Что общего между современными белорусами и динозаврами? Как общество относится к национальной истории и культуре и дает ли молодое поколение повод для оптимизма? Современный «бум вышиванок»: торжество традиции или всего лишь шаг на пути к ней? Что заставляет энтузиастов жертвовать здоровьем и благополучием ради дела? Как мы могли навсегда утратить исторический ландшафт древнего Заславля и почему этого не произошло?
Беседуем с историком и искусствоведом Татьяной Гаранской в рамках проекта «Будем белорусками!»
— С 1976 года я живу в Заславле и с того же времени начала систематически изучать историю города. Впрочем, тогда это был городской поселок — только в 80-е годы вместе с единомышленниками из Академии наук мы добились возвращения Заславлю статуса города. Решение принималось на очень высоком уровне, при этом потрачены были значительные средства на развитие культуры и социальной сферы. Был разработан детальный план — он до сих пор у меня в архиве, — согласно которому должны были отреставрировать храмы XVI и XVIII вв., осуществить реконструкцию городища Х в. «Замэчак» и одной из первых на территории нашей страны фортификаций XVI века — городища «Вал» с его обводнением, построить дворец культуры… Но большую часть из перечисленного на те выделенные средства так и не сделали. Колоссальные средства «развеяли по ветру» либо направили на «фальшивые» приоритеты — у чиновников было специфическое понимание того, каким образом нужно действовать: вокруг городища X в., в непосредственной близости к нему, заложили три линии двухэтажной коттеджной застройки, костел решили превратить в ресторан, а уникальную средневековую планировку старого города додумались украсить многоэтажками.
— И что же, никто не высказался против?
— Безусловно, и архитекторы, и реставраторы, и археологи, и некоторые чиновники понимали, насколько ужасные вещи творили на наших глазах. Но никто не осмелился бороться за исторические ценности Заславля до конца: говорили, что деньги решают все, и в данном случае уже ничего нельзя сделать. Маховик раскручивался: уже копали котлованы и закладывали фундаменты новых домов, уже одобрили проект ресторана в здании костела и многоэтажки рядом с Горисполкомом на древней Рыночной площади. Но я не могла смириться с тем, что происходило, и решилась поехать в Москву искать поддержки в Союзном министерстве культуры. Это было время перестройки — Раиса Горбачева тогда возглавляла фонд культуры, в планах было обратиться и к ней тоже. Местные власти всячески старались мне помешать: преследовали, похитили документы, угрожали моему ребенку. Я вынуждена была прятаться, переодеваться, надевать парик — настоящий детектив! Но я достигла цели — добралась до Москвы, попала к министру культуры и к Раисе Горбачевой, объяснила ситуацию. И что вы думаете? В наше министерство культуры из Москвы прислали телеграмму: фундаменты из земли извлечь, костел оставить костелом. Я не видела той телеграммы своими глазами, но домой возвращалась уже спокойно: мне через милицию вернули паспорт, ключи, удостоверение Союза художников, которые перед тем кто-то украл. Разумеется, местные власти должны были исполнить приказ из Москвы, но моей чрезмерной, по их мнению, активности уже не забыли и не простили никогда. Через несколько лет случайно услышала реплику одного из деятелей тех времен: мол, Гаранская — враг, но мы ее уважаем, потому что она человек дела.
— И это был не единственный случай, когда вы оказывались в самой гуще событий. Как вам кажется, почему?
— Честно говоря, не знаю. Я и сама себе задавала этот вопрос, но не нашла на него иного ответа, кроме того, что некие высшие силы за меня так решили. Мне кажется, я обычный человек, без каких-то там особых качеств, но постоянно оказываюсь, скажем так, на передовой, решаю важные, кардинальные вопросы. Полагаю, дело в том, что я — словно человек без кожи, очень остро воспринимаю историческую несправедливость. И особенно меня волнует безразличие, неадекватность, а столь распространенная ныне поверхностность в отношении вопросов истории и культуры Беларуси. Всегда, по мере своих сил и возможностей, стараюсь хоть как-то противодействовать таким явлениям.
— А зачем это нужно?
— Это вопрос культуры. Зачем мы пользуемся бумагой, идя в туалет? Ведь это элементарная проявление цивилизованности. Человек может быть пекарем, строителем, экскаваторщиком, уборщиком, но знание истории своей страны, своего города — такая же элементарная, естественная и необходимая каждому вещь.
— А если мы утратим эти знания?
— А мы их и теряем. И если этот процесс не переломить, будет конец света — все завершится мировой трагедией, ибо земля поглотит ту нацию, ту цивилизацию, которая не помнит и не желает знать свою историю и культуру.
— Разве все действительно настолько драматично? Вот жили динозавры, не зная своей истории, но все вокруг между тем эволюционировало, развивалось… Может, то, что происходит с обществом сейчас, — нормальный процесс?
— Людей, которые ничего не знают о том, кто они и откуда, действительно можно сравнить с динозаврами. Только я убеждена, что так относиться к себе и своему прошлому — ненормально. Это патология.
— Может, мы просто проходим очередной этап истории и по спирали возвращаемся к динозаврам?
— Знаете, такая ситуация не закономерность исторического процесса, а логический результат поверхностной культурной политики в нашей стране. Мы якобы имеем самостоятельное государство, мы якобы возрождаем свою историю, а тем временем происходят жуткие вещи: даже Римская империя, которую часто упоминают как образчик упадка и развращенности, выглядит высококультурной цивилизацией по сравнению с тем, что происходит у нас сегодня то ли по недосмотру, то ли из-за равнодушия, то ли из-за исторической необразованности прежде всего чиновничества в отношении к отечественной истории и культуре.
В руках чиновников сконцентрированы средства и большие возможности. Но как они используются?
Недавно по каналу «Культура» смотрела документальный фильм о последнем короле Речи Посполитой Станиславе Августе Понятовском, снятом под эгидой Министерства культуры и Белорусского видеоцентра. Из фильма следует, будто Понятовский примечателен лишь тем, что был любовником Екатерины II. И такой он был ничтожный, что даже место его захоронения неизвестно. На самом деле останки короля до последнего времени хранились в родовом храме Понятовских в Волчине на Беларуси, а недавно, в 1994 году, усилиями Белорусского фонда культуры во главе с Владимиром Гилепом были торжественно переданы Польше и сохраняются теперь в Варшавском кафедральном костеле. Это событие имело резонанс и освещалась в прессе. Не могу понять, почему авторитетные ученые, принимавшие участие в этой передаче, молча соглашаются с деформацией фактов и неадекватной концепцией фильма.
На этом же канале смотрела еще один исторический фильм, на этот раз о Заславле, также снятый под эгидой Министерства культуры — просто мурашки по коже бежали от того, как там искажали ряд исторических фактов. Возмущает: как можно допускать столь грубые ошибки, когда сегодня уже столько книг издано, столько научных публикаций вышло! Я утверждаю: люди, которые фабрикуют фальшивую историю — враги своего народа, своей культуры.
— Но ведь государство организует и поддерживает многие другие культурные инициативы, и не все из них настолько порочные.
— Я уже говорила о том, что поверхностность, неосведомленность в сфере, которой занимаешься, а иногда — неприкрытый цинизм и враждебность к национальному наследию со стороны чиновничества — главные причины выдаваемых за правдивую историю профанаций. Это псевдокультура, и поэтому, как бы это ни звучало, лучше бы они ничего не делали, чем делали так.
— Сегодня у нас ситуация такова, что абсолютное большинство белорусов вообще ни о какой культуре не заботится, люди знают, что такое Dolce&Gabbana, но не знают, что такое слуцкий пояс. Стоит ли в таких обстоятельствах заботиться о точной, научно выдержанной подаче информации? Может, достаточно хотя бы попросту привлечь внимание людей к нашей истории?
— Не могу согласиться с вами, что никому ничего не надо. Вот говорят, молодежь не хочет книжки читать. Но, приходя в магазин, вижу там много молодых людей, и это очень радует: они любознательны, а если не имеют средств, чтобы приобрести книгу, то часто просто долго стоят возле книжных полок в магазине и читают там. В библиотеках также людно. По моим наблюдениям, в основном современная молодежь, по крайней мере, та, что учится в средних и высших учебных заведениях, — вовсе не «динозавры». Они хотят знать свое прошлое, интересуются своими корнями, историей одежды, архитектуры… Что касается молодежи, у меня главным образом оптимистичное настроение.
Ну, а что касается системного, научного подхода, то в его важности меня убедил собственный опыт. Школьные годы я провела в Крыжовке под Минском, и тогда она была настоящей этнографической деревней. Там еще существовала традиционная культура — праздники, обряды… Благодаря этому, удалось получить своеобразную прививку белорускости, но ее было не достаточно. Понять, что такое настоящая Беларусь, пришлось лишь тогда, когда я уже работала в Национальном историческом музее и вместе со своим учителем Михаилом Романюком ездила в экспедиции по всей стране, собирала белорусскую традиционную одежду для выставки нашего музея в Париже. И в этих длительных путешествиях я увидела, что культура Беларуси абсолютно не ограничивается культурой минчан и собраниями минских музеев. На самом деле она масштабная, чрезвычайно многоплановая и разнообразная. Тогда я убедилась, что дух белорусской культуры сильнее всего сохранен в менталитете наших людей. Язык и обряд, своеобразие представлений о приоритетах эстетики невозможно искоренить из сознания белоруса. К примеру, я не раз видела: строят кирпичный коттедж, но переносят старые наличники на окна нового дома. По крайней мере таких примеров больше всего на Витебщине. Много довелось узнать о белорусской деревне, которая сегодня выступает хранительницей этноса. Знания в дополнение к экспедиционным впечатлениям и эмоциям стали доступны отчасти благодаря научной работе.
— А что же тогда делают молодые горожане, которые носят одежду с национальным орнаментом?
— На сегодняшний день это демонстрация своего желания быть белорусами и гордиться белорускостью. Они выражают свою позицию, вышиванка — их флаг. И, как оказывается, круг людей, объединенных этой идеей, велик и продолжает расти, они заявляют о себе.
Другое дело, что штамповать всем одинаковые орнаменты, я считаю, неправильно. Сегодня уже много сделано в направлении дешифровки элементов древних узоров, которые соответствовали тому или иному календарному периоду, празднику, соотносились с днем рождения человека. Поэтому для каждого из нас можно подобрать индивидуальный знак, который будет вроде личной иконки. К орнаментам и их символике нельзя относиться легкомысленно — это очень серьезное дело. Но изучение такой информации — следующая ступень. А пока что люди декларируют свои убеждения, свой интерес, свою позицию, что очень важно. Главное, чтобы они не останавливались в поиске и не думали, что попросту надеть вышиванку — уже достаточно.
— Не так уж и легок путь к своим корням — так получается?
— Знаете, наверное, если все пути будут открыты, если все будет легко и просто, то и интерес будет не так велик. Молодежи всегда нужно что-нибудь преодолевать, и если она обретет свою историю ценой усилий, обретенное будет для них особенно ценным. На пути к самоопределению, к корням каждый должен пройти путь преодоления — и прежде всего преодоления себя самого. Меня радует то, что есть интерес, есть желание, но даже у самых прогрессивных и образованных из числа современников в менталитете сохранились пороки «совкового» периода: время от времени может казаться, что все достигнуто, пора остановиться, расслабиться, «почить на лаврах». Это от того, что проще всего двигаться в стаде — отсутствие личной ответственности, необходимости постоянно думать, искать и изобретать: «ешь и спи, гуляй Вася»… — за тебя все решат и разжуют… Отравляющие черты такой психологии легко передаются новым поколениям. Но человек может чего-либо достичь лишь в том случае, если будет постоянно заставлять себя думать, анализировать и развиваться.
— Получается, у нас сейчас благоприятные условия для того, чтобы думать и развиваться вопреки ситуации: большинство заботится о деньгах и шмотках, чиновники со своей стороны оставляют многие инициативы без поддержки…
— И пусть не помогают — главное, чтобы не мешали тем, кто проявляет инициативу. Есть же люди, которые ради своего дела готовы пожертвовать здоровьем, благополучием, которые вместо качественной еды и лекарств тратят деньги на творчество, науку, просветительские проекты.
— Вы ведь тоже одна из таких, и я знаю, что вы подготовили несколько книг и готовы издать их, даже если не будет поддержки.
— Да, в настоящее время в работе 12 монографий. Все на разной стадии готовности. Часть сверстана, другие дописываются, на редактуре или в корректуре. В них рассматриваются важные аспекты белорусской культуры: «Заславль. Тысяча лет истории», «История и семантика традиционного народного костюма», «Рисованный ковер («дыван») как явление отечественной этнокультуры», «Белорусское искусствоведение последней четверти ХХ века», «Искусство Западной Беларуси», «История и традиции белорусской негосударственной художественной галереи» и другие. Все книги основаны на практическом опыте собственной научной деятельности, собрано огромное количество интервью, уникальный исследовательский материал. Я должна выпустить эти книги, даже если не найду никакой поддержки. Это мой долг перед памятью мужа (Виктор Марковец — прим. ред), с которым мы вместе работали. За двадцать два года совместной жизни мы построили храм, Собор всех белорусских святых в Заславле, и в той или иной мере подготовили к изданию эти двенадцать книг. Они — наши дети, они — итог нашей жизни. И поэтому я готова, если потребуется, продать все — дом, машину, вещи, — чтобы на вырученные средства завершить дело жизни. Я убеждена: пока не издам все наработанные с Виктором монографии, Бог будет держать меня на земле.
— Так может, это очень выгодно государству? Нет необходимости тратиться на многие вещи, которые делаются руками энтузиастов…
— Полагаю, люди, которые отвечают за это, о таких вещах не задумываются либо им попросту все равно. А мы это делаем потому, что… Я точно знаю: если я что-либо не завершу, если не подставлю свое плечо, то на этом месте останется дыра, пустота. И каждый человек должен понимать: осуществив даже самое небольшое дело, он заштопает конкретную дыру в чулке белорусской истории и культуры. В этом, мне кажется, назначение патриотов нашей эпохи — при наличии сил, здоровья, средств сделать хоть что-нибудь для того, чтобы чулок нашей национальной культуры выглядел по-человечески, пристойно.
