каждый сезон я смотрю матчи Кубка Стэнли.
— После выхода на пенсию никогда не возникало желания вернуться в хоккей? В качестве инструктора, тренера, владельца хоккейной школы?
— Нет, не было. В начале 80-х я немного тренировал молодых хоккеистов, но это было занятие не ради денег, это происходило, как сейчас говорят, на общественных началах.
— И чем вы занялись на пенсии?
— Я пошел в бизнес. В Сан-Диего я работал в фирме Jack In The Box. Это одна из крупнейших в Америке компаний в бизнесе гамбургеров.
В 1980 году мы вернулись в Канаду. Здесь я занялся франчайзингом. Мы открыли бары быстрого обслуживания Tim Horton Donuts. Эта сеть специализируется на выпечке и кофе. У нас лучший кофе в Канаде.
Кстати, Тим Хортон также был хоккеистом из Гамильтона, играл в НХЛ. Он трагически погиб в 1974 году. Его бизнес стал визитной карточкой Канады. Сегодня эта сеть в два раза больше, чем Макдональдс. Наша семья уже несколько десятков лет в этом бизнесе. У нас с сыновьями четыре ресторана Tim Horton Donuts, мы очень довольны тем, как идут наши дела. У нас есть дом и земля во Флориде в США, каждую зиму мы проводим там.
— Легко ли начать свой бизнес в Канаде?
— В 80-е годы, когда мы этим занялись, было гораздо проще, чем сегодня. За это время выросли налоги, появилась бюрократия. Но до коммунизма, слава Богу, нам еще очень далеко (смеется).
— Хотелось бы вернуться к теме вашей малой родины? Рассказывали ли вам родители, дед с бабушкой, о том, какой была их жизнь в Налибоках? Были ли воспоминания о Налибоках частью вашей семейной истории?
— Да, конечно. В нашем доме всегда звучало название Налибоки, было много историй, воспоминаний. Больше другіх знает и помнит моя сестра. Я, к сожалению, должен признаться, что когда был ребенком, то у меня был миллион других занятий и я не особенно обращал на это внимание. Наверное, как любой ребенок. А когда мне исполнилось 25 лет, то моя семья переехала в США. Мы жили между Канадой и Америкой и у меня не было времени вникать в этот вопрос. Кроме того, в Канаде люди, как бы, зациклены на своей стране и мало интересуются миром, может, немножко — Америкой. Бабушка Михалина умерла в 1963 году, я не успел ее о многом расспросить. Дедушка умер на пароходе, которым мы в 1951 году плыли в Канаду, я его почти не помню.
Но у нас много фотографий из Налибоков, наших родственников, знакомых оттуда, это часть нашей семейной традиции. В Гамильтоне и в Торонто у нас больше, чем два десятка, родственников из Беларуси, мы постоянно встречаемся и разговариваем.
Когда стало возможно посылать письма в Беларусь, то родители часто туда писали. А потом, когда распался СССР, то мама с сестрами была в Налибоках. Поэтому связь со свояками у нас никогда не прекращалась. Не первый год я собираюсь поехать в Налибоки, и теперь, когда у меня больше свободного времени, я надеюсь, что скоро приеду в Беларусь.
