«Прочитал у одного из френдов, что «23-я гимназия Минска так и не нашла учителя математики с белорусским языком обучения…». И в связи с этим нахлынули воспоминания, которыми спешу поделиться, пока не забыл, — пишет в фейсбуке Александр Пашкевич.
«В советское время у нас в деревне была обычная школа с белорусским языком обучения, которая где-то с начала 1980-х стала постепенно эволюционировать в сторону преобразования в малокомплектную. Учеников становилось все меньше (к 1995 году, когда я ее успешно окончил, во всех 11-ти классах оставалось около 40 человек — притом 7 из них в моем, самом многочисленном в школе классе), учителя старели и уходили на пенсию, а на их место устраивались жители райцентра (который находится в 15 км) и присланные на работу по распределению. Политика языковая известно какая была тогда, от нынешней она никак не отличалась. Поэтому школа была формально белорусскоязычной, но преподавали в ней кто как умел и кто как хотел. Многие, естественно, умели и хотели работать только на «общепонятном». Тем более что директором работала истинно «наш человек», которая сама разговаривала в быту на трасянке, но, в общем-то, языковыми вопросами не заморачивалась — какая, мол, разница, лишь бы школу к отопительному сезону должным образом подготовить.
Но пошли разного рода брожения по стране, возрождения всякие там национальные по всем окраинам великой и могучей страны. И вот пошел я, помню, в 8-й класс в сентябре 1991 года (а может и в 7-й в сентябре 1990-го), и приходит к нам на первый урок физику преподавать учитель из райцентра, который до этого уже пару лет у нас проработал и вел уроки и со всеми разговаривал только по-русски. И говорит приблизительно такое: «Знаете, рабяты (любимое его слово было), здесь нам поступил такой приказ (как сейчас помню, именно «приказ» и произнес) — чтобы в белорусскоязычных школах вели все уроки только по-белорусски». Задумался на пару мгновений и продолжил: «Ну а раз так, то что делать — будем, значит, по-белорусски». И погнал на чистом белорусском языке (сначала иногда вставляя русские слова, а потом научился и их избегать). И вел так уроки вплоть до того, как я школу окончил, да и впоследствии тоже. Пока на работу куда-то в райцентр окончательно не ушел (он и раньше работал по совместительству). И очень, скажу, замечательный был учитель — вел сначала физику, а в старших классах и математику. Настолько все хорошо и доступно объяснял — что просто не передать. Если бы не был я от природы совершенно неспособным к естественнонаучных дисциплинам, то мог бы хорошо у него поднатореть и далеко пойти.
Но это был человек, как говорится, «с раньшего времени. Таких теперь уже нету и скоро: совсем не будет». Он сам в свое время окончил школу в нашем же районе и среднее образование получил по-белорусски. И чтобы перейти на белорусский язык в своей профессиональной деятельности, ему требовалось в сущности немного — просто сломать психологический барьер. Теперь же, даже страшно подумать, четверть века с того времени за плечами. И для белорусскоязычной гимназии в столице белорусскоязычного математика уже найти — настоящая проблема. Видимо, дальше уже отступать некуда».
