Антисоветчик и диссидент Николай Малиновский.
Владислав Ахроменко, литератор и исследователь дел «врагов народа», продолжает добывать уникальные сведения о жителях белорусско-украинского пограничья, осужденных за антисоветскую деятельность. С конца 1990-х он живет и работает в Чернигове, где в прошлом году получил доступ к открывшимся архивам Службы безопасности Украины по Черниговской области, которые охватывают период 1919—1991 гг.
Весной он публиковал материалы, отражающие суть советской карательной системы 1920—1930-х, кстати, в большинстве случаев Ахроменко был первым после следователей НКВД, кто листал папки с грифом «Совершенно секретно». (Читайте: Как в 1919 году в Гомеле создавали «Русскую народную республику».) Сегодня рассказ о том, какие методы нейтрализации оппонентов режима применялись в новейшее время — почти перед самым распадом СССР.
«Моя семья принесена в жертву преступникам»
Текст письма Малиновского на имя Генсека ООН.
«Генеральному секретарю Организации Объединенных Наций господину Курту Вальдхайму от Малиновского Николая Александровича, проживающего в СССР, город Чернигов…
По морально-этическим и правовым мотивам моя семья — жена, два сына и дочь — вынуждены выехать из Советского Союза.
…Мы не можем жить в стране, в которой делается все для того, чтобы задавить достоинство человека; в стране, где моя семья лишена элементарнейших гражданских и человеческих прав; в стране, в которой моя семья принесена в жертву преступникам; в стране, где не выполняются свои собственные законы, и не выполняется Конституция СССР. (…)
В связи с этим прошу Вас, господин Вальдхайм, как Генерального секретаря ООН, руководствуясь Всемирной декларацией прав человека и заключительным Актом Хельсинских Соглашений, (…) помочь моей семье выехать из СССР, помочь мне спасти семью и детей. С глубоким уважением и надеждой М. А. Малиновский, 15 ноября 1979 года».
Так начался путь в зеки-антисоветчики для уроженца деревни Мажа Копыльского района Минской области, выпускника Киевского инженерно-строительного института, старшего инженера Черниговского областного отдела здравоохранения Николая Малиновского.
Повышенную бдительность в отношении «подозрительного элемента» обнаружил врач Черниговского кожно-венерического диспансера Мирон Яковлевич Кольчинский. «Беспартийный еврей», — как потом уточнили в протоколе областного УКГБ.
«Считаю своим долгом сообщить органам госбезопасности следующее, — обосновал он свою подозрительность. — Примерно в начале осени 1979 года моя дочь Кольчинская Инна Мироновна возбудила ходатайство перед соответствующими органами о выезде на постоянное жительство в Израиль. Где-то в середине ноября 1979 года мне позвонил человек, представившийся Малиновским Николаем Александровичем, работником Черниговского облздравотдела, и попросил встретиться с ним. Примерно через день-два встреча состоялась. …Малиновский сказал, что ему известно о выезде за границу моей дочери и попросил, чтобы она провезла через границу несколько писем, которые он официальным путем, т. е. по почте — переслать не хочет. О содержании этих писем Малиновский мне тогда ничего не говорил…»
Далее Кольчинский информирует, что, получив согласие от дочери, через неделю снова встретился с Малиновским: «Он сказал, что подвергается гонениям, что жаловался в различные инстанции, но никакой защиты не получил. А потому хочет выехать из СССР по политическим мотивам, — докладывает венеролог. — Малиновский передал три заявления на имя Джимми Картера, Курта Вальдхайма и Римского папы с просьбой оказать содействие в выезде за границу, а в письме Картеру еще просил предоставить ему политическое убежище. Кроме того, передал листок, на котором был рукописный текст с заголовком «Обращение ко всем радиостанциям, вещающим на территорию СССР». Там была просьба к сотрудникам радиостанций сообщать фамилии, адреса и номера телефонов всех, кто фиксирует нарушение прав человека в СССР».
«Кагэбэшная» анкета Малиновского.
В конце января 1980 года дочь Колчинского получила разрешение на выезд и начала собираться в дорогу. Но перед самым отъездом сообщила отцу, что заявления Малиновского по своему содержанию являются «враждебными интересам СССР», а она по своим убеждениям не хочет принести вред родине. В результате, написала заявление в компетентные органы и вместе с «сомнительными письмами» через отца передала всё «куда следует». Вместо Вашингтона, Нью-Йорка и Ватикана «крик души» Николая Малиновского начали расшифровывать в Черниговском КГБ.
«Профилактировался», но преступной деятельности не прекратил
Маховик обработки свидетелей и изыскания необходимых сведений раскрутился в полную силу. «Добровольно» доносить на еще вчера «порядочного человека», а сегодня махрового антисоветчика стали все: соседи, коллеги по работе, однокурсники, даже друзья.
Как уточняется в пояснительной записке руководства УКГБ на имя прокурора Черниговской области, в течение 1980—1981 гг. поступило 15(!) заявлений от граждан, которые свидетельствовали против беспартийного белоруса: «Систематично среди окружения допускает клеветнические высказывания, порочащие советский государственный и общественный строй», — красной линией проходит через все полтора десятка заявлений свидетелей.
Генерал-майор УКГБ Диченко лично информирует прокурора: в январе и августе 1980 года Малиновский «дважды профилактировался, в том числе с объявлением официального предостережения, однако и после этого своей преступной деятельности не прекратил. С учетом изложенного, направляем материалы в отношении Малиновского Н.А. для решения вопроса о привлечении его к уголовной ответственности по статье 187-прим УК УССР».
21 августа 1981 года на то время 50-летний Николай Малиновский с санкции прокурора взят под стражу.
Докладная записка КГБ на имя прокурора.
Какие же антисоветские заявления позволял себе черниговский белорус? Вот что, в частности, оперативно и детально «упомянули» в разговоре со следователями КГБ свидетели Безлюдный, Соболевский, Павлов, Костюченко, Ильин, Лычко, которые дважды в марте 1981 года находились вместе с Малиновским в служебных командировках.
Рассказывают, что во время поездки и ночлега на турбазе г. Новгорода-Северского они беседовали на разные темы, которые касались как вопросов внутреннего положения в СССР, так и событий за рубежом. «В этих разговорах я обратил внимание на нездоровые, а порой и антисоветские суждения и взгляды Малиновского, — свидетельствует один. — Так, оценивая значение 26 съезда КПСС, Малиновский начал утверждать, что … в газетах и по радио передают о перевыполнении плановых заданий по многим отраслям сельского хозяйства, а в магазинах ничего нет. Все продукты питания вывозятся в социалистические страны. Там не работают, а нам приходится их кормить».
Показания свидетелей против Малиновского.
По словам друзей-коллег, Николай Малиновский возмущался тем, что выборная система в СССР существует только на бумаге, а на самом деле избираются люди, выгодные начальству. В то же время за рубежом любой желающий может выдвинуть свою кандидатуру даже на должность президента — это и есть проявлением настоящей демократии. «А у нас в стане демократии нет», — подытожил Малиновский разговор с «друзьями», тем самым подписав себе приговор.
Свидетель в этой связи вспоминает, что Малиновский в положительном свете охарактеризовал руководителей двух ведущих капиталистических государств — Рейгана и Тэтчер: одобрял все их шаги в международной политике, в том числе антисоветски направленные действия.
Дальше — больше. Во время беседы на тему прав человека Малиновский говорил, что на Западе люди могут свободно переезжать из одной страны в другую на постоянное место жительства: «На это я ему заявил, что выезд из своей страны — это уже измена своей Родине, и я такую политику осуждаю», — на всякий случай уточняет свидетель, на что Малиновский ответил, что в СССР желающих выехать преследуют и всячески препятствуют выезду из страны. Раскритиковал ссылку академика Сахарова в Горький, что якобы является «нарушением Хельсинских соглашений о правах человека. Также «информирован о жизни Солженицына за границей».
Постановление о задержании Малиновского.
Настоящим шоком для слушателей стали «интерпретации Малиновского» о причинах начала Великой отечественной войны. По мнению инженера, в нападении Германии на СССР «виноваты мы сами»: «Если бы Красная армия не захватила Западную Украину и Западную Белоруссию, Гитлер на нас не напал бы».
Также заявлял, что в СССР постоянно нарушаются права человека. Особенно это процветало во время культа личности Сталина, когда «было репрессировано больше людей, чем погибло» на войне. Давление на советских граждан, продолжал Малиновский, осуществляется до сих пор: инакомыслящих сажают в тюрьмы, принудительно помещают в психиатрические больницы.
Подънял он и проблему национального языка в Украине, где после окончания института остался жить и работать. Так, заявлял, что Украина не имеет самостоятельности, а украинский язык и культура постепенно вытесняются русскими: «Он возмущался, что в Украине очень мало школ с украинским языком обучения, а в Чернигове их нет вообще», — процитировал Малиновского один из бдительных слушателей.
Николай Малиновский: в профиль и в анфас.
Еще одна насущная на то время тема — «интернациональная помощь Афганистану»: «Малиновский утверждал, что мы напрасно ввели туда свои войска, там напрасно гибнут наши люди и в данном случае Советский Союз совершил агрессию против независимого государства», — утверждает свидетель, вспоминая, что при этом Малиновский одобрял действия западных государств, которые развернули в этом вопросе антисоветскую кампанию.
Три года при Брежневе вместо высшей меры при Сталине
29 января 1982-го Черниговский областной суд приговорил Николая Малиновского к трем годам лишения свободы. Брежневская эпоха уступала в кровожадности сталинским временам, ведь в 1930-е такое обвинение тянуло на высшую меру.
Текст обвиненительного заключения Николая Малиновского.
Из текста приговора:
«Обвинялся в том, что, проживая в Чернигове, на протяжении 1978—1981 гг. на почве антисоветских убеждений, с целью подрыва и ослабления советской власти систематически изготовлял, распространял и хранил документы, в которых содержатся клеветнические измышления, порочащие советский государственный и общественный строй. Кроме того, в тех же целях среди своего окружения распространял измышления такого же характера в устной форме».
Как удалось выяснить исследователю архивов СБУ Владиславу Ахроменко, спустя некоторое время после освобождения из тюрьмы Николай Малиновский умер. Вернулся ли он перед этим на старое место работы — точно не известно, но вряд ли бывшие коллеги горели большим желанием еще раз увидеть друг друга.
Дело копыльского антисоветчика.
Связаться с родственниками Малиновского пока не удалось: по адресу в Чернигове, который указан в следственной деле, теперь живут совсем другие люди. Между тем, его родные могли бы дать много полезной информации о муже и отце, необычайно смелом белорусе, антисоветчике и диссиденте.
Жена: Малиновская Нина Васильевна (1940 года рождения).
Дети: сын Александр (1963 г. р.), сын Сергей (1967 г.р.), дочь Екатерина (1974 г.р.).
