— Ким, в отряде нам сообщили, что вы были ранены под Широкино. Когда и как это произошло? Восстановились ли вы после ранения?
— Это произошло 22 марта. Во время изменения позиции на правом фланге передовой линии в поселке Широкино попал под огонь минометной батареи противника, в результате чего получил осколочное ранение грудной клетки (спас бронежилет, осколки не задели жизненно важные органы) и контузию.
Впрочем, благодаря профессионализму военных врачей я уже через месяц снова был в строю.
— Как долго вы в зоне АТО?
— Уже практически год. Сейчас служу в Мариуполе.
— Почему решили поехать на войну?
— У каждого добровольца, пришедшего на войну, на то свои причины. Не стал исключением и я. И причин этих огромное множество.
Во-первых, во мне течет и украинская кровь, поскольку мои дальние родственники были украинцами.
Во-вторых, кровные счеты с коммунистами. Немало ни в чем не повинных людей были убиты, брошены в тюрьмы и сосланы. Не обошло это горе и мою семью. А сейчас Россия как правопреемник «совка» проявляет агрессию и катится в «красную пропасть».
В-третьих, война идет не только за Украину, но и за Беларусь. Если не остановить российскую путинскую орду сейчас, то следующей может стать наша с вами страна. Наращивание военной мощи Российской Федерации, в том числе и в Беларуси, об этом ярко свидетельствует.
— Чем занимались до этого? Откуда вы? Сколько вам лет?
— Мне 22 года. Это все, что я могу сказать.
— Трудно ли попасть в отряд «Погоня»?
— На данный момент для начала нужно пройти ряд проверок внутри отряда. Если к человеку после проверок вопросов нет, он направляется в тот или иной батальон, полк, где, в свою очередь, он должен отвечать требованиям при вступлении в структуру, в первую очередь физическим. Отряд «Погоня» — не отдельное воинское подразделение и никогда таковым не был. Наши бойцы были в разных украинских батальонах.
— Вспомните ваш первый бой. Как это было? Что вы чувствовали, когда впервые стреляли в человека?
— Первый бой практически для любого человека, пусть даже и прекрасно подкованного теоретически, — смесь животного страха, непонимания происходящего, огня, земли и бетона.
Главное в такой ситуации — опытные братья по оружию или командир, который выведет из состояния оцепенения тебя и организм. А дальше самое главное — не потерять голову и внимательно слушать указания опытных бойцов.
Что касается ощущений в плане первой стрельбы из оружия в боевой ситуации — то у меня в голове была только одна мысль: «Либо ты, либо тебя». Впрочем, я ни о чем не жалею.
— Приходилось ли воевать непосредственно против кадровых российских воинских частей?
— Да, приходилось. Вообще, у «орков» есть четкая градация. Обычные отряды сепаратистов никогда не получат вооружение крупнее пулемета или миномета-восьмидесятки. А дальше — догадайтесь сами.
— Вы никогда не жалели о том, что поехали на войну?
— Мой приезд на войну был абсолютно обдуман и взвешен. Пока что, к счастью, ни о чем жалеть не приходилось. Более того, именно здесь, на войне я встретил своих самых близких друзей, которые к тому же и мои братья по оружию.
— Известный российский независимый военный корреспондент Аркадий Бабченко говорит, что спустя какое-то время на войне патриотическая или идеологическая мотивация у солдата исчезает и он уже воюет просто «за себя и за того парня, который рядом»? Согласны ли вы с этим? Правда ли, что спустя некоторое время у людей на войне появляются уже совсем другие мотивации?
— Лишь частично. Как мне точно известно, такая ситуация как раз наблюдается у террористов. Многие из них уже давно потеряли мотивацию и сражаются, скорее, стихийно и по привычке.
С украинской стороны подобного в волонтерских подразделениях не наблюдается. Ребята все так же готовы отдавать жизни за каждый сантиметр своей земли. А время играет в нашу пользу. Поскольку именно война связывает людей гораздо более прочными узами, чем просто служба или дружба. Бойцы становятся одной семьей. А это потрясающий дополнительный стимул.
— Как построена структура отряда «Погоня»? Как координируется деятельность отряда?
— Я в отряде с самого начала, но даже я владею далеко не всей информацией о том, что происходило или что происходит внутри отряда. Ради безопасности с самого начала структура отряда была построена так, что каждый его участник владел только той информацией, которая была непосредственно ему необходима. Так, например, бойцы отряда из одного батальона не знали бойцов отряда из другой батальона. Люди, которые внутри отряда занимались волонтерством, помощью бойцам отряда, знали лишь нескольких бойцов, с которыми непосредственно работали. О том, каким образом происходит координация, говорить не хотелось бы — опять же из соображений безопасности.
— Как вы попали в полк «Азов»? Почему именно это подразделение вы выбрали?
— Я попал в «Азов» на основании отбора, который был един для всех. Полк всегда, с самых первых дней, был одним из самых дисциплинированных и выверенных. Случайных людей здесь никогда не было и не будет.
Дисциплинированность (в том числе полный запрет на алкоголь и наркотики), мощная идеологическая подоплека, специальные и многочисленные тренировки, атмосфера единой семьи, «неоторванность» командиров от бойцов — все это и многое другое делали и делают «Азов» одним из самых, если не самым боеспособным, подразделением Украины.
— Сколько белорусов воюет в «Азове» и какие потери они понесли за время войны?
— О точной численности белорусов я говорить не могу, да и не вижу смысла. Что касается потерь, то «грузов 200», к счастью, не было. Во время Широкинской операции несколько человек получили незначительные ранения и легкие контузии.
— Вообще, как вы оцените число белорусов, которые воюют в Донбассе?
— На данный момент — около 40 человек. Многие из белорусов, воевавших в начале войны, уже не воюют. Численность, конечно же, была бы намного больше, если бы был принят закон о гражданстве для иностранных участников АТО.
— Как относится к белорусам-добровольцев местное население на Донбассе?
— К сожалению, среди местного населения до сих пор остается много тех, кто поддерживает Россию и свой любимый «совок». Но в большинстве случаев люди, слыша легкий акцент, удивленно просят рассказать, как так получилось, что белорус защищает Украину. Радует то, что многие желают успехов, здоровья, интересуются, как можно помочь и так далее.
— В белорусском обществе отношение к участию белорусов в войне в Украине не однозначно. Некоторые говорят, что Украину это все равно не спасет, а для самих добровольцев и в целом для белорусского общества это будет иметь плохие последствия. Что бы вы ответили на это?
— Как люди, которые слышали и видели войну только в кино, могут о чем-то говорить?
Отряд «Погоня» не собирался и не собирается принимать участия в белорусских политических игрищах. Каждый из нас — профессиональный боец и воин. И я от имени многих из нас могу пообещать, что в случае вторжения агрессора мы будем одним из первых подразделений, которое бросятся защищать родную землю. И делать этом не хуже, а во многом и лучше, чем большая часть белорусской армии — тех, кто никогда не видел войны и изучает советскую тактику, которую вот уже несколько десятилетий вряд ли можно назвать полезной.
— Какие политические взгляды преобладают среди бойцов отряда? И каких взглядов придерживаетесь лично вы?
— Абсолютно все ребята — патриоты своей страны. Мы все националисты в хорошем смысле этого слова. Сохранение национальной культуры, традиций, истории (по-настоящему великой) и самосознания. Это то, за что должен бороться каждый народ. Каких-либо чрезмерных ультра-настроений нет и не было.
Что касается лично меня, то я сторонник ограниченной демократии. Я не имею ничего против геев, но не поддерживаю усыновления ими детей. Я не против национальных меньшинств, а за ужесточение миграционного законодательства. Я не против демократии, а за исключение из нее абсурдных моментов.
— Что за люди обычно едут воевать из Беларуси на Донбасс? Можно ли составить их некий обобщенный портрет?
— Люди абсолютно «разношерстные». Радует, что есть и представители старшего поколения.
Но что касается большинства, то это молодые парни в возрасте 20—25 лет, отлично подготовленные как морально и идеологически, так и физически.
— Намерены ли вы возвращаться в Беларусь? Опасаетесь ли преследования со стороны КГБ?
— Если представится такая возможность — обязательно вернусь домой. А остальное покажет время.
— Если вы все-таки вернетесь в Беларусь, чем будете заниматься?
— Попробую вернуться в свою профессию, которая была не только моей работой, но и хобби.
Хотя, конечно, хотелось бы и послужить в каком-нибудь из элитных подразделений в Беларуси. Вот только нынешняя власть вряд ли сможет оценить и принять опыт человека, прошедшего войну.
— В Беларуси идет избирательная кампания. Как вы считаете, следует ли белорусам в сегодняшней ситуации выходить на Площадь?
— Белорусы в очередной раз выберут Лукашенко большинством. Конечно, подтасовка голосов на президентских выборах была всегда, но народ все равно шел и пойдет на участки, чтобы поставить заветную галочку за действующего президента. И потому, что оппозиция развалилась окончательно и бесповоротно. Люди, которые с середины 90-х кричат одни и те же слова, вызывают скорее отвращение, чем желание попытаться хотя бы дослушать их речь до конца. Лидеры оппозиции окончательно утратили связь с реальностью, а самое главное — с народом. Их давно перестали интересовать люди.
Самый простой пример. Все буквально кричат: в стране все плохо, ничего нет и вообще приходит конец. И тут возникает резонный вопрос: а что мешает помочь людям? В штабах каждого из кандидатов в президенты есть несколько десятков профессиональных юристов, экономистов, политологов и так далее. Так что же мешает им предложить свой план спасения страны хотя бы сейчас, накануне выборов? Где социальные программы, где реальные инициативы по работе с пострадавшими слоями населения?
К сожалению, оппозиция давно уже заинтересована лишь в самом политическом процессе, а не в его результате.
Так ради кого простым людям выходить на ту самую Площадь?..
А власть останется у руля до тех пор, пока на столе будет миска каши и кусок хлеба, работа будет хоть какая-то, а телевизор будет радостно рапортовать о количестве шайб, забитых Лукашенко в очередном показательном хоккейном матче.
— Вы симпатизируют кому-либо из белорусских политиков?
— Из всех политиков мне симпатичны лишь два человека: Николай Статкевич и Павел Северинец.
