Анатолий Городей — нетипичный пример белорусского пенсионера. Накануне 60-летия он начал работать в магазине модной одежды в «Московско-Венском». До сих пор добирается на работу на велосипеде, пользуется инстаграмом, набирает лайки в фейсбуке, путешествует, коллекционирует виниловые пластинки и точно знает, чем «худи» отличается от «свитшота» или «зиппера».
Этот человек — живой ответ на непростой вопрос «есть ли в Беларуси жизнь после 55+?» Предпенсионный или пенсионный возраст кажется для многих точкой невозврата. Остаются парковый оркестр «для тех, кому за…» и подработка вахтером или уборщицей. Кажется, жизнь «55+» состоит из очередей в поликлинику и электричек на дачу. Встреча с Анатолием в одном из торговых центров помогает разрушить этот стереотип.
Даже зимой Анатолий Городей добирается на работу на велосипеде.
Начало работы
— Мы привыкли видеть в модных магазинах высоких девушек или растатуираваных бородатых молодых людей. Не считаете ли вы, что ваш образ продавца нетипичный и немаркетинговый?
— Я не ощущаю себя человеком очень уж пожилым. Даже младший сын поздравляя меня с последним юбилеем, отминусовал 10 лет. До недавнего времени я был как обычный пенсионер, у которого «огромная» белорусская пенсия и которому всего хватает (смеется). Но и очень хотелось постоянно быть в контакте с людьми. Особенно с молодыми людьми, ведь это поколение моих детей. Поэтому и принял решение вновь окунуться в мир моды. Мне нравится быть активным. Пусть и не хватало никогда денег на Фиджи, но немного путешествовал, вел активный образ жизни. Велосипед и лыжи постоянно были важными его составляющими.
— Помните первый рабочий день?
— Да. Это было неожиданно. Как раз был день перед Рождеством. 23 декабря. Некому было работать, и каким-то чудом предложили мне. Спросили, есть ли желание, а я согласился и был на седьмом небе от счастья. Немного волновался, ведь не имел опыта. Но взял себя в руки: у меня все-таки был 13-летний стаж эксперта в Торгово-промышленной палате. Рискнул. 23 декабря был такой наплыв клиентов, просто голова кругом шла, поскольку с каждым надо было перекинуться парой слов. Был очень напряженный день. В этой суматохе я осознал, что это — мое! С того дня я ни разу не пожалел о своем решении.
— И не пришлось пережить никакого негатива за 2 года?
— Разве только пару раз приходили «российские туристы» и спрашивали, что это вы тут на вашему «языке разговариваете»?! А так все очень позитивно.
— А как насчет специальной лексики? Ваши сверстники вряд ли так же смело одеваются и мало кому из них известны названия предметов одежды, которые вы продаете?
— Ассортимент В магазине специфический. Приходится объяснять даже молодым людям, что такое тот «зиппер» и «шабета». Это заимствованные слова. «Цішотка» (бел. «футболка») например, это же уже наше новообразование, ведь в оригинале звучит «T-Shirt». С «шабетай» бывали интересные случаи. Люди приходят и спрашивают, есть ли у нас барсетки. А я отвечаю, что барсетка — это сумка для лохов, такая небольшая, как дамская сумочка, для документов, денег или чего там еще. Пережиток бандитских времен. А «шабета» — совсем другое. Сюда даже «рафандылька» может вместиться.
— А что такое «рафандылька»?
— Ну… Это такая бутылочка небольшая.
Хозяин принимает гостей очень радушно. На столе самопеченый маковец.
Активность
— Говорят, что клиенты приходят к вам не только обновить гардероб, но и просто пообщаться.
— Для этого пришлось завести аккаунты в инстаграме и фейсбуке. Открыл для себя мир лайков и комментов. Стал следить, что там за фотографии выкладывают и как оценивают мою скромную работу (улыбается). Стараюсь, конечно, на проводить в том интернету чересчур много времени, чтобы жизнь оставалась активной. Стараюсь меньше есть, больше двигаться, побольше ходить пешком и побольше улыбаться. Моя соседка по этому поводу даже постоянно говорит, что я странноватый. Ну и, безусловно, велосипед.
Велосипед украшен наклейкой с гербом «Погоня».
— Неужели наряду с семьей и работой на что-то еще хватает времени?
— Долгие годы я участвовал в художественной самодеятельности и пел в хоре при Красном костеле. Пели там вместе с Дмитрием Афанасенко — он, кстати, из группы «Аmaroka». Он позже ударился в рок, а я задумываюсь иногда, может и мне следовало попробовать (смеется). Велосипед всегда занимал особое место в моей жизни. Несколько лет назад дети из Германии привезли настоящий горный.
Кроме того, страшно люблю чтение и мою богатую коллекцию винилов, и музыкальных записей на электронных носителях.
— Вижу, вы еще в советское время начали собирать коллекцию.
— В коммунистические времена было очень трудно достать что-либо ценное. Приходилось даже ночевать под магазинами, чтобы купить ценный альбом. Помню, что таким образом сумел приобрести первую пластинку «Beatles», которую выпустили в Риге, а что-то было привезено из Польши, перекуплено у фарцовщиков, что-то друзья привозили из-за границы. Помню, даже удалось в то время достать оригинальный «Bee-Gees». В настоящее время в моей коллекции есть записи из Индии, Америки и даже Австралии.
— А какой диск самый памятный?
— Его подарил друг. Диск такой, как на дискотеках используют, на 45 оборотов — «KISS». Всего несколько композиций в нем было, сейчас эти записи на радио часто крутят. В советское время приходилось недоедать, чтобы собрать необходимую сумму. Диск стоил 100 рублей! Целая зарплата у многих или ползарплаты.
Раньше Анатолий собирал все группы на виниловых пластинках — теперь все на дисках.
Увлечения
— Какой тогда казалась жизнь с такими-то тратами и издержками?
— Я старался хипповать в молодости. Правда, не очень то вышло. Я был этаким антуражным хиппи. Джинсы клеш, длинные волосы, музыка. Но хорошее воспитание не позволяло стать настоящим хиппи. Не тянуло меня к тому плохого, что присуще настоящим хиппи. Свободное отношение к девушкам и наркотики оттолкнули меня от этой культуры. Да, на то время уже можно было и наркотики достать… У меня были друзья, которые учились в социалистической Польше, они могли достать все что угодно. А здесь, наоборот, все были причесаны под одну гребенку.
— А какая вещь в гардеробе была самой ценной?
— Приехали к соседям родственники из Аргентины, выехавшие туда еще в довоенное время. Привезли джинсы, а те не подошли детям. Так мы купили у них джинсы за смешные деньги. Почти за бесценок. Молодой парень рассекал по Минску в новых «Levi Strauss»! Мне казалось в те дни, что все девушки на улице смотрят только на меня.
— Нравится ли вам современная мода?
— Мне нравится, что теперь одежда становится смелой и индивидуальной. Мир «зиппера» и «свитшота» совсем не смущает, а даже наоборот. Молодежь сейчас понимает, что каждый из них — личность, и по-своему выражают свою уникальность. У нас есть, например, один постоянный клиент с зелеными волосами. Как по мне, это прекрасно! Время молодости скоро пройдет, и, если не будет зеленых волос, то видимо и нечего будет вспомнить. Мне это близко, поскольку и я старался хипповать в молодости. В современном одежде привлекает то, что уже своим внешним видом молодые-то раскрывают и демонстрируют себя. В этом магазине, например, одежда демонстрирует не только возраст или вкус, но и подчеркивает белорусскость. Сегодня, кажется, это важно.
Чтоб любить Беларусь…
— А что для вас значит белорусскость?
— Я такой с детства. Родился в Западной Беларуси. Затем долгое время прожил за пределами Беларуси, и там, как бы странно ни звучало, песня «Каб любіць Беларусь, нашу мілую маму, трэба ў розных краях пабываць» приобрела новый смысл… 10 лет в Сибири, и последующая работа в Западной Европе позволили заново влюбиться в наш край, его культуру и кухню. Без кухни было крайне трудно.
— А чего хотелось больше всего?
— Да драников, пожалуй. В Сибири в сезон навигации приходила баржа с картошкой, а та сгнивала за 2 месяца, и поэтому почти до осени приходилось жить без единой картофелины в доме, а для белоруса — это смерти подобно.
— А в Европе тоже картошки не хватало?
— На протяжении почти 5 лет довелось работать в структуре «Газпрома» в Германии. В Сибири был Новый Уренгой, газ, нефть. Так и появилась новая работа. Но перед тем было 20 лет в системе образования. Перед вами отличник системы образования! Когда я поступал в училище, то чуть не завалил экзамен по математике из-за недостаточного владения русским языком. Никак не мог понять, как это «доказать тождество». Экзаменатор подсказал, мол, это «тоеснасць даказаць». Потом были два года в армии…
В 91-м развалился Союз, родилась младшая дочь, а в 92-м я оказался в фирме «Ямбург-Добыча». Воспоминания оттуда самые прекрасные. Много командировок, встреч с интересными людьми, учебы, были фантастические зарплаты. Правда, там и осознал разницу в ментальности между немцами и белорусами. Белорус постоянно какой-то зажатый. Немец на каждом шагу тебе сыплет «гутен таг», «ауфвидерзейн», а у нас и не здороваются и не прощаются. Не понимаем, как это важно.
— Даже в Западной Беларуси, где вы родились?
— Уже малое дитя было родителями научено обязательно поклониться и со всеми здороваться на улице. Я сам родился в деревне, где жили поляки и белорусы. Как видишь, что идет поляк, говоришь: «Дзень добры», а если белорус — «Добры дзень!»
— А кем вы себя ощущали? Поляком или белорусом?
— По матери — я поляк, по отцу — белорус. И чувствую себя в равной степени и тем и тем. Хотя нет, соврал, все-таки я на 49% ощущая себя поляком, контрольный пакет — в Беларуси. Это не патетика. С годами все больше понимаешь, что ты не homo soveticus, но белорус. Пусть мы пока что не богаты, но наши дети и внуки выкарабкаются. Можно выдержать все, если знаешь, что над нами есть Кто-то.
— Вы верите в Бога? Хипперство, музыка и при этом вера?
— Да. В нашей местности был закрыт костел. Сначала его переделали в склад зерна, а потом там минеральные удобрения хранили. Мы с друзьями несколько раз за год ездили в Несвиж, там действовал Фарный костел. Милиционеры нас вылавливали и вывозили глубокой ночью под Снов, отправляли пешком под Клецк. Родители с ума сходят, а мы пешком возвращаемся домой. Можно в той ситуации было постучаться в любой дом под тем самым Сновом — согреться и отдохнуть. Но нам, молодым, было весело, проблем не было.
Я никогда не ощущал дисгармонии даже в тех условиях. Наоборот, учился быть благодарным даже за самую мелочь жизни.
— Благодаря этому вы и сохранили бодрость духа? Таков ваш рецепт?
— Люди разные, у каждого рецепт свой. Мой день начинается с любимых песен. Когда жил и работал за рубежом, была особенная потребность в песнях. Иногда коллеги даже просили меня что-нибудь спеть — и в Сибири, и в Германии. Там только «Беловежскую пущу» знали, а я им и «Цячэ рэчанька» и «Як месяц узышоў» пел. Немцам тоже было интересно было послушать, потому что они думали: все, что на восток от Буга — все Русланд. Я им и стихи цитировал, и пел, и доказывал, что есть такой язык и народ, как белорусы. Жизненный опыт подсказывает: тот, кто поет, — уж точно не плохой человек. Ксендз Завальнюк в Красном костеле говорит, что тот, кто службу спел, — дважды помолился. Ибо тот, кто поет, он чем-то еще делится. На работе, правда, пока еще петь не приходилось (смеется).
Встреча с Анатолием Городеем напомнила, что в жизни никогда не поздно начать все с нуля. Хороший пример не только для 60-летних, но даже для тех, кому пока еще 30 или 40 лет.
