Да, на первый взгляд различий больше чем сходства: приемлемый шопинг, которого нет в Минске; костелы повсюду; большая река, которой так не хватает белорусской столице; кебабы и дешевая-вкусная уличная еда, выжженная контролерами с минских улиц; разнообразие городских районов (Новы Свят отличается от района Прага-Полудне так, будто это разные города, в Минске же Малиновку от Зеленого Луга отличит разве что специалист по панельному домостроению).
Но при всех этих кричащих отличиях не покидает ощущение, что эти города — самые похожие во всей Европе. Попробуем проанализировать, почему так может показаться.
1. Соизмеримость архитектуры и человека. Хочешь ощутить себя муравьем — пройди вдоль площади вокруг Дворца культуры и науки по той улочке, что примыкает к ТЦ «Злотэ Тарасы». Пять-десять минут прогулки, а угол зрения на Дворец не меняется — по-вавилонски грандиозная высотка-зиккурат не спешит поворачиваться к тебе другой стороной. Современные небоскребы, окружающие площадь, только усиливают это ощущение твоей мизерности: вот стоят великаты, а вот — ты, маленький и тщедушный.
Такое ощущение чуждо архитектуре европейских городов. Бледную тень его можно поймать разве что в Берлине, на Александерплац. В Минске же такое ощущение господствует.
Когда идешь через площадь Независимости (или Октябрьскую), и идешь, и идешь, а высотка педуниверситета ближе никак не становится, возникает именно варшавское ощущение. Ведь там и протяженность и ширины проспектов, улиц, пересекающих его под прямыми углами, — все это Минск!
2. Наличие кафе, философию которых можно определить как «get your shit and get out». В Минске такой философией заражено каждое третье заведение вдоль проспекта, в Варшаве — каждое пятое в туристическом центре. А вот в Вильнюсе, например, даже в сетевых La Crepe или Forest ты не почувствуешь, что тебя использовали.
3. Искусственность старого города. Конечно, купив coffee to go, ты пробираешься сквозь анфиладу улочек Старэго Мяста к выходящей на реку террасе, — и ощущаешь горечь переживания, как в Вильнюсе. Но она вскоре проходит. По крайней мере, если у тебя хотя бы базовые знания по истории архитектуры. Форма окон, материал стен, оттенок стукко — все это шепчет: здесь — новодел. Элегантный, добротный, невыкрашеный (вот за что спасибо варшавским властям — они знают, как старить нестарые здания: попросту не мыть их фасады и не подновлять покраску). Так вот, ты не на Пилес в Вильнюсе. Ты — в Троицком предместье. Все это лишено сакральной печати времени, а лишь намек на нее в виде аутентичных фундаментов. Совсем как в Минске!
4. Война как часть городской идентичности. Конечно, варшавский и минский военные мифы коренным образом отличаются. Варшава — это история о предательстве большевиков, о восстании, которому не помогли; Минск — об «освобождении», о красноармейце на танке, который смотрит с иконического полотнища в Художественном музее. О Т-34 у Дома офицеров. Но война — и у них, и у нас. В Праге, Будапеште, Париже и других европейских городах тоже была война, но о ней уже как бы позабыли. А в Варшаве она просматривается повсюду: в черно-белых открытках, которыми торгуют в сувенирных лавочках, в сюжетов фильмах, съемки которых идут в городе, в следах от пуль, оставленных в граните антаблементов.
5. Ты беспомощен, если без друзей. Во время моего мимолетного вояжа в Варшаву на прошлой неделе мне нужно было дать интервью Польскому радио. Мы встретились с журналисткой у входа в мой отель, возле кафе «Бристоль». И вот что делает журналистка, когда мы решаем поговорить за чашкой кофе: она возвращается в отель, подходит на лобби, и спрашивает, есть ли здесь рядом хорошие места, где можно выпить кофе. Меня такой жест ставит в тупик, поскольку вдоль улицы, ведущей на Новы Свят, — десятки кафе, баров и ресторанов (не говоря уже о легендарном «Бристоле»). Что бы я сделал в Вильнюсе или Вене? Просто уселся бы в первом же месте по пути. И был бы доволен!
Но в Варшаве так нельзя. И в Минске нельзя! Доказательством последнего утверждения являются многочисленные репортажики кретинов из России, которые приезжают в Минск, выпивают кофе из пластикового стаканчика в кафетерии гастронома, а потом пишут, что во всей белорусской столице не найти хорошего эспрессо.
Минск и Варшава — города, где все не очевидно (о философии get your shit and get out я уже упоминал). Города, где все истинные бриллианты надежно припрятаны. Их невозможно найти самому, их тебе могут только посоветовать. Собственно, наша с журналисткой история только это и подтверждает: на лобби нам посоветовали место, названное именем персонажа Мицкевича, мы покружили по окрестным переулкам, не нашли этого места, решили попробовать что-нибудь случайное и оказались в настолько классическим get your shit and get out, что чай здесь был Lipton из пакетиков. Просьба приглушить музыку для записи радиоинтервью вызвал настолько заметное недовольство бармена, что мы почувствовали себя странствующими нищими, а не долгожданными клиентами.
6. Сталинская архитектура. Конечно, варшавяне не любят тех огромных монстров, ради которых был до конца разрушен старый центр. Белорусы, наоборот, ценят сталинки, окружающие площадь Победы или Октябрьскую. Но вот что очевидно: без Дворца культуры и науки Варшава оказалась бы усредненным и не очень-то узнаваемым европейским городом. Сталин — вы только поймите меня правильно — придал нашим городам харизмы, полностью покалечив их исконную застройку. Если бы Минск формировался позже, уже при Хрущеве-Машерове, он бы своей извращенной безликостью напоминал какой-нибудь Новосибирск. А так, есть хотя бы чудо на улице Кошевого; есть хотя бы Осмоловка и проспект Независимости с их уникальными сталинками. А сохранять вплоть до 1991 года всю историю нам бы и так и так не позволили (см. следующий пункт).
7. Напоминания о царском колониализме. Когда читаешь табличку возле варшавского парафиального (приходского) костела о том, что царь не позволил похоронить Фредерика Шопена на родине (композитор симпатизировал восстанию 1830 года и даже намеревался принять в нем участие), и поэтому после смерти Шопена в Варшаву было перевезено только сердце Шопена, которое замуровано в одной из колонн центрального нефа этого костела… Так вот, когда читаешь эту историю, очень она напоминает что-то подобное из истории белорусской.
Ну, например, то, как в 1851-м Николай I приказал разрушить здание Минской ратуши — чтобы никто из этих «северных западэнцев» не вспоминал, что во времена Магдебургского права здесь проходили коллегии магистрата.
Очевидно, чтобы осознать это сходство, следует пусть немного, но знать историю столицы. Очевидно и то, что ни в Берлине, ни в Париже, ни в Вене таких историй просто не могло быть: ручонки у царя были коротки.
8. Главное: эти два города объединяет нечто эфемерное, то, что не так просто ухватить. Силуэты и форма просветов между домами? Цвет неба? Выражения лиц прохожих? То, как тебе не-улыбаются? Чипсы каштановых листьев под ногами? В точности совпадающий оттенок света уличных фонарей?
Я люблю Варшаву. Я люблю Минск.
