Когда речь заходит о реформах, всегда хочется привести пример страны, успехи которой сложно было бы приписать наличию небывалых природных ресурсов, благоприятного климата, некой особой «ментальности», «геополитики» и чего-либо еще. Финляндия в этом отношении для нас пример более чем подходящий.
Ресурсов, кроме леса, по сути, нет. Климат схож, если не хуже. Расположение по отношению к историческим центрам цивилизации — периферийное. В склонности к злоупотреблению спиртосодержащими продуктами финны явно не уступят белорусам. Добавим к этому протяженность границ с общим восточным соседом, зависимость от его рынка и поставок энергоресурсов.
При всем этом ВВП на душу населения в номинальном исчислении в Финляндии превышает показатели, скажем, в Германии или Франции. Весь финский ВВП в 4 раза больше, чем белорусский, а население — всего 5,5 млн, то есть чуть больше половины нашего. Добавлю — хотя финны как нация стареют, но депопуляции у них не наблюдается: прирост населения не большой, но стабильный.
Пожалуй, самый важный компонент финского успеха — стратегия развития школьного образования. Система финского образования — сама по себе явление уникальное.
По итогам Международной программы оценки знаний учащихся — финны традиционно в списке лидеров вместе с Южной Кореей, Тайванем, Японией. О финском образовании написано немало восторженных статей, учиться финскому опыту не считают зазорным американцы и англичане.
Иностранцев в первую очередь поражает, что обучение в школе начинается не раньше 7 лет; что в течение первых шести лет обучения нет ни формализованных оценок, ни домашних заданий; что количество занятий и, соответственно, учебной нагрузки учителей — одна из самых низких в мире,
при этом самой минимальной в мире является разница в уровне знаний самых успевающих и неуспевающих учеников, а качество образования в столичных и провинциальных школах практически одинаково.
Как это получилось?
К началу 1960-х образовательный уровень населения Финляндии, по свидетельству финских эдукологов, был не выше, чем в Малайзии или Перу. Не более 10% финнов заканчивали 9-летнюю среднюю школу. А получение университетского диплома было вообще чем-то экстраординарным.
В середине 1970-х эта ситуация была признана ненормальной, и общество, специалисты, политики пришли к общему выводу, что при отсутствии природных ресурсов единственный шанс на достойное существование в современном мире дает приоритетное развитие сферы образования.
Результатом этого единого мнения стала беспрецедентная по своему значению реформа. В настоящее время 12-летнее среднее образование получают почти все, 66% выпускников школ продолжают обучаться в вузах (это один из самых высоких показателей в Евросоюзе), 50% взрослых охвачены программами дальнейшего обучения.
Но главное — даже не эти цифры: базовый принцип финского образования — дать равные шансы для всех, поэтому все уровни образования, от детского сада до докторантской программы, финансируются государством и являются совершенно бесплатными.
Возможно, кто-нибудь, прочитав последние строки, воскликнет: «Так это же как в Советском Союзе!» Отвечу: нет, не так. Настолько доступного, как в современной Финляндии, высшего образования в СССР не было никогда. Но различия не только в этом.
Кто учит?
Начнем с того, что финнам удалось добиться такого социального статуса учителя, которого в СССР не было. По крайней мере, в те последние два десятилетия его существования, которые я застал и мог лично оценить. Сравнивать с современной Беларусью лучше и не пытаться.
Профессия учителя в Финляндии более популярнее, чем профессии врача и юриста. Конкурсы на педагогические специальности достигают 10, а в Хельсинкском университете — 20 человек на место(!).
Вакансии учителей замещаются на конкурсной основе. Все учителя Финляндии имеют диплом магистра, а воспитатели детских садов — бакалавра.
Другими словами: детей учат лучшие из лучших, те, кто действительно этого хочет.
Немаловажная деталь: согласно социологическим опросам финские мужчины в качестве наиболее желанных спутниц жизни называют именно учительниц, а уже потом врачей и архитекторов. Немаловажная потому, что и у нас большая часть школьных учителей — это женщины.
Естественно, возникает вопрос, как же это получилось. Сразу отмечу, что дело не в зарплатах. То есть, они, конечно, несравнимы с нашими, но по финским меркам вполне сдержанные — чуть выше среднего, совпадают, как и во многих развитых странах, с размером ВВП на душу населения. В любом случае, они обеспечивают вполне достойный уровень жизни и в сочетании с традиционными преимуществами (стабильность государственного найма, длительный отпуск и т.д.) делают профессию педагога привлекательной.
Но главное даже не в этом. Учительский труд в Финляндии ценится в первую очередь потому, что он действительно стал творческим. Внешний контроль за учителем минимален. И это абсолютно логично — специалист, который выдержал столь тщательный отбор, должен пользоваться доверием.
Именно на этом, на доверии, во многом выстроена система образования. Не случайно одним из первых мероприятий осуществления реформы в 1980-х стала ликвидация государственной школьной инспекции.
Как учат?
Формальное обучение начинается с 7 лет. Именно с этого возраста, не раньше, начинается обучение чтению и письму. В детских садах осваиваются навыки социализации. В форме игры. Впрочем, много внимания игре уделяют в первые шесть лет обучения и в школе.
Характерная черта финской школы — 15 минутный перерыв между уроками с подвижными играми на школьном дворе.
Еще одна характерная черта — максимальная интеграция всех, независимо от способностей или особенностей развития.
Для помощи отстающим привлекают дополнительного учителя, либо помощника. Такую помощь получает до 30% учащихся.
Все, кто был в финских школах, отмечают их особенную атмосферу. Камины в зонах отдыха, нет звонков на уроки, нет (о, ужас!) школьной формы ( учителя по стилю одежды мало отличаются от учеников), ученики обращаются к учителям по имени и т. д.
Школы обычно небольшие — 500 учеников максимум. Общее количество школ 3,5 тысячи — примерно такая же, как и в Беларуси, хотя учеников значительно меньше. В трети из школ учится менее 50 школьников.
И последнее. Об отсутствии оценок в первые шесть лет обучения. Это не означает, что достижения не остаются незамеченными.
Поощрения делаются в устной форме. У одной финской учительницы американцы спросили, почему она не проводит тесты и контрольные работы. «Я и без тестов знаю, кто чего заслуживает», — ответила она. А разве у хорошего педагога может быть иначе?
Чему учат?
Это, пожалуй, самое невероятное.
Базовый учебный план последних трех лет обучения в средней школе напомнил мне программу элитарных колледжей свободных искусств.
Посмотрите, как сформулированы названия курсов: «Язык, текст и взаимодействие», «Структура и значение текста», «Язык, литература, идентичность», «Нарратив, литература и медиатексты», «Власть текста» и т.д. А как вам наличие в школьной программе курсов по библеистике, догматике лютеранству и православию? А курс по международным отношениям в ХХ в. в историческом модуле? Модуль по философии предполагает в качестве обязательного курс «Введение в философское мышление» и курс по социальной философии в качестве факультатива. И это не все! Есть модули по этике, по социальным исследованиям (он включает курсы политологии, экономики), по психологии и, наконец, по визуальным искусствам.
Описание курса занимает максимум 15—20 строк: перечень учебных целей и основное содержание. Все остальное учитель волен делать самостоятельно, включая выбор учебников, текстов и т.д.
Сколько это стоит?
Сумма расходов на образование в Финляндии — объект зависти многих международных экспертов. На образование идет 6% ВВП. Примерно столько же, в процентном отношении, сколько и у нас.
Расходы на каждого учащегося в абсолютных цифрах значительно меньше, чем, например, в США. А эффективность, доказанная на международном уровне, гораздо выше.
Что нам от этого?
Мне не сложно предугадать реакцию на мой текст. Кто-то скажет, что это все из области фантастики, другой поверит, но заметит, что «мы все равно никогда так жить не будем». Кто-то скажет, что наша школа вобрала в себя все лучшее из советской, а та была лучшей в мире, и мы не хуже.
Ни доказать, ни опровергнуть последнее невозможно. По непонятной причине, Беларусь не участвует в международной программе оценки качества знаний учащихся.
Но со своей стороны, имея 23-летний опыт преподавания в университетах именно первокурсникам, могу констатировать постоянное снижение в последние десять лет уровня их подготовки. Снижение настолько явное и значительное, что часто, выслушивая обладателей отличных результатов по ЦТ и достойных аттестатов, я думаю: а ходили ли они в школу вообще?
И еще, о конкурсах по 10 человек на место на педагогические специальности я не слышал даже в советское время. А теперь о таких конкурсах и речь не идет.
Советская школа, возможно, была не такой уж плохой. Какой именно — сказать сложно. Сравнивать было не с чем. Проблема не в этом.
Советская школа — была классической школой эпохи индустриального общества.
Как и любая другая, она была ориентирована на освоение трех навыков: исполнительность, пунктуальность, послушание. Все остальное вторично, включая содержание и объем бесконечных дескриптивных знаний. Эта эпоха ушла безвозвратно.
Финны создали модель школы информационного, постиндустриального общества. На этой основе построена экономика знаний — одна из четырех крупнейших в Европе.
А она требует немного других качеств, включая креативность, умение рисковать, самостоятельно создавать себе рабочее место и т.д. И если эту экономику мы решили строить, по крайней мере, произносить это словосочетание чиновники уже научились, то реформы, похожей на финскую, нам не избежать.
И последний финский урок.
Финны не занимались копированием чьей-либо системы образования. Они ее создали полностью сами.
Более того, то, что они сделали, шло вразрез с международными рекомендациям. В основу реформы лег опыт финских учителей, плюс наработки психологов и педагогов из США и Канады (кстати, там невостребованные), плюс — известная доля риска.
Паси Сахлберг, один из архитекторов и популяризаторов реформы образования, часто оправдывает этот риск финской пословицей: «Только дохлая рыба плывет по течению». Хорошая метафора. В том числе и для нас. Но в другом контексте. Надо спешить. Пока рыбу нашей школы не прибило к берегу.
***
Павел Терешкович. Историк, антрополог, специалист по теории и истории национализма. Преподавал в ЕГУ, БГУ, Люблинском и Хельсинским университетах. С 2003 по 2014 — соруководитель Центра передовых исследований и образования (программа «Социальные трансформации в пограничье: Беларусь, Украина, Молдова»). В 2009—2014 г. — председатель Сената и член Управляющего совета ЕГУ.
