Сижу я как-то, пью сухой дайкири, как советовал Хемингуэй, никого не трогаю. Отпуск. Решил первый раз за неделю открыть планшет — посмотреть новости. А там среди разного бла-бла-бла о провале Трампа на дебатах, о победе Путина над сыром и о старте футбольного сезона, читаю — Беларусь одна из 7 стран, которым «светит» банкротство!… Я чуть соломинку и не проглотил. Именно здесь это и напечатали в минувший четверг, после дефолта Пуэрто-Рико, а потом статью по финансовым лентам и витринах разнесли.
Война, социализм, популизм и гусарство.
Уточнение: рейтинг «Caa» означает спекулятивный характер долговых бумаг, с вероятным дефолтом (невыполнением обязательств по выплатам) их эмитента. «Сaa1» — это вероятность 90—95% для покупателей бумаг вернуть стоимость займа, «Сaa2» — соответственно означает 80—90%, «Сaa3» — 65%—80%. Более низкие рейтинги «Ca» и «C» — это уже дефолтное состояние, соответственно, части или всего выпуска.
Ром
Логика списка проста — в настоящее время в мире 7 стран со спекулятивным рейтингом. Пуэрто-Рико — не государство, поэтому там разговор отдельный.
Вы, наверное заметили, что из всего списка у нас меньше чем у других займов. Ну, еще боливарианская Венеcуэла. Но почему мы? Очередей за продовольствием у нас нет. Истории регулярных дефолтов, как у главного разочарования ХХ века — Аргентины — тоже. И войны нет, чем мы и гордимся как главным политическим достижением последних 25 лет. Может экзотика? Мол, Беларусь — последняя диктатура Европы… Звучит как реклама экзотического отдыха, как сафари в Танзании или путешествие по джунглям индонезийской части острова Борнео. Поэтому я решил все же несколько рассмотреть гипотезу того, что все серьезно…
Иностранные государственные займы, в %% от ВВП.
Ранее Беларусь не была замечена в невыплатах, но последние годы стал агрессивно расти объем займов. Не от хорошей жизни, конечно. Кажется, в 2014 году долг был стабилизирован, но теперь он снова начал расти. К этому «приложил руку» наш любимый экспорт! А какой вообще у нас экспорт? Как выглядит модель нашей экономики.
Основное, что обращает на себя внимание, на рисунке — внешняя торговля. Беларусь как малый рынок живет с нее. При этом остается относительно закрытой экономикой со своими специфическими административными и юридическими особенностями. Люди работают на экспорт-импорт, но живут и потребляют относительно изолированно от внешнего рынка, ну, те, что в Вильнюс или Белосток не ездят. Это традиционная модель (особенно в периоды между мировыми войнами) ХХ века. Промышленный патернализм, дирижизм и бла-бла-бла… По сути, в экономике два крупных сектора:
А) сырья и базовых материалов — это калий, нефтепереработка и химия. Это долларовые отрасли, поскольку статистику ведут по законам мирового рынка. Были и есть особенности союзных отношений, но кто там не работает, этого не ощутил. Экспорт продуктов химии и нефтепереработки примерно на 60% уходит за пределы СНГ. А из стран СНГ, конечно, в Украину.
Б) промышленного и агропромышленного придатка к российской сырьевой экономике. Здесь сложнее — ведь сырье и энергия покупают за живую валюту, а продукция идет за российский рубль. Здесь работают по понятиям наших постсоветских государств, а конкуренты — такие же предприятия России и Украины, а также непобедимый в локальных состязаниях, за счет своих размеров, Китай. Ведь европейского качества у нас нет, ничуть. Если взглянете на агропромышленный экспорт — доля России там 95—97% по большинству крупных товарных групп.
Отражается такая бизнес-модель на внутреннем рынке. Он, в отличие от внешнего, регулируется не рыночными инструментами. Белорусский средний темп инфляции выше 2% в месяц (!!!) — и этот ужас у нас называется стабильностью. Вообще-то и не придумаешь лучшей демонстрации абсолютной эпической бездарности экономического блока администрации. Если сравнивать, то к настоящему времени разве что Нацбанк стал похож на Нацбанк, хотя еще 10—12 лет тому назад ему было важнее брать на баланс колхозы! Но результаты те же, господа:
Инфляция, в %% месяц-к-месяцу.
Вы понимаете: с такой инфляцией здесь никогда не будет «высоких» средних зарплат. Это невозможно математически. Зарплаты всегда будут «индексироваться» в виду такой модели экономики. Кстати, это также не рыночное явление, поскольку сами зарплаты тоже не рыночные. Зарплаты не индексируются, а зарабатываются — растет созданная добавленная стоимость, растут и зарплаты. Как и пенсии — фонды зарабатывают на инвестициях, пенсия растет. А у нас — архаичная система пенсионного и социального обеспечения. Наши дети будут горевать за двоих-троих, чтобы обеспечить минимальные пенсии нам и смешные зарплаты себе… А им это надо, вы спрашивали? Но.
Сок лайма и грейпфрута
Каждый бизнес-план, каждая финансовая модель имеют такую статью, как стресс-тест, или оценка чувствительности. Это когда вы оцениваете, как изменятся результаты работы при изменении основных параметров — темпов продаж, стоимости сырья, инфляции и т.д. То, что происходит, является следствием того, что риски белорусской модели никто не считал нужным оценивать и страховать.
Как известно, последние 20 лет мы строим союз с Россией то ли в трех, не то в четырех различных организационных формах. Это окончательно привязало нашу бизнес-модель корпоративно-казарменного государства к российскому рынку, соответственно:
А) Беларусь зависит от политики Москвы, которая до 2008 года была типичной для государства — экспортера сырья. Такая рентная модель не очень выгодна Беларуси. Но пока нефть и российский рубль росли, никто не замечал перекоса и рисков. Особенно те, кто получил здесь локальную монополию на экспорт-импорт (та же рентная модель). Но начиная с 2008 года с первым ценовым шоком мы ощутили «российский фактор»: со скачками курса рубля — следствием текущей платежной конъюнктуры, с бегством капитала, с войнами с соседями и т.д. И уже стало видно невооруженным глазом, куда все это потихоньку движется.
Б) Беларусь поддерживает свою конкурентоспособность относительно других производителей стран СНГ и Китая методом конкуренции цен, т.е. продавая по нижним ценовым уровням. Поэтому, когда российский рубль перестал расти, пришлось регулярно девальвировать свой рубль относительно российского тоже.
Хе-хе — говорит нам российский рубль.
Покупаем за доллары нефть, металл и газ, производим продукцию, продаем за российские рубли дешевле, чем конкуренты, меняем рубли на доллары, чтобы купить нефть, металл и газ… Конъюнктурные циклы цен на сырье, продовольствие и промышленные товары между собой не совпадают. Поэтому бац, у нас кассовый разрыв, долларов не хватает, берем кредит — и по новой. И вы еще удивляетесь, почему в Беларуси те же самые продукты дороже, чем в России? Вообще, если разбросать нашу пищевую промышленность по всей цепочке ценообразования — от заготовки кормов до экспорта продукции в Россию — выйдут миллиардные убытки. Но никто это не хотел считать. Валовой размер важнее! Доходы у нас приватизируются, а убытки национализируются. Об этом как-нибудь отдельно.
По сути, за время союзных отношений Беларусь поддерживает — дотирует своим и без того не очень эффективным трудом — российский рубль и российскую финансовую систему, которая была направлена на максимизацию сырьевой ренты и говорила нам «большое спасибо, лохи!».
«Газпром», после того как приобрел «никому ненужную трубу», от счастья стал принимать и российские рубли, но опять же только под конвертацию цены в долларах! При этом и землю в Беларуси начал получать задаром под свои прожекты. И вы еще удивляетесь, почему здешние банки принадлежат россиянам?
Но наши мегаэканамисты и суперхозяйственники продолжают играть в глобальных корпоративных боссов — во всех проблемах, мол, мировой кризис виноват: Китай тормозить начал, спрос на сырье падает, в Бразилии кофе пожрал жук, в Шри-Ланке чай не уродил от засухи. А вы здесь зачем? Все это мне напоминает Тевье, который спрашивает Бога, почему не богат, а потом замечает, куда он своим сапогом попал.
Первоначально надо было научиться делать хорошо свое дело. Поэтому, конечно, неприятно авторам белорусское модели получить шок в виде снижения цен экспорта в Россию в этом году. Выпал миллиард под посевную, и под сбор зерновых — такая же дыра. Как же это было непредсказуемо! Никто не мог подумать даже! Никто не подумал сделать стресс-тест своих гениальных планов. Вот он и сам теперь пришел.
Весной прошлого года я брал кредиты в российских рублях. Немного, но чтобы было. И всем советовал! Особенно девушкам, которые мечтают о Париже. Берешь на 3 года, конвертируешь в доллары — и плати потом с каждым месяцем все меньше. Если так делают все известные банки и банкиры, если так делают даже самые городские лодыри, как я, почему же, елки-палки, этого не могли сделать белорусские торговые дома и экспортеры? Вы знаете размеры годового экспорта, темпы продаж, вы знаете, что будет… Хеджируйтесь! Так делают даже ребята в Африке, ибо дипломы там, знаете ли, не все за буйволиные плечи покупают. А теперь союзник денег не дает, зажимает обещанные три миллиарда.
У нас слишком простая (правильнее сказать — «примитивная», потому что устаревшая) экономика. А это зависит от состояния общества. Ребята, чем меньше связей между участниками процесса и чем меньше граждан являются полноценными участниками, тем примитивнее экономика.
Возможно, кому-то простая вертикально-интегрированная система кажется больше геометрически красивой, более удобной для осмысления, ею можно управлять даже в ручном режиме! Один из идеологов современной ситуации российский академик Глазьев, например, любит ее, поскольку она умещается в симплекс-табличку (задача линейного программирования). 100 тысяч пар сапог и 50 тысяч пар ботинок выпустили, план выполнили — носи себе, народец! Сегодня любой студент набросает вам в экселе.
Но такая экономика значительно слабее, чем более сложная.
Если вы занимались бизнесом или работали в компании с численностью более 5—10 человек, то замечали, что на определенном этапе надо начинать делегировать работу другим людям, ведь сам все не успеешь. А там и они начинают то же, бизнес растет, система становится более сложной. Так и здесь.
Экономика — это то, что происходит. Все человеческое общество не может служить либо жертвовать собой за некие сверхидеи небольшой своей части. Идеи своей совокупностью служат улучшению жизни общества, пусть даже если благодаря одной из них будет богатеть лишь небольшая группа людей. Но чем больше идей… Ну, вы же поняли уже.
Чуточку ликера Мараскино
У меня есть любимый исторический анекдот, который я рассказываю всегда, когда даю объяснения на финансовые темы. Из моих уст на протяжении ряда лет его услышало несколько сотен человек, но повторяюсь и повторяюсь, поскольку считаю его хрестоматийным.
В 1912 году комиссия конгресса США под руководством Арсена Пужо рассматривала дело так называемого «денежного треста», т.е. монополизации американской экономики несколькими финансовыми группами, которые были созданы крупными банкирами и промышленниками под идеологическим руководством великого финансиста, коллекционера и глобалиста Дж.П. Моргана. Итоги работы комиссии, кстати, способствовали созданию того, что сейчас называется банковской этикой и антимонопольным законодательством. Так вот, все эти Рокфеллеры, Варбурги и Шифы публично выступали перед конгрессменами. Давал показания и сам 75-летний патриарх Дж.П. Морган (вскоре он умер — и партнеры обвиняли комиссию). Была там одна примечательная вещь…
Вопрос: Разве не базируется коммерческий кредит на деньгах и имуществе?
Ответ Моргана: Нет, сэр. Главное — это характер.
— Главнее денег и имущества?
— Главнее денег и всего остального…
Конгрессмен переспрашивает, не лучше ли иметь облигации хорошей компании или такого государства как США, хорошие результаты в бухгалтерских книгах ведь важнее, чем характер человека. Морган настойчиво говорит, что нет:
— Ведь человек, которому я не доверяю, не получит от меня денег даже под все облигации христианского мира!
— И это правило является общим?
— Я считаю, что это фундаментальная основа бизнеса.
И я считаю примерно так же. Доверие создает позитивную обратную связь между участниками экономики. Соответственно, подозрительность — негативную. Я тебя знаю, ты меня знаешь. Доверяем друг другу — делаем бизнес. А вот его мы не знаем — «…мы на него плюем!» (c — Жванецкий «Дефицит»). И задача общества в том, чтобы создавать возможности всем, не только Морганам или Голдманам. А для этого нужно чтобы и правила были для всех, и информация тоже. Чтобы обход правил не приводил к сверхвыгодным позициям, а наоборот. Тогда доверие будет, как та лоза, расти и заплетаться между людьми. Чем сложнее связи в обществе — тем лучше. Чем легче доступ к информации — тем лучше. И чтобы среди нас никто, ни один Иван Иваныч, даже если ему мнится прямая линия с Богом, не мог как-то вдруг волюнтаристски менять или обходить правила. На самом деле для этого нам и необходимо государство как институт, поскольку все остальные бытовые вопросы можно решать самим, без него. Нам не нужна общая национальная идея, нам нужны общие национальные правила (по-латински «конституция»)! No taxation without representation, елки-палки. Именно поэтому, например, государство печатает деньги, а не какое-то частное предприятие! Как высший гарант правил. Потому именно тот же доллар бывает и американский, и зимбабвийский.
И потому мы, как государство, как общество, мало приемлемы для инвесторов… Ибо не нравится им наш коллективный характер. Поодиночке мы в основном люди хорошие, многие еще и приветливые, некоторые даже улыбаются. Но в совокупности доминирует некая аполитичная прокрастинация — лучше не шевелиться, лучше ничего не менять, лишь бы мне не было хуже. В результате та лоза доверия и не растет, ни между нами, ни к нам.
А некоторые альтернативно образованные еще обязаны к очередной годовщине товарища Цюрупы обрывать и подрезать то доверие, что имеется. И ставить грифы «секретно» на каждую партию туалетной бумаги. Беларусь не играет по правилам, потому и не доверяют.
И мы не доверяем друг другу, потому что правила меж нами разные. Кто-то должен крутиться на двух работах, а кто-то получать самую дорогую в стране землю без конкурса и оплаты или миллионные кредиты с отрицательной в реальности ставкой. «Все ходим скучные, бледные, зеваем».
Только и остается время от времени под кофе или пиво мечтательно завидовать Сингапуру, Дании, Финляндии или Швейцарии (какие еще ролевые модели вспомните?) и искать какие-нибудь побочные проявления самореализации.
Это и есть наш коктейль стабильности. Белорусский сауэр. Сами намешали, сами и продолжаем пить.
И куда горше он оттого, что оставляем рецепт по наследству нашим детям. Лехаим!
