«Мы надеялись, что остановятся заводы и занятия в университетах. Мы готовили своих активистов на предприятиях и в вузах. Я действительно надеялся, но только само событие могло показать, как все пойдет», — лидер первой белорусской Площади, единый кандидат от оппозиции на выборах 2006 года, председатель движения «За свободу» Александр Милинкевич вспомнил события 10-летней давности и рассказал радио «Свабода» об ошибках и достижениях, которые были сделаны на площади Калиновского.
— Минуло 10 лет после избирательной кампании 2006 года, в ходе которой вы были единым кандидатом от оппозиции. Что дал тот опыт? Какой вывод был сделан?
— Основной вывод президентской кампании 2006 года — надо объединяться. В Беларуси жесткий авторитарный режим. У нас нет самодостаточных демократических организаций, поэтому, пока не объединимся, не будет шансов на создание силы на президентских выборах. Как раз в 2006 году удалось объединиться. Конечно, не на 100%, многие работали самоотверженно, а кто-то без энтузиазма, потому что не их партия выиграла Конгресс. Ну что же — не бывает, чтобы все идеально. И теперь, и 10 лет тому назад важно понимать, что политика — поле не только для амбиций, но и для ответственности. Я считаю, что Конгресс демократических сил, который прошел в 2005 году и объединил оппозицию, был примером реальной ответственности белорусских демократов.
Помимо идеи единства, в 2006 году был абсолютно уникальный эмоциональный фон — я имею в виду во время и после выборов. Была вера и надежда, ощущение силы. Несмотря на то, что палаточный городок ликвидировали омоновцы, настроение у людей было очень приподнятое, и массовые акции проходили еще долгое время. Мы в первую очередь доказали самим себе, что можем отстаивать свое достоинство, правду и справедливость. Я не думаю, что большинство стало считать, что мы сможем легко победить режим. Но была вера в то, что мы достойны иной жизни: без страха, без унижения, без официальной лжи.
— Почему оппозиции не удалось договориться на следующих выборах — в 2010 и 2015 годах? Что пошло не так? Почему не воспользовались опытом единения?
— В 2010-м именно потому что не хватало ответственности, победили личные амбиции. Был парад демкандидатов. Попытки объединить оппозицию большими деньгами провалились. Тогда у многих лидеров было твердое убеждение: на предыдущих выборах единому кандидату не хватило решительности — не повел народ на штурм «почты и телеграфа», а у нас хватит. Сегодня очевидно, что штурм Дома правительства — это провокация спецслужб с российским следом. Вина оппозиции в том, что не смогла нейтрализовать провокацию. Хотя остановить битьё стекол — дело простое, достаточно иметь пару десятков оппозиционных дружинников.
В 2015 году уже никто не верил в возможность победы, не собирался объединяться. Эти президентские выборы были самые неинтересные, веры в серьезную компанию не было. А если нельзя выиграть, то можно поиграть в выборы, можно раскрутить свою организацию, пропиарить своего. Но людям это неинтересно, и как результат — дальнейшая маргинализация демократов. Кстати, чем слабее оппозиция, тем хуже она объединяется.
В 2006 году еще было убеждение, что мы можем повторить опыт Белграда, Киева или Тбилиси. Я понимаю, что сегодня идея цветной (мирной, народной) революции дискредитирована, считается, что это перерастает в нечто обязательно кровавое. Но в 2006 году это было не так.
Теперь, спустя 10 лет после событий Площади-2006, я сделал такой вывод: в Беларуси в условиях жесткого авторитарного режима цветная революция сработать не могла. По той причине, что у нас, в отличие от Сербии и Украины, не было частных телевизионных каналов и нет оппозиционных депутатов в парламенте. В Украине и в Сербии не было тотального страха, который был у нас. А страх был очень сильный и обоснованный. Еще одна вещь, которую следует принять в расчет: демократический кандидат должен иметь поддержку как минимум половины избирателей, чего нам, к сожалению, не доставало в 2006 году.
— Какое самое значительное достижение Площади 2006 года?
— Прежде всего то, что не только кровь не пролилась, но даже ни один волосок с милиционера не упал. Мирный характер протеста придает акции особую силу. А власть, конечно, действовала подло: оппозиционеров хватали еще на подходах к площади, сажали в СИЗО. Все наши региональные штабы в день выборов сидели в тюрьме. Сидела и часть общенационального штаба. Это и было демонстрацией нашего морального превосходства над режимом.
Другое достижение — это перелом в отношении к Беларуси со стороны демократических стран. Я объясню. Когда меня избрали единым кандидатом, меня принимали президенты и премьеры разных стран, лидеры Евросоюза. Интересно было то, что многие спрашивали, на самом ли деле белорусы хотят независимости и демократии, или они полностью советские, или часть все же европейцы. А после Площади такого вопроса больше никто не задавал. Площадь стала переломным моментом в отношении к Беларуси. Мир увидел, что есть люди, прежде всего молодежь, которые, зная, что их будут выгонять из университетов, увольнять с работы, могут посадить и осудить как террористов, вышли на уличный протест. Эти люди защитили свое и национальное достоинство и продемонстрировали веру в наше европейское будущее в глазах цивилизованного мира. Это исключительно важное достижение Площади.
— Почему в 2006 году Площадь не победила?
— Был очень красивый эмоциональный протест активных, образованных, молодых. Но к нам не присоединились широкие слои общества. Мы не могли спрогнозировать эту поддержку, но надеялись, что, если не будет арестов, избиения в первый день протеста, то остановится пару заводов и массово выйдут студенты. И численность протестующих будет расти с каждым днем. Так, кстати, и было в Украине. Но у нас этого не случилось. У нас пошло наоборот — протест спадал. Здесь нельзя говорить, что это мы плохо сработали. Просто люди в большинстве не были готовы присоединяться. Гражданская солидарность и ответственность за свою судьбу и судьбу страны еще не стали национальной идеей.
Но это был важный этап в развитии демократических настроений, в становлении гражданского общества.
Сегодня, после событий в Украине, Площадь может стать очень опасной для существования страны. Уличные протесты может спровоцировать сама власть своим бездействием в кризисной ситуации. Вероятный социальный взрыв возглавит не власть и, скорее всего, не оппозиция, а очередной популист, который с большой долей вероятности будет призывать к возвращению в «светлое прошлое», в «русский мир». Именно Москва имеет больше шансов воспользоваться вероятным коллапсом нашей экономики. Только безумец может сегодня предложить лозунг — чем хуже, тем лучше. Эта внешняя угроза должна стать импульсом к началу внутреннего диалога в Беларуси: Родина в опасности!
— А готовились ли провокации в 2006 году?
— Да, и известны конкретные факты. Ночь перед выборами я провел в переговорах с целью остановить реализацию радикальных сценариев. На встречах я говорил, что протесты на Площади будут происходить по сценарию одного центра — нашего штаба. Не сомневаюсь — это наша заслуга, что тогда не пошли на штурм властных зданий. Считаю, что режим был готов к жестким мерам: на крыше Дворца Республики находились снайперы. Я и сегодня считаю — политик, который призывает людей на уличные акции, несет персональную ответственность за их жизнь и здоровье.
— Вам вменяют, мол, было ошибкой распустить людей вечером 19 марта и ставить палатки только через сутки — 20 марта…
— 19 марта мы оказались технически не готовы к тому, чтобы ставить палатки на Площади. Штаб предполагал ставить палаточный городок в парке Горького, поскольку считал, что власти не пустят людей на Октябрьскую площадь. Но нас неожиданно пустили. А призывать людей стоять целые сутки до следующего вечера мы посчитали неразумным — мало кто бы выдержал такой марафон, и протест бы пошел на спад уже по причине усталости. Расчет был на то, что если протестующие спокойно разойдутся, никто их не повезет в СИЗО, не изобьет дубинками, то они смелее выйдут на продолжение акции на следующий день.
А молодежные структуры, которые в итоге и сделали эту символическую протестную акцию, смогли выставить палаточный городок только на второй день.
— Это было решение штаба?
— У штаба было несколько сценариев. Надо честно сказать, что не было и единого мнения относительно палаточного городка, шла большая дискуссия. Часть считала, что Площадь — это очень опасно для протестующих, другие — что это замечательное событие, которое нужно поддержать. Это естественно: штаб был все же не технологический, а очень разношерстный, в него входили лидеры различных структур, а не политтехнологи.
— То, что Площадь в итоге состоялась, — это было ваше решение? Молодежь, которая выставила первые палатки, советовалась с вами?
— Молодежь действовала самостоятельно, но мы плотно сотрудничали, довозили палатки, организовывали питание, приносили теплые вещи, даже пытались установить биотуалеты.
— Вашими самыми сильными словами на Площади были слова о том, что народ победил страх. В каких отношениях со страхом народ теперь?
— В одном из своих выступлений на Площади я сказал, что произошла революция духа, я и сегодня так думаю.
Страх — эффективное оружие в руках власти. Лукашенко отработал досконально свое ноу-хау по созданию всеобъемлющей атмосферы страха, реализовав простой и эффективный механизм: лояльный — работаешь, не лояльный — безработный. Реализуется он через печально известную контрактную систему. Если ты против беззакония, против даже маленького начальника — все можешь потерять. Вот и вся природа страха — она очень примитивная, но работает безупречно. Перед Площадью в 2006 году был еще и дополнительный страх. Генеральный прокурор, председатель КГБ и министр внутренних дел страны неоднократно предупреждали по телевидению, мол, те, кто выйдет на Площадь, будут рассматриваться как террористы. Это не была пустая угроза, а у нас за терроризм может быть и высшая мера наказания. И все же, если даже, по официальным данным, вышло 34 тысячи человек, это было очень неожиданно. Люди действительно победили страх. Я знаю, что некоторые прощались с семьями, они не знали, вернутся ли и когда. Это был переломный момент в жизни тысяч людей. Да, на Площади не было миллионов, но чаще всего судьбу страны решает не большинство, а меньшинство, честная, мужественная и самоорганизованная часть общества.
Чего не хватает белорусам сегодня? Не хватает веры. В себя, в других, в страну. В то, что Беларусь может быть белорусской, европейской и свободной. Это первое. Во-вторых, влияет то, что авторитарный режим существует уже более 20 лет. Есть усталость, апатия. В-третьих, есть значительная вина оппозиции, которая демонстрирует безответственность и неумение объединиться хотя бы формально. Наверное, сейчас депрессивное время. Добавился и фактор Украины, потому что Евромайдан, который сначала вызвал положительные эмоции, стал ассоциироваться с кровью и смертью, а также внешней агрессией и утратой территории. Появился страх Майдана, страх протеста.
— Площадь-2006 повлекла за собой множество увольнений и отчислений. Многим помогла программа Калиновского. Какие результаты ее деятельности за эти 10 лет? И будет ли она продолжаться?
— В 2006 году отчислили более 500 студентов, около 1500 человек из нашей инициативной группы потеряли работу. Более 1000 человек прошли через СИЗО. Программа Калиновского возникла благодаря Площади. Когда начались задержания, я обратился через присутствующих журналистов к демократическим странам с призывом поддержать молодежь. Отдельное обращение было к полякам, которые прошли через жертвы и тюрьмы под флагами «Солидарности». За одну ночь польский премьер и его советники решили вопрос создания правительственной программы имени Кастуся Калиновского для репрессированных белорусских студентов. И уже 30 марта она была торжественно открыта. Потом она распространилась и на молодежь из семей репрессированных активистов. Программа успешно действует по сей день.
В то время у меня состоялся разговор со светлой памяти президентом Польши Лехом Качиньским, который в ответ на мою благодарность за программу Калиновского сказал, что мечтает, чтобы репрессии поскорее закончились, а программа продолжила существовать как поддержка для самых лучших белорусских студентов. Я думаю, что так и должно быть.
— Организация, которую вы возглавляете, — движение «За свободу» — тоже возникло в 2006 году. Оно создавалось как широкое общенациональное движение, на контрасте с малочисленными политическими партиями, призванное объединить людей, выступающих за демократические перемены. Почему так не получилось?
— Беларуси необходимо народное движение. Я надеялся, что Площадь поможет создать его. Надежда была на то, что 90% пришедших на Площадь не были связаны с политическими партиями и неправительственными организациями. Это были новые люди, которые, к тому же, победили страх, проявили твердую гражданскую позицию. Оказалось, что это нелегко. Пора еще не пришла в Беларуси для широкого общественного движения. Не я же один пытался его создать — но пока никому не удалось. Это происходит не по плану политиков. Должны созреть условия, движение должно стать необходимым самим людям. Народным. Фокусов не бывает.
