Советская армия во время «освободительного похода».
1 сентября 1939 г. вторжением войск Германии в Польшу началась Вторая мировая война.
В этот же день Верховный Совет СССР принял «Закон о всеобщей воинской обязанности», в соответствии с которым вооруженные силы Советского Союза переходили на кадровую систему комплектования, вводились новые сроки службы, регламентировался порядок призыва и увольнения в запас, допускалась возможность задержки старослужащих солдат и краснофлотовцев сроком на два месяца.
Политическое руководство СССР следило за ситуацией в Польше.
Нарком НКВД Берия ежедневно докладывал Сталину об изменениях военно-политической обстановки на территории Западной Беларуси и Западной Украины, настроениях местного населения, подготовке пограничных войск и органов НКВД к боевым действиям на территории Польши.
Шифр «БУС»
4 сентября 1939 года приказом наркома обороны СССР было задержано на месяц увольнение в запас военнослужащих срочной службы в Белорусском и Украинском особых, Ленинградском, Московском, Калининском и Харьковском военных округах.
6 сентября Военные советы Ленинградского, Калининского, Белорусского особого (БОВО) и Киевского особого военных округов (КОВО) получили директиву наркома обороны с требованием 7 сентября «поднять на Большие учебные сборы (БУС), все воинские части и учреждения округов».
Слово БУС стало зашифрованным обозначением скрытой мобилизации.
Началось развертывание воинских частей, которое должно было завершиться за 10 суток.
Сообщения о мобилизации нигде не печатались, расклейвать приказы категорически запрещалось, а военнообязанных вызывали в военкомат повестками.
Штабы БОВО и КОВО переформировали в штабы Белорусского и Украинского фронтов. Для нужд армии от предприятий и колхозов по разнарядкам направлялись автомобили, тракторы, мотоциклы, лошади.
Нечем везти, негде размещать
В Беларуси мобилизация сразу же пошла не так, как планировалось на бумаге. «Ворошиловский военкомат разослал 4350 повесток… явилось 65—70%, а 452 повестки вернулись обратно. В 13-ю стрелковую дивизию должно было явиться 12.797 человек, а явилось всего 3.683», — сообщал нарком внутренних дел БССР Цанава первому секретарю ЦК КПБ Пономаренко по итогам первых дней призыва. Ворошиловский военкомат отличился тем, что направил повестки даже инвалидам — парализованным, слепым и другим больным людям.
Железнодорожный транспорт не был готов к массовой перевозке людей.
В ночь с 8 на 9 сентября в Могилеве на вокзале под дождем 300 призывников ждали отправки в воинские части. Однако начальник Белорусской железной дороги отказал в предоставлении вагонов, поскольку военкомат не подал на них заявку за 72 часа.
В Бобруйск представители воинских частей явились с опозданием на сутки, поэтому мобилизованных, которые ждали на вокзале, распустили по домам, а потом вызвали снова.
Части тоже не были подготовлены к приему такого количества призывников. Так, в в/ч 6124 в Минской области призывники просидели около штаба части почти сутки. А в в/ч 5060 военнообязанных в конце концов распустили по домам, не имея возможности их разместить.
Мало машин, тощие лошади
Руководители промышленных предприятий отказывались выделять для военных технику. Цанава отмечал, что «наряды на поставку машин, тракторов, мотоциклов, лошадей не выполнены и не выполняются. Витебский горвоенкомат в части недодал 189 автомашин, Оршанский — 145, Полоцкий — 95».
Не менее печальная ситуация наблюдалась и с обеспечением войск лошадьми. В Бобруйске к 8 сентября колхозы и совхозы должны были поставить 1100 лошадей. Реально же армия получила только 192 лошади, остальные были забракованы из-за малого роста и худобы.
Какие были колхозы — такие и лошади.
Оперативные планы
8 сентября из Генерального штаба РККА в Минск, в штаб БОВО, были направлены оперативные планы предстоящей боевой операции на территории Польши.
13 и 14 сентября Берия доложил Сталину, Молотову и Ворошилову о состоянии пограничной охраны на польской границе. Численность ее на участке государственной границы на территории БССР составляла 10.968 человек, имевших на вооружении 10 тыс. винтовок, 525 пулеметов, 209 станковых пулеметов и 10 противотанковых орудий.
Однако, НКВД БССР был не только пассивным наблюдателем. В ряде поветов были созданы партизанские группы для разгрома помещичьих имений, государственных учреждений. Имели место поджоги, диверсии на телеграфных и телефонных линиях.
«Дивизия в лаптях, оборванная»
В частях не хватало боеприпасов. Так, 11 сентября полковая батарея 37-го стрелкового полка, которая прибыла в деревню Станьково Дзержинского района не имела укомплектованного личного состава, материальной части и боеприпасов.
Вместо положенных 6 орудий имелось 4, притом одно неисправное. Вместо 12 зарядных ящиков — 6…
В в/ч 6637 15 сентября — за два дня до похода — не хватало: 8294 76-миллиметровых патронов полковых гранат, 2902 осколочных снарядов, 2500 бронебойных снарядов, 661.562 винтовочных патронов, 26.118 — револьверных… Начальнику артиллерии одного из полков, который просил боеприпасов, в отделе боеприпасов БОВО честно ответили: «К нам уже обращалось несколько таких как вы, однако мы и сами не знаем, где брать боеприпасы».
Не хватало и обмундирования. В в/ч 4015 из мобилизованных было обмундированно только 250 человек.
ЦК компартии Беларуси приходилось даже задерживать такие части. 15 сентября Пономаренко писал секретарю ЦК Всесоюзной компартии Маленкову: «Воинская часть №5145 (дивизия) не обмундированная, в лаптях, оборванная, однако с оружием направлялась к границе под командованием полковника Мавричева. Дисциплина отсутствовала, растянутость крайне сильная, много отставших одиночных подвод и одиночных бойцов,
несколько верховых ехали без седел, в таком виде как, например, в кепке, в шинели, армейских штанах, ботинках без обмоток и с винтовкой.
Дивизия вмешательством ЦК была задержана в Дзержинске и дообмундирована».
Наконец Пономаренко, подводя итоги мобилизации, сообщил Маленкову, что по Беларуси на сборные пункты явилось 94,8% призывников, в воинские части было поставлено 87% лошадей, 78% автомобилей, 51,9% тракторов.
17 сентября 1939 г. в 3 часа 15 минут польскому послу в Москве Гжибовскому была вручена нота советского правительства,
в которой утверждалось, что «Польское государство и его правительство фактически перестали существовать. Тем самым прекратили свое действие договоры, заключенные между СССР и Польшей». Утром 17 сентября 1939 г. части Красной Армии и подразделения НКВД вступили на территорию Польши.
…Теперь становится понятным, почему старожилы в Западной Беларуси, вспоминая командиров и солдат Красной армии, отмечают, что часто они были и плохо обмундированы, и кони у них были худые, и техника ломаная.
500 тысяч листовок по-белорусски
Отметим, что к походу на Польшу в БОВО начали подготовку еще в 1938 г. — задолго до пакта Молотова-Риббентропа и нападения Гитлера.
Так, 28 октября 1938 года начальник штаба БОВО Пуркаев направил Пономаренко «Заявку оборонительных мероприятий», которую надлежало учесть в народнохозяйственном плане на 1939 г. В ней, в частности, штаб БОВО предусматривал военную мобилизацию.
А 1 августа 1939 начальник мобилизационной части политуправления БОВО Лепехин направил в ЦК ВКП(б) заявку на издание в Минске печатных «листовок к войскам врага».
К третьему-четвертому дню мобилизации предусматривалось напечатать к войскам врага листовок: на польском языке — 250 тыс., на белорусском — 100 тыс., на еврейском — 50 тысяч.
К седьмому-восьмому дню мобилизации: на польском — 500 тыс., на белорусском — 400 тыс., на еврейском языке — 100 тыс.
В заявке напрямую не отмечалось, кто враг. Однако намерение изготовить такое количество листовок на польском, белорусском и еврейском языках означало четко: враг — Польша.
