В нашей стране развитием канистерапии (метод лечения и реабилитации с использованием специально отобранных и обученных собак) занимаются считанные люди. Один из них — Алеся Полуян. В первую очередь Алесю знают как сертифицированного инструктора-дрессировщика и хозяйку одной из первых в Минске гостиниц для животных. Теперь свои силы девушка решила вложить еще и в развитие терапии с помощью собак.
Популярен ли этот метод лечения в Беларуси? Почему люди предпочитают дельфинов собакам в качестве «врачей»? Каким образом происходит восстановление больных при таком виде терапии? По какой причине не каждый щенок может стать «терапи дог»? Почему госчиновники не замечают положительного влияния канистерапии? Спрашиваем об этом у Алеси Полуян в рамках специального проекта «Будзьма беларускамі!»
— Мне до сих пор непонятно, почему в нашей стране никто не считает нужным прислушаться к опыту других стран, где давно используют канистерапию. У нас терапия с собаками — табу, а во всем мире уже давно существуют службы помощи, в которых людям помогают собаки: животным можно заходить в больницы, хосписы, дома престарелых, где их ждут с распростертыми объятиями. Для лечения привлекают специально обученных собак, так называемых «терапии дог», которые помогают человеку преодолевать боль, страх и прочие состояния. Термин этот — калька с английского языка, поскольку в нашем языке такого понятия еще не существует. Хоть у меня и есть огромное желание наконец-то вывести канистерапию на должный уровень, в нашей стране в настоящее время моя инициатива нелегальна.
Однако я постараюсь приложить все усилия, чтобы люди, которые нуждаются в участии, смогли воспользоваться возможностью излечения с помощью собак. Ведь я вижу чудесные истории оздоровления — почему же другие не замечают очевидной пользы от канистерапии? В моей практике даже был случай, когда неподвижный ребенок поднялся с инвалидного кресла, опираясь на собаку, и смог держаться на ножках. Я сейчас рассказываю, а у меня мурашки по коже бегут…
— Действительно чудо! А как это работает — как происходит излечение?
— Я думаю, больные отвлекаются от проблем, когда видят рядом преданное, позитивное живое существо. И вместо того чтобы думать о будущем, которое видится им в черных красках, переживают ситуацию «здесь и сейчас», где хорошо и приятно. Возможно, от этого больным становится лучше. Кроме того, собаке ведь совершенно все равно, кто перед ней — больной или здоровый человек. Она искренне рада любому общению. И человек это тоже ощущает: его воспринимают таким, какой он есть, ему не нужно казаться лучше, скрывать свои недостатки. Его любят абсолютной любовью.
— Так, может, стоит лишь донести все положительные стороны такого лечения до людей, и отношение к канистерапии изменится?
— Не думаю, что это будет легко сделать. Пока что все подобные начинания лечения при помощи животных — частная инициатива: и конюшни, где тренеры проводят иппотерапию, и дельфинотерапия, и канистерапия в настоящий момент не лицензированы. Термин «терапия» вообще неприменим в Беларуси к животным. У Минздрава есть четко сформулированная позиция: терапия с помощью животных запрещена. Но также есть люди, которые просят помочь им, которые видят пользу в моих навыках, в специальных собаках.
Я часто сталкиваюсь с безучастным отношением в обществе к тем, кто имеет какие-то заболевания. Здоровым людям удобно не замечать инвалидов, слепых, людей, страдающих от генетических отклонений. Возможно, большая часть нашего общества, в том числе и чиновники, чувствует страх и стремится избегать контактов с больными в надежде, что с ними никогда такого не случится.
Я наблюдала за людьми в Польше и Германии: там гораздо больше инвалидов на улицах, слепых с тросточками, с собаками-поводырями, и отношение там к этим людям на равных. Они могут проехать везде: для этого специально предусмотрены устройства лестниц и пандусов. В очереди они тоже равны: ждут вместе с остальными. Особенные люди, имеющие отклонения в физическом или умственном развитии, хотят жить обычной жизнью, а у нас к ним относятся как к ущербным. Вот животные, к слову, те же собаки, с которыми мы работаем, не дают оценку качествам человека — просто помогают нуждающимся людям, отдавая свои силы и энергию.
— А зачем лично вам нужно помогать людям? Что вы получаете взамен?
— Я знаю, как можно улучшить самочувствие с помощью собак, и мне хотелось бы передавать свои знания, чтобы чувствовать себя нужной обществу: в поддержке людей я вижу смысл своего существования. У меня есть две отдушины — гостиница для животных и канистерапия. Помогая хозяевам решить проблему с домашним любимцем, когда они уезжают в отпуск, например, я еще и зарабатываю деньги — это мой источник дохода. А что касается помощи детям с особенностями развития, то тут ни о каких деньгах я даже не думала. Три года занимаюсь этим бесплатно: раз в неделю приезжаю со своими собаками на другой конец города и полдня провожу с детьми просто потому, что мне хочется, и чувствую, что приношу пользу. Видеть счастливые лица детей — это ни с чем не сравнимое удовольствие.
— Как о вас узнают люди, которым нужна помощь?
— Поначалу я сама находила людей, которым требовались собаки и известный мне опыт лечения. Многие друзья знали о необычных умениях моих питомцев и передавали сведения обо мне от человека к человеку. Так я оказалась в Центре дневного пребывания инвалидов Первомайского района, где мной и моими собаками очень заинтересовались. Единственным минусом было то, что нас все же боялись пускать в помещение ввиду соблюдения санитарных норм. Поэтому мы проводили занятия на улицах. Зимой все вместе катались на санках, летом играли в мяч.
— Получается, что по закону вы занимаетесь нелегальным видом деятельности. При этом у вас есть ощущение, что вы делаете доброе, правильное дело. Как жить и работать в таком положении?
— Я совершенно спокойно себя чувствую, знаю, что своей деятельностью никак не наврежу больному ребенку, ведь я действую с добрым, положительным посылом. К тому же у меня есть диплом психолога и кинологическое образование — я могу осуществлять как ту, так и другую деятельность.
— Почему же тогда этого доброго посыла не улавливают чиновники из госструктур?
— Они боятся инфекции, блох, аллергии на собак у пациентов больниц. В общем, видят только минусы, но не замечают плюсов…
— Но если бы вам вдруг достались полномочия чиновника Минздрава, какую программу улучшения жизни общества вы бы предложили исходя из той сферы деятельности, которой занимаетесь?
— Было бы хорошо, если бы канистерапия стала легальным и признанным видом лечения. Мне бы хотелось, чтобы появлялось больше таких врачей, чтобы для них и их питомцев существовали программы подготовки к терапии, чтобы обученные лечить собаки могли беспрепятственно входить в больницы и хосписы. Я уверена, мы бы смогли помочь очень многим больным людям.
— Насколько часто нуждающиеся в помощи люди сами обращаются к вам? Хорошо ли знают в нашем обществе о таком виде терапии?
— О канистерапии немногим известно, но наше сообщество делает все возможное, чтобы о ней узнало как можно больше людей. Летом мы с собаками посещали лагеря, в которых собирались ребята-инвалиды, и о работе с такими детишками снимались репортажи. К сожалению, журналисты подали такую «собачью помощь» не как вид терапии, а как альтернативу использования собак в обществе. Но мы все равно рады, что о нас рассказывают.
— Вы упомянули, что кроме вас в Беларуси есть еще люди, которые занимаются анималотерпией.
— Таких людей много. Часть из них работает в дельфинарии. Есть частные владельцы лошадей, которые также занимаются с особенными детьми. И есть владельцы собак, которые пишут мне в социальных сетях с тем, чтобы присоединиться к нашей инициативе: они готовы с радостью заниматься канистерапией, не получая за это денежного вознаграждения. Сейчас в нашем сообществе под названием «Лапа помощи» в фейсбуке около двадцати человек, готовых безвозмездно помогать вместе со своими собаками.
Другое дело, что не все родители понимают пользу от собаки. Люди предпочитают отдавать огромные деньги за дельфинотерапию, которая окружена всевозможными мифами, а про собак не хотят даже задумываться, потому что не считают это настолько действенным методом. Ведь собаку можно встретить в любом дворе, а дельфины до сих пор воспринимаются как экзотика. Некоторые и вовсе полагают, что для лечения будет достаточно просто завести собственного щенка: они не чувствуют разницы между собачкой, взятой на воспитание, и собакой-терапевтом, которую обучают специальным программам работы для каждого отдельно взятого диагноза. Собака — это тоже ребенок, ее нужно сначала воспитать и вырастить, научить тому, что должен уметь пес-терапевт. И только потом брать ее в работу.
— Готовы ли тогда люди платить деньги за данный вид услуг?
— Далеко не все. К сожалению, меня мало кто считает профессионалом, предлагающим лечение с помощью собаки: пока для общества нет такой профессии. Потому и не спешат оплачивать мой труд. Но я поняла для себя, что отношение ко мне как к специалисту будет только в том случае, если я буду брать за это деньги. Когда я работаю бесплатно, ко мне относятся так, как будто я штатный сотрудник, обслуживающий персонал в учреждении дневного пребывания для инвалидов, где мне уже дали зарплату, и потому я всем что-то должна… Не все, конечно, но тенденция есть. Пока моя деятельность не легализована, я не могу брать за нее деньги. Не беру денег — меня не считают специалистом. Такой замкнутый круг отношений.
— А скольким людям за день вы могли бы помогать, будь у вас для этого все необходимое: разрешение, помещение, пациенты?
— Если заниматься только канистерапией, то, наверное, около 10 человек в день могло бы получать помощь от собак. Все зависит еще и от состояния пса, ведь он в процессе лечения отдает часть своей энергии. Бывает, собака просто не готова работать в данный момент, не в настроении — и это тоже нужно почувствовать. Она может устать, переутомиться — тогда можно перестроить занятие, исключить подвижные упражнения. Важно чувствовать собаку, понимать, что происходит в каждый отдельно взятый момент общения животного с «пациентом».
— Насколько просто наладить контакт между человеком и собакой?
— Все собаки без исключения бескорыстны, открыты и искренни. Их очень легко понять. Собака ничего не скроет — у нее все написано на мордочке. Если она довольна, то виляет хвостом, улыбается и смотрит добрыми глазами. Если она злится, то это тоже легко понять, чего я не могу сказать о людях: лицо может выглядеть довольным, а за спиной человек будет делать гадости.
Очень часто сравниваю то, как люди и собаки реагируют на больных детей. Как правило, люди относятся к таким детям с опаской, чувствуют себя неловко и предпочитают куда-нибудь уйти, чтобы не видеть и не думать о чужих проблемах. Собаки же всегда готовы быть рядом, независимо от того, кто перед ними. И в этом плане мы могли бы многому научиться у собак: великодушию, правдивости и преданности — в этих качествах они точно нас превосходят.
