Председатель ОГП рассказал «Нашей Ниве», зачем идет в кандидаты, на что рассчитывает и почему бойкот — это не выход.
Анатолий Лебедько со своими листовками на рынке в Солигорске
«НН»: Это первый раз за 25 лет вашей политической деятельности, когда вы идете кандидатом на президентские выборы. Что повлияло на такое решение? Почему сейчас?
Анатолий Лебедько: В 2001-м мы поддерживали Гончарика, в 2006-м - Милинкевича. В 2010 году не вышло с единым кандидатом, никто не поддержал идею о праймериз, кстати, как и сегодня. В таких условиях приходится идти на выборы самим, иначе выпадаешь из политического процесса.
«НН»: А почему оппозиция снова не может объединиться?
АЛ: Оппозиция это вообще не нечто цельное …
«НН»: Да, но в сознании обычного человека есть власть, а есть оппозиция. И все, без нюансов.
АЛ: Наверное, да. Единый кандидат — это важно. Но не настолько, чтобы воспринимать его отсутствие как алиби: мол, нет единого, и можно ничего не делать.
А объединиться не смогли, потому что в 2010 это была борьба амбиций самих кандидатов, а в этом году власть оказалась более сильной. Лучше подготовленной. 20 лет она научилась работать с оппозицией.
«НН»: Но весной документ о том, как будут выбирать единого кандидата, не поддержали только Калякин и Вы.
АЛ: Не совсем так. Там были разные редакции документа. Мы хотели, чтобы все делалось по принципу равных возможностей. Так не получалось. Те же «Говори правду!» хотели, чтобы на Конгресс демократических сил выделяли через сбор подписей, мы выступали за то, чтобы кандидатов выбирали на собраниях. Ведь мы знали, что «Говори правду!» имеет спецфинансирование на сбор подписей, само собой, они имели преимущество. Но сегодня я убежден, что если бы мы подписали тот документ, то все равно потом бы что-то треснуло.
«НН»: А зачем вы вообще идите в кандидаты? Победить не получится, это всем понятно.
АЛ: Я бы не ввязывался в эту кампанию, если бы не было сильного экономического кризиса. Кризис дает нам шанс. Ведь одно дело, когда идешь к человеку и предлагаешь свою программу перемен, а он думает, что у него все более-менее нормально. А теперь я чувствую, что многих достало, у людей есть повышенный интерес к альтернативе, они хотят ее видеть, ее услышать.
«НН»: Но почему не бойкотировать?
АЛ: Во-первых, неучастие только облегчит задачу власти. Во-вторых, бойкот имеет смысл, если в него включены все политические структуры. Единственная попытка организовать бойкот была в 2000 году. Была парламентская кампания, и тогда договорились почти все, не поддержали только Статкевич и Калякин. И власть тогда признала, что выборы не состоялись. После этого — только разговоры, то, что я вообще называю «политическим тунеядством».
«НН»: И кто такие «политические тунеядцы»?
АЛ: У оппозиции две линии разлома. Первая — это участвовать или нет. Вторая — если участвовать, то с какой целью, по какому сценарию. Есть часть людей, которая считает, что в сегодняшнюю систему можно интегрироваться, часть — что нет.
Примем участие и не участие. Конкретная ситуация: Статкевич в тюрьме, призывают его поддержать, войти в его инициативную группу. Мы также в нее вошли, я и 250 членов ОГП. Но эта компания для того, чтобы тема политзаключенных не проседала, чтобы не терялось внимание к ней. И мы понимаем, что в этой кампании есть точка, если не зарегистрируют инициативную группу. Что после этого будут делать 250 человек из ОГП, я знаю.
«НН»: И что?
АЛ: Они будут с этой темой работать во время сбора подписей, и если нас зарегистрируют, про эту тему мы будем говорить. А что будет делать основная масса тех, кто вошел в инициативную группу Статкевича? Ничего.
«НН»: Но не является ли вся наша оппозиция в каком-то смысле такими «тунеядцами»? Поскольку обычный избиратель не знает, что она делает пять лет между выборами.
АЛ: Здесь есть свои моменты. Во время избирательной кампании возможностей намного больше. Я в жестком режиме работаю 1,5—2 последних месяца: поездки, встречи, раздача информации… За это время мы фактически сделали больше, чем за предыдущий год.
К тому же сейчас нас не трогают. Например, мы ходили на МАЗ, раздавали буклеты, нас снимали на видео, но не препятствовали. Если заниматься тем же вне кампании — через несколько минут приезжает «воронок», затем 15 суток и все. Мы делаем мало не потому, что не хотим, а потому, что не разрешают. А во время выборов они вынуждены нас терпеть, так как им нужно «продать» эти выборы как демократические. И мы должны это использовать.
«НН»: И как будете использовать? Поедете по всей стране, чтобы успеть охватить как можно больше населенных пунктов?
АЛ: По деревням не поедем. Наша целевая аудитория — предприниматели и рабочие на предприятиях, где есть проблемы. На них мы делаем ставку при сборе подписей. В деревнях тоже есть проблемы, но у нас не так много ресурсов. И мы решили сосредоточиться на мелком бизнесе и рабочих. Ходим по рынкам, выходим на проходную МАЗа, МТЗ. Это даст больше пользы, чем потратить целый день на то, чтобы тебя увидели пять старушек.
«НН»: соберите подписи, пойдете на выборы, проиграете. Зачем это все?
АЛ: У нас сегодня две главные задачи. Первая - не допустить легитимации кампании, если не будет свободных честных выборов. Если выборы признают нелегитимными — это и будет победа. Дело ведь не в цифрах, на них мы не влияем никак.
Вторая задача — через экономическую альтернативу, программу «Миллион новых рабочих мест» увеличить число участников политического процесса. Через кризис, через желудок нужно сделать людей более активными, чтобы они поняли, что валун, лежащий на дороге, мы без их участия не сдвинем.
«НН»: Вы не думаете, что тысяча человек вас услышит, пятьсот придет, а в итоге останется с вами двадцать?
АЛ: Может, и так. А может, и наоборот. Эта кампания не похожа ни на одну предыдущую, на нее впервые нет средств. И сегодня многие, кто узнал, что мы не будем платить за сбор подписей, ушли. Но многие и пришли, причем много людей среднего возраста. У них нет опыта, но у них горят глаза. Для нас будет еще хорошим практическим результатом выборов и то, что мы сформируем реальную команду, здоровый костяк. Я и так думаю, что нам легче, чем «Говори правду», потому что у них французский легион. Так они построены.
«НН»: А как относитесь к другим кандидатам?
АЛ: Я не согласен с политическими взглядами Калякина, но очень уважаю его и как политика, и как человека. Остальных комментировать не хочу. Но я считаю, что «Народный референдум» — это вообще тупик, это обман людей. Референдум если и пройдет, то пройдет так, как захочет власть. Сегодня референдум — это инструмент Александра Лукашенко для того чтобы что-то забрать у нас или добиться каких-то своих целей.
«НН»: Вы сказали, что идите за определенными результатами. Но в 2010 в команде Романчука тоже шли за результатом. И что получилось?
АЛ: У меня была мысль, что Романчук в качестве кандидата — это интересный ход. Он был единственный экономист из всех кандидатов. Встречи с людьми он проводил здорово, чтобы ответить на социальное или экономическое вопрос, ему не нужны были никакие спичрайтеры. И нас поддерживала молодежь, активные люди.
Сама кампания прошла для нас очень хорошо. Но никто не мог прогнозировать, что произойдет 20 декабря. Матери ведь не рожают детей, чтобы из них делали гвозди. К Романчуку приехали в 2 часа ночи, сказали, что сейчас Лукашенко зальет кровью страну, первый, кто будет убит, — Лебедько, и эти жизни будут на твоей совести. И он испугался.
«НН»: А кто приехал?
АЛ: Кэгэбэшники, кто же еще.
«НН»: И сказали, что Лукашенко зальет кровью страну?
АЛ: Да. Когда я вышел из «американки», мне Ярослав рассказал. Поймите, что там же вопрос не только в Романчуку. Сколько кандидатов подписали бумаги о сотрудничестве с КГБ! Сколько подписали все: где они и как работали, откуда деньги шли… Заявление Романчука было публичным, но юридического веса не имело. Остальные фактически дали показания.
Поэтому можно сказать, что сама кампания была удачной, но по результатам мы вышли в минус.
«НН»: Не боитесь тому же и на этих выборах?
АЛ: Бояться — значит ничего не делать. А это нам не подходит.
