Если измерять успех деньгами (а чем его еще, если подумать, следует измерять), то книга Саши Романовой о Петре Марцеве — самый успешный белорусский книжный проект за последние пять лет. Еще на этапе краудфандинга и предродажи «Марцев» собрал денег больше, чем в этом году давали за победу на Гедройце. И произошло все за счет мобилизации обычно вялого белорусского читателя.
Кроме краткого вступления и очень трогательного послесловия нарратор в этой книге один: сам Петр Павлович. Это история, которая была рассказана, записана, а потом расшифрована с записи, сделанной в 2009-м. Открываешь книгу, думая, что тебя ждут многоголосые воспоминания современников, а видишь фактически вербатим, где покойный Марцев на пустой сцене доверительно ведет рассказ о своей жизни.
Причем жанр этого рассказа становится то бандитской драмой, то эротической сказкой, то анекдотом про Василия Иваныча в Монте-Карло. Уникальность книги — именно в этом смещенном фокусе наррации. Марцев рассказывает что-то Саше. Он уверен, что наговорит фактуру, которая будет белетризироваться и дорабатываться. После этого та запись лежит пять лет, а главный герой — умирает. И вот с аудио работает сначала автор, потом — с текстом — редактор, рядом появляется такая серьезная фигура, как Валентин Акудович. И Петр оживает и начинает говорить с нами из уст Саши. При посредничестве печатного слова Марцев делается «Марцевым». Его анекдоты превращаются в апокрифы.
И если задача состоит в том, чтобы представить народу с короткой памятью нового героя, то не лучший ли это подход? Мужчина в зрелом возрасте вспоминает молодые годы перед юной и красивой девушкой. После этого мужчина исчезает из мира, а вместо разговора в мир приходит книга.
Да, конечно, это не чистый нон-фикшн: местами мы сталкиваемся с измененными фамилиями, не указан один из ключевых фигурантов истории 1994-го, представитель «Газпрома». Но я исхожу из того, что чистого нон-фикшн не существует вообще. Ведь в любой жизненной повести до холеры косвенных героев, которые имеют свойство обижаться. Рассказ покойного, оставленный для живых, — не самый ли честный вариант из возможных. Ведь на покойников не обижаются.
«Марцев» получился намного более чистосердечным, чем клиновская «Шклатара» («Стеклотара») или «Дураки» Евгения Будинаса.
Последняя книга — в точности о том же, о чем и «Марцев», ведь авторы дружили. Ряд анекдотов и действующих лиц пересекается. При том, что одинаковым в обеих книжках вышел разве что Иван Титенков. При этом смелость местами здесь даже чрезмерная. Смелость не того, кто рассказывает. Смелость тех, кто снимает, редактирует и публикует. Сохраняя имена и фамилии.
Например, в ситуации с тем, почему не был отменен референдум по изменениям в Конституцию, фигуранты еще имеют шанс обидиться. Кстати, это единственный в новейшей истории простой ответ на вопрос о том, почему в 1996-м не произошло импичмента. Настолько просто не посмели рассказывать даже некоторые эмигранты в своих воспоминаниях.
Идеальная рецензия на текст Саши Романовой должна обходить личность самого Марцева, чтобы не начинать вечный спор о том, «а таким ли он парнем был». Ведь книжка — не про Марцева. Книжка — про «Марцева».
Про человеке, который придумал белорусский интернет. Который вынудил «Горизонт» производить модемы. Про человека, который приобрел два позднесоветских компьютера ЕС-1030, не подумав, что шкафы с ними занимают две комнаты в НИИ. А потом успешно перепродал их начинку на драгметаллы (историю о приобретении и перепродаже ЕС-1030 рассказывает любой бизнесмен из 90-х, так же как и историю про клиринговые сигареты, колеса от БелАЗов и красную ртуть). Любопытно, что «Марцев» в книге — это человек, который одновременно отчаянно борется с системой и ей же все время помогает. Это он добился, что Эйдин с Хадеевым придумали идею «союзного государства», с которой страна кормилась не менее 10 лет. И — опять же — нет таких аналитиков из 90-х, которые бы не утверждали, что «союзное государство», так же как и транзитный газовый шантаж, придумали именно они. Время было такое. Апокрифическое.
Кстати, личность Кима Хадеева и его роль в приходе Лукашенко к власти в 1994-м — одна из ценных находок книги «Марцев». Провал Кебича и усиление его оппонента представляется здесь не рядом дурацких совпадений, не ошибкой «молодых волков», которые не смогли контролировать чудо, которое породили, а результатом интеллектуальных усилий одного из самых умных минчан ХХ века.
Хадеев якобы сказал Марцеву: «Беларуси нужен человек, который возьмет ее в кулак». И обосновал так: «Здесь нет государственности. И нация размыта. Это русскоязычные белорусы, взращенные на чужой культуре. Поэтому им нужен человек, который сожмет нацию в кулак и подержит, пока она не созреет». Когда я читал этот фрагмент, мне почему-то подумалось об Акудовиче. Но, очевидно, не Акудовичем здесь объясняется то, что довольно космополитический в иных воспоминаниях Ким Хадеев в «Марцеве» задается вопросами зрелости белорусской нации.
Вспоминая, как работал на землетрясении в Спитаке, Марцев пересказывает историю о расчистке завала, в котором вместо будто бы жены алчный тамошний мужик на самом деле искал деньги. В 2009-м в Армении эту историю таксисты еще рассказывали, как если бы это случилось именно с ними. «БДГ», которая зарабатывала 600 тыс. на рекламе; ОМОНовцы с автоматами, которых якобы заказывал Петр; Рамзан Кадыров, посланный Марцевым в ж…, Сергей Караганов, который будто бы еще что-то решал в Москве в 2003 году; личная охрана, благодаря которой Петру удалось избежать исполнения смертного приговора, будто бы отданного на самом верху. Причем чудесное спасение произошло благодаря тому, что приговоренный просто просидел два месяца на квартире в Минске и никуда не выходил!
Все это захватывающе, круто, читабельно. Все это — неотъемлемые части очень привлекательного образа, который после появления книги останется вплетенным в культуру и память самым прочным способом — через написанный текст.
Когда «#крымнаш» еще только назревал, один умный человек в Москве написал, что новый лоялистский тренд в российской журналистике обусловлен изменением медийной генерации. Ученики Андрея Васильева — легендарного главреда «Коммерсанта», сменяются воспитанниками Владимира Сунгоркина из «Комсомольской правды». И потому LifeNews — это только начало. В этом смысле люди моего возраста, которые помнят, как было в «Имени» времен Дмитрия Плакса, Павла Шеремета, Ирины Халип и Николая Халезина, — люди, сформированные Марцевым. И очень хорошо, что в отечественной культуре появился памятник, поставленный этому человеку.