10 апреля — очередная годовщина авиакатастрофы под Смоленском. Пять лет назад соседне с Беларусью государство потеряло часть политической элиты на территории другого нашего соседнего государства. 10 апреля 2010, в 10:56 по местному времени, самолет Ту-154М ВВС Польши разбился на окраине Смоленска. Погибли президент Польши Лех Качиньский, его супруга Мария, высшие правительственные чиновники и военная верхушка — 96 человек.
Зловеще выглядела символика: они летели на траурные мероприятия по случаю 70-летия катынских расстрелов.
Катынь, где в 1939-1940 были расстреляны тысячи поляков, белорусов, украинцев из «освобожденных» территорий, — тут же, недалеко от Смоленска, в лесу на бывших дачах НКВД.
Самолет разбился, когда заходил на посадку над смоленским военном аэродромом «Северный». Поскольку аэродром военный, он не был оборудован точными навигационными системами, которые позволяли бы садиться на автопилоте. Посадка самолета такого класса там возможна была только при исправных радиомаяках, которые помогают пилотам сажать машину вручную, и при ясной погоде с хорошей видимостью.
Президент опаздывал на торжество.
Польский ЯК-40, на котором летела вторая часть делегации — лица из сопровождения, журналисты, общественные деятели, — приземлился на «Северном» еще в 9:16, еще при хорошей погоде. Президентский борт задержался, и за это время над аэродромом сгустился туман. Видимость, по словам очевидцев, составляла около 200 метров. Это ничто при огромной скорости самолета и нужде садиться, надеясь на зрение.
Кто отдал приказ идти на посадку?
Ясности в этом вопросе нет. Российские эксперты, которые расшифровывали «черные ящики» Ту-154М, утверждают, что в кабине пилотов могли присутствовать посторонние.
Голос одного из них, по неофициальным данным, принадлежал командующему польскими ВВС Анджею Бласику, голос второго якобы принадлежал руководителю дипломатического протокола МИД Польши Мариушу Казану. Однако польские эксперты отмечали, что голоса эти настолько тихие, что не представляется возможным определить, кто именно был в кабине. Да и никаких угроз или давления от них не исходило: беседа велась спокойным ровным тоном.
Правда, Ту-154М был военным самолетом, и вход посторонних лиц, даже командующего, в кабину к пилотам запрещен правилами. Эксперты сходятся на том, что роковое решение садиться «на ощупь» в тумане приняли сами пилоты. И до последних секунд были уверены, что находятся выше, чем были на самом деле. Крик диспетчеров «101 горизонт» (приказ перестать снижаться) прозвучал уже запоздало: самолет задел верхушки деревьев. Он имел в баках 19 тонн топлива — с запасом, чтобы вернуться в Варшаву. После удара о землю они взорвались и разнесли самолет и все, что в нем было, на тысячи кусков.
Расследование трагедии ведется до сих пор. В марте 2015 года Главная военная прокуратура Польши выдвинула обвинения двум диспетчерам аэропорта Смоленска в непредумышленном доведении до авиационного происшествия. Ранее эксперты Межгосударственного авиационного комитета (МАК) со штаб-квартирой в Москве возложили ответственность за трагедию на непрофессиональные действия польского экипажа.
В 2011 году польское правительство публиковало доклад, согласно которому за катастрофу несут ответственность мало и плохо тренированные польские пилоты, плохая погода, а также неверные и запоздалые команды, которые давали экипажу российские диспетчеры. Оборудование аэродрома в Смоленске признано неэффективным, неадекватным, оно не обеспечивало условий для безопасной посадки воздушного судна.
Многие поляки до сих пор полагают, что несчастный случай был подстроен…
Смотрите также: В кабине самолета Качиньского был главнокомандующий ВВС
***
Почобут: Если Россия не передала останки самолета, то о каких хороших отношениях можно разговаривать?
О последствиях и восприятии этой катастрофы под Смоленском мы побеседовали с активистом Союза поляков Беларуси Андреем Почобутом.
«Наша Нива»: История не знает сослагательного наклонения, но могли ли бы Вы поразмышлять, развивались ли бы события в нашей части Европы иначе, если бы катастрофы под Смоленском не было?
Андрей Почобут: Трудно ответить на этот вопрос… Не думаю, что в истории Восточной Европы лет 2010-2015 что-то радикально изменилось бы. Возможно, стратегическое сотрудничество в области безопасности между Польшей, Грузией, Украиной, Литвой, Латвией и Эстонией было бы более интенсивным. После войны в Грузии именно на такое сотрудничество стран, которые трезво оценивают угрозу со стороны России, ставил Лех Качиньский. Его слова, сказанные в 2008 году в Тбилиси — «сегодня Грузия, завтра Украина, послезавтра прибалтийские страны, а там, возможно, придет очередь и моей страны», — много раз упоминались в контексте событий последнего года. Война в Украине, оккупация Россией Крыма, а с другой стороны — вялая реакция на это со стороны Запада показали, что его диагноз был реалистичен, а политика регионального сотрудничества — создание коалиции государств, готовых совместно противостоять России, — наиболее прагматичной.
«НН»: Сказалась ли как-то, по Вашему мнению, катастрофа под Смоленском на развитии событий в Беларуси?
АП: В 2010 году Беларусь была единственной из соседок Польши, которая не объявила в знак солидарности национальный траур. Это, кстати, было во времена так называемой либерализации отношений с Западом, и, естественно, такой жест был бы в пользу политики, которую в тот момент проводил официальный Минск. И тут все уперлось в Александра Лукашенко, который, скажем так, достаточно эмоционально относился к Польше и к Леху Качиньскому и даже в случае такой трагедии не смог переступить через свои фобии.
«НН»: С какой исторической катастрофой из истории Польши (всемирной истории) можно сравнить катастрофу под Смоленском?
АП: Учитывая контекст этой катастрофы — президент Польши и государственная элита страны погибли, когда летели отдать дань памяти польским офицерам, которые были расстреляны в Катыни, — то естественнам кажется сравнение этих двух трагедий. Но Катынь 1940 года и Смоленск 2010 года — это все-таки разные вещи.
«НН»: Как изменилась за годы, которые прошли с трагедии под Смоленском, ее восприятие в польском обществе?
АП: Само восприятие осталось неизменным. Для поляков это большая трагедия. Другое дело, что в польском обществе существует сильное разделение в деле оценки причин катастрофы. Согласно последним исследованиям общественного мнения, 39% поляков не исключает, что ее причиной мог быть теракт. И это несмотря на то, что официальное расследование, которое проводила Польша, такую возможность исключило. Количество сторонников такой версии с течением времени увеличивается.
«НН»: Начало российско-украинской войны что-то изменило в этом восприятии?
АП: Думаю, что да. Российская военная агрессия и особенно лживые объяснения Владимира Путина по этому поводу усилили недоверие к России. Видно, что, несмотря на все доказательства, президент России может нагло смотреть в глаза, улыбаться и врать. Это влияет на оценки в том числе и смоленской трагедии.
«НН»: Как с расстояния в пять лет воспринимается роль президента Леха Качиньского в истории Польши?
АП: Это был один из лучших президентов Польши. В Польше регулярно проводятся опросы на этот счет. Традиционно лучшим более 50% поляков считают Александра Квасьневского, который был президентом две каденции, с 1995 до 2005 года. Это показывает, что поляки ждут от президента, чтобы он был над партийными спорами и был таким спокойным руководителем, который бы говорил правильные слова. Второе место также традиционно занимает Качиньский. Его лучшим президентом считают от двадцати до тридцати процентов. Эти результаты неизменны уже много лет. Интересно, что Качиньский и Квасьневский — это абсолютно противоположные политики с абсолютно противоположным стилем управления. Качиньскому пришлось управлять в условиях острого политического конфликта с правительством. И вообще, он был твердым политиком, часто бескомпромиссным. Поэтому сегодня в обществе есть горячие его сторонники и есть также горячие критики. Но это прежде всего касается внутренней политики, его внешняя политика, его оценка России — они сегодня не вызывают дискуссии, здесь большинство общества признает его правоту.
«НН»: Прогнозировалось, что эта трагедия поспособствует примирению Польши и России. Но натянутость в отношениях так и не была снята.
АП: Мне и тогда, в 2010 году, казался наивным расчет на то, что это начало какого примирения. Россия использовала смоленскую трагедию, чтобы создать впечатление, условно можем назвать это «показать человеческое лицо». Но сегодня ясно, что смоленская трагедия продолжает использоваться Россией, чтобы вести свою игру в Польше. Чего стоит один только факт, что обломки президентского самолета и дальше остаются в России, она их так и не передала Польше. Если невозможно забрать остатки самолета, то о каких хороших отношениях в принципе можно говорить?
***
Траурные мероприятия
По поводу 5-й годовщины катастрофы самолета Ту-154М пройдут в России и Польше. В Смоленск, чтобы принять участие в торжествах, прибудет правительственная делегация Польши во главе с шефом Канцелярии премьер-министра Яцеком Цихоцким. В ее составе будут министр культуры, представители Канцелярии президента, Сейма и Сената, родные жертв катастрофы. Делегация отдаст также дань памяти жертвам Катынских расстрелов на Польском военном кладбище в Катыни. Центральные траурные торжества по случаю 5-й годовщины катастрофы состоятся 10 апреля на Повонзковском кладбище в Варшаве. Траурная месса будет отправлена в храме Божественного Провидения в 11.
