— О фанатах «Немана» всегда много говорят благодаря их перфомансам. Например, в этом сезоне была акция, посвященная Нила Гилевичу. Кто их придумывает?
— У нас есть небольшая команда, которая живет футболом, перформансами. Однако мы живем не в какой-то там футбольной резервации, а в своей стране, на на нас влияют разные обстоятельства, разные события, происходящие в Беларуси. Реагируем на них. И если все это сочетается с футболом, то почему нет? На мой взгляд, самые креативные идеи — это сочетание футбола со значимыми событиями в истории города, страны, традициями. И если удается все гармонично сделать, то получается очень хорошо. Конечно, хотелось бы, чтобы у нас был более высокий технический уровень, но он зависит от средств, которых всегда не хватает. Поэтому, скажем так, склеиваем из того, что есть.
Что касается акции, посвященной Нилу Гилевичу… Он оставил после себя богатое наследие. Фанаты всегда поют чьи-то песни. И для нас было честью спеть песню в память о Ниле Гилевиче.
— Фан-сектор в зеленых плащах — в чем их смысл?
— Эта идея витала давно. Чтобы наш сектор выглядел более привлекательным, он должен быть выдержан в соответствующем цвете. Насчет плащей, идея не наша. Насколько я знаю, это пошло из Польши, возможно, они тоже где-нибудь переняли. В нашем чемпионате, насколько я знаю, Борисов одевался в желтое, «Динамо» — в белое. Поскольку желтых секторов у «Немана» хватает, мы решили продвигать зеленый цвет. Получится или нет — будем пробовать на протяжении сезона, чтобы наш сектор был зеленым. Всем, кто приходил, давали плащ.
Наша задача как ультрас-группы — создавать имидж, праздник. Жизнь наша не такая уж яркая, поэтому хочется некой отдушиной.
— Был еще интересный перфонанс с лодкой.
— Просто нужно было дать старт сезону, мы решили перенять образ у «Битлз». И было крайне обидно, когда корреспондент «Беларусь-5» заметил нашу желтую субмарину, там была подпись «We all live in a Нёман submarine». Но, возможно, корреспондент не достаточно образован, не знает «Битлз». Он нас обозвал «Вильярреалом» и сказал что мы там подсмотрели идею. Пусть поплавает на нашей лодке и узнает, кто такие «Битлз».
— Эти идеи приходят в голову не одному же человеку?
— Конечно, мы собираемся, размышляем. Когда приходит креативная мысль, она развивается, все что-то предлагают. Многие идеи вынашиваются годами. Их много, но как их воплотить — это иной вопрос.
— Были ли интересные идеи, которые по техническим возможностям не удалось воплотить?
— Были, но они будут использованы позже. Все эти идеи нужно держать в секрете, поскольку не мы же одни устраиваем перфомансы.
В минувшем году мы посвятили перформанс Янке Купале. В начале года в интернете был выложен его шрифт. Родилась идея написать баннер почерком Купалы. Все остальное — это дело времени. Планировали на лето, но были проблемы с пиротехникой. Потом утрясли — и напоследок сезона представили.
— У вас же нет профессионалов, например, художников?
— К сожалению, нет. Хотелось бы, конечно, чтобы у нас были один-два граффитиста, которые организовывали бы и вели за собой. Потому что люди многое задумывают, но не всё умеют.
— За чей счет все это устраивается?
— Деньги собираем в секторе. Сейчас тяжелое финансовое положение в стране, поэтому финансы мы сокращаем. Но при этом все равно пытаемся что-то делать. Возможно, если бы было побольше денег, первый перфоманс у нас был бы совсем другой.
— Клуб вам помогает? Какие у вас отношения с руководством «Немана»?
— Хорошие. Мы всегда находили общий язык с нашими председателями, а они в меру своих возможностей нам помогают.
— Бывало ли, что тот или иной перфоманс не разрешали провести правоохранители?
— У нас больше вопросов возникало по регистрации баннеров, им не нравились надписи. Поэтому и не пропускали. Почему-то у нас под запретом баннер, если на нем крест. Кажется, мы живем в христианской стране. Но все равно крест под запретом, почти на 100%, баннер с ним не пропустят. Было бы интересно сделать полумесяц — пропустят или нет? Этакая небольшая провокация. Возможно, сразу в террористы запишут. Но это все, конечно, шутка. Мы живем в такой стране и с такими идеологами, у которых в головах что-то свое. Что с них возьмешь, кроме анализов (смеется). Конечно, теоретически можно пронести любой баннер, но это будет одноразовая акция. А у нас долгосрочный проект, мы рассчитываем поддерживать команду всегда, при любой власти.
Помню, как нам не разрешили вывесить баннер, часть перфоманса под названием «Гарадзенскі гармідар» [букв. гродненская неразбериха, шум, кавардак, когда люди кричат наперебой]. И на баннере была эта надпись. Когда нас спрашивали, что такое гармідар, мы отвечали, что это кавардак. Нам ответили, что в Гродно кавардака нет. Смысл был в том, что сезон команда провела очень неудачно, несмотря на то, что играла в финале Кубка. И вот мы порезали на куски наш большой баннер, который был на финале Кубка, сложили из квадратов кавардак. При этом просматривались буквы ФКНГ. И это все пропустили, но баннер «Гарадзенскі гармідар» — нет. И поэтому никто не понял, что мы хотели своим перфомансом сказать.
— А что насчет безопасности в секторе?
— Мы давно пытаемся договориться с нашими правоохранителями. Им тоже не очень интересно нас гонять, опекать. Но они вынуждены это делать по действующим законам. Были предложения от стюардов, уже где-то полтора года наши ребята стоят в манишках в секторе. Мы выбираем из сектора конкретных людей, чтобы они следили за порядком. Эта практика давняя. Но, с другой стороны, может быть, это и минус — отсутствующие милиции. Фанатам правоохранители нужны как быку красная тряпка. И когда нет милиции, людей в секторе, пожалуй, становится меньше. Возможно, в этом кроется какая-то истина. Все-таки активные фанаты, которых пытаются загнать в некие рамки, это не организация БРСМ, где идеологически все подкованы, где все ходят строем. У нас же у каждого своя идеология, и мы пытаемся объединить их, направить на поддержку нашей команды.
— Федерация утверждает, что решает вопросы о сотрудничестве фанатов и милиции. Видна их работа?
— Бывает по-разному. Бывает, относятся к тебе как к врагу. Но фанат — это не враг, это человек, который активен, любит футбол и хочет поддерживать игроков. Люди приходят на футбол, чтобы выплеснуть эмоции. И хорошо, что это происходит в рамках неких правил, а не где-то по закоулкам, никто не бьет стекла и т.д. Я думаю, государство должно наоборот поощрять, чтобы люди ходили на стадионы и именно там кричали, бесновались, а не стояли смирно.
— В свете этого нужно затронуть тему употребления алкоголя на матчах.
— Он имеет право на существование на стадионе, если люди приходят культурно отдохнуть. А люди, которые себя не могут контролировать, были, есть и будут, но их единицы. Задача милиции — этих людей культурно выпроваживать. Остальные должны отдыхать. Можно же и рестораны закрывать или объявлять их зоной трезвости. Но это все пустословие. Мне кажется, что у нас люди разучились ходить на стадионы, нет потребности жить тем же футболом. Раньше ходили компаниями, кричали, хапнули пивка — и все хорошо. Культурно проводили время, отдыхали. Причина того, что не ходят на футбол, возможно также в том, что у нас очень низкий патриотизм. Мы воспитываем каких-то космополитов, которые только и думают, как свалить. Зачем их тогда растить, пусть сразу едут за границу. Вместо того, чтобы думать, как делать нашу страну лучше, они думают, что лучше в другом месте.
— В вашем секторе все патриоты?
— Мы же не проводим анкетирование. Но разными своими акциями, поддержкой своего клуба, я надеюсь, воспитываем патриотизм. Надо в первую очередь быть патриотом своей семьи, города, страны, своей нации. Но это приходит постепенно.
— Кто приходит в фан-сектор «Немана»?
— Простому человеку, я так думаю, трудно прийти на сектор. Чаще ходят со знакомыми. Вообще, в какое-либо незнакомое место прийти просто так сложно. Хочется идти в компании. Но человека все равно что-то должно заинтересовать. Возможно, это наши перфомансы. Но сейчас идет пропаганда против фанатов, говорят, что это плохие люди. Однако не думаю, что количество правонарушений со стороны фанатов существенно отличается в сравнении с остальным населением.
Бывают, приходят к нам и игроки. Ходил Надиевский, Забелин, кто-то еще. Это приятно и фанатам, и, наверное, самим игрокам. Игроки — тоже люди, им хочется поучаствовать в поддержке команды. Всем известен пример Драгуна, который вообще гонял за «Динамо». Это нормально.
— Какой средний возраст болельщиков фан-сектора?
— Обычно это молодежь. К сожалению, нам никак не удается в секторе организовать преемственность поколений. Думаю, во всех движах есть яма среди людей 20—25 лет. Какая-то часть уходит в армию, потом возвращается и видит, что уже нет никого из тех, с кем этот человек был на секторе. Становится не так интересно, компании нет. Это первое. К тому же семьи. Человеку нужно кормить семью, нет времени выезды, на остальное. Но хочется, чтобы люди возвращались после таких периодов. Именно так со мной и произошло. Я тоже некоторое время, лет 10, отсутствовал на секторе, а потом вернулся. Мне нравится выезжать, стоять на секторе с молодыми. Они активны, сам чувствуешь себя молодым.
Пока здоровье позволяет, пока есть потребность ходить на футбол, буду продолжать это делать.
— Задержания не отбили желание болеть?
— Ты по улице идешь — тебя могут задержать. Это судьба. Ничего страшного, я в президенты баллотироваться не собираюсь. Назначат штраф, арестуют на некоторое время. Конечно, не хотелось бы срок получить, но в остальном ничего страшного не вижу. Что касается моего задержания на «Борисов-Арене» в прошлом году, к этому у меня такое же отношение. Было и было. Конечно, обидно, что наша милиция исполняет идеологические функции, в то время как должна за соблюдением закона следить. Кстати, у меня было много знакомых, которые просто не выдерживали работы в милиции, уходили оттуда, не могли так поступать. Но не все, потому что семья, кредит… Да и куда они пойдут, если ничего другого не умеют.
— На каком уровне сейчас движ в Беларуси?
— В упадке, и я так думаю, что где-то лет 5—7 назад был пик, а теперь волна приближается к минимуму. Не знаю, скоро перемены или нет, но думаю, что это все временно. Ведь всегда есть пики и спады. Показывали последнюю игру БАТЭ, и я удивился, что на их первом домашнем матче так мало людей было в фан-секторе. Я думал, что будет больше. Единственные, кто радует, это Брест. Несмотря на то, что их команда вообще не оставляет никаких надежд, фанаты на месте. Полагаю, что там хорошая организация, есть преемственность поколений, которой, например, у нас нет. Поэтому и такой сильный движ. И на них мы смотрим и учимся, они пример.
— Было ли вам когда-нибудь стыдно за сектор «Немана»?
— Были некоторые вещи, но не хочется о них говорить. Мы же не идеальны, можем ошибаться. Но я надеюсь, что фан-сектор «Немана» будет отмечен яркими перформансами, поддержкой, даже несмотря на игру команды. Конечно, мы можем и общаться с футболистами. Конечно, нам не приятно, когда наша команда уступает, особенно если не показывает явных усилий.
— Игроки обязаны подходить после игры к фан-сектору?
— Скажем так, они вообще должны подходить не только к фан-сектору, но и ко всем трибунам, ко всем болельщикам. Но если игрок не идет даже к фан-сектору, по-видимому, ему безразлично все, наверное, его волнуют только деньги. Конечно, есть и такие люди, но я считаю, что в футболе должна быть взаимосвязь между игроками и болельщиками. Мы вместе. Даже после поражений они должны подходить. Возможно, получат в спину, услышат от нас нелицеприятные слова. Но с их стороны это будет правильно и смело. Они сами выбрали свою профессию.
— Такой разговор с игроками состоялся и после матча с «Витебском».
— Я думаю, это выпуск пара, эмоции. Болельщики же недовольны. В последнее время есть претензии к главному тренеру со стороны не только фанатов, но и остальных. Возможно, правильно было бы, чтобы подошел сам Солодовников. Ведь получается, что ему передавали свои жалобы через игроков. Это неправильно.
— Одним словом, какая степень власти должна принадлежать фан-сектору в футболе?
— Обязаны ли футболисты прислушиваться к фанатам? Одни прислушиваются, другие нет. Но думаю, слушают все (смеется). Фан-сектор — он тоже не идеальный, однако это, можно сказать, своеобразная совесть нашего клуба. Это люди, которые не боятся высказать свое мнение, даже если кому-то не нравится. Я, конечно, более благодушен, не люблю резких движений, но на секторе эмоции присутствуют, они выплескиваются, они должны быть. Футбол — это не какая-то закрытая структура, он очень открытый, поэтому понятно, что должны быть люди, которые высказывают свою, иную точку зрения. Сами футболисты, тренеры связаны контрактными обязательствами, они не могут ничего сказать. А фанаты говорят, то, что думают. И так должно быть, чтобы люди немного шевелились и понимали, что, бывает, делают что-то не то.
