По роду журналистской деятельности где-то недели две тому назад довелось мне поговорить с одним фермером. Интересно было, что он, самостоятельный, так сказать, хозяин, обеспокоен те, почему катастрофически стареет колхозная деревня.
Для начала, разумеется, созвонился. Правда, только к вечеру — в течение дня фермер был «временно недоступен». Наконец в мобильнике прорезался сиплый голос: «Что вам нужно?» Сквозь треск и писк слышалось, как где-то поблизости работает телевизор. Я представился, извинился и начал объяснять, зачем беспокою и прошу о встрече. Мол, хочу знать вашу точку зрения… «А что, в Украине что-то зависит от моей точки зрения?!» И вдруг, не успел я возразить, что Украина здесь ни при чем, как мобильник чуть ли не взорвался: «Все из-за таких как ты, пидарасы!.. Пошел ты..!»
«Да, — подумал я, — такого в моей журналистской жизни еще не было. Было, что угрожали «пушкой». Но тогда дело обстояло с уголовником, рецидивистом, которому, смешно вспомнить, старался помочь устроиться на работу. А здесь?!». Даже если пьяный, то не от трезвой ли мысли попали на язык те проклятия? А какая она, его трезвая мысль об Украине, на какую склоняется сторону?.. Или это телевизор достал?..
Оно, конечно, забыть бы на неприятный случай: ну, невоспитанный человек, бескультурный… Но почему-то не забывается. Все чаще и чаще я представляю себе, как он, сделав все свои ежедневные фермерские дела, тяжело падает в кресло, берет пульт и нажимает кнопку за кнопкой…
Будто на гашетку.
Вот так, подумал я, даже если он единственный такой невоспитанный на всю страну, в другой, нормальной действительности подобный безудержный выброс агрессии был бы невозможен. И наоборот: возможен только в той действительности, суть которой — война, а все мы в той или иной степени, в том или ином смысле ее участники и жертвы.
Участники и жертвы войны, начавшейся еще задолго до путинской, когда агрессивность стала всеобъемлющим средством отношений белорусской власти с обществом.
Есть очевидные жертвы этой войны — избитые депутаты прежнего Верховного Совета, исчезнувшие из жизни популярные политики, сотни искалеченных омоновскими дубинками участников Площади, десятки политических заключенных… Даже лукашенковская номенклатура — явная жертва этой войны, несмотря на коттеджи и привилегии…
Но есть и неочевидные жертвы — едва ли не все мы. Ведь над всеми и во всех царит явный или загнанный в подсознание Великий Страх.
Внешне — суетливое равнодушие. На самом деле — страх.
Сегодня к бездне мелких страхов добавился Большой Страх реальной войны и окончательной потери независимости. Правда, он разный у разных его носителей.
Страшится фермер — потерять свое хозяйство…
Страшится национальная оппозиция — потерять Отчизну…
Страшится Лукашенко — потерять государство.
Вероятно, впервые за 20 лет страх потерять власть уровнялся со страхом потерять государство. И даже поменялся местами, с чего и начались якобы поиски поддержки со стороны «хороших националистов»…
С той стороны уже кто только ни высказался — от серьезных аналитиков до оппозиционных политиков и публицистов. Сергей Наумчик даже предпринял попытку психоанализа, который, честно говоря, лично мне кажется наиболее приближенным к пониманию лукашенковских неожиданных высказываний и противоречий, вроде «хороших националистов» и «ненавижу национализм». И других, всем хорошо известных…
Но в самом ли деле, как считает Петр Рудковский, открыто «окно», а ни-че-го практического не делается в направлении создания национального и гражданского единства? По фактам судя — ровно наоборот: начиная с содержания за решеткой политических заключенных и заканчивая российскими авиабазами.
Действительно неожиданно, когда неизменной остается созданная в стране система управления через своеобразный пульт: хочу — нажму кнопку «жэстачайшэ», хочу — «либерализация»… За двадцать лет тех кнопок не перечесть. Сегодня лихорадочное нажатие кнопок на пульте самодержавного управления объясняется, по-моему, тем самым Большим Страхом. Не оппозиции, нет, здесь почти все «хорошие». Страхом Большой Войны и разинутой путинской пасти. Страхом того, что не в его власти предотвращать фатальное развитие событий, нет на его пульте такой кнопки. Вот и остается нажимать на кнопку «страх» — пугать народ войной и Майданом.
Между тем, именно из Большого Страха рождаются Большие Войны.
…Несколько лет назад на встрече с представителями региональных российских СМИ Александр Григорьевич признался: «У главных редакторов крупных белорусских изданий есть прямая кнопка связи с президентом». Не знаю, воспользовался ею главный редактор президентской газеты, когда в своей колонке «Жизнь по уставу» (номер «СБ» за 2 декабря) пугал Майданом, тем, какой он «бессмысленный, беспощадный и злой». «Нам… это надо?» — спрашивает Павел Якубович, забыв, что Майданы по нажатию кнопки не возникают.
И действительно, откуда ему взяться, этому беспощадному Майдану, когда, по Якубовичу, в нашей стране «вполне нормальное жизнеустройство, которое являет собой обыденный белорусский быт»?
Хотел бы посоветовать Павлу Изотовичу уточнить этот оптимистический тезис у упомянутого фермера.
Номер телефона у меня сохранился.
