Гомельчанин Игорь Случак уже второй раз добился, чтобы интернет-комментатора наказали за оскорбительное высказывание о белорусском языке. Но зачем ему это надо? Или гордиться он собой? Об этом и многом другом он рассказал в интервью «Нашей Ниве».
Игорь Случак (фото из его архива)
«Наша Нива:» После вашего обращения в Гомельский горисполком экс-милиционер Василий Ворущенко получил за оскорбление белорусского языка максимальное наказание. Вы довольны результатом?
Игорь Случак: Да, доволен, это очень верное решение, иного и не должно было быть. Нарушение было явным.
Единственное, санкции статьи не соответствуют тяжести правонарушений. Там штраф только до десяти базовых… Я не говорю, что надо сажать на сутки, я вообще против того, чтобы ограничивали свободу людей. Но в статью за публичное оскорбление государственных и других национальных языков нужно ввести более значительную штрафную санкцию.
«НН»: И какую?
ИС: Я думаю, до 50 базовых. Тогда это действительно повлияет на сокращение случаев оскорбления в отношении языка. 10 базовых — тоже большая сумма, но не настолько, мне кажется, чтобы всех «охочих» остудить.
«НН»: Возможно, лучше было, наоборот, не штрафовать, а пожалеть этого Ворущенко? Ведь он же говорил, что все понял, осознал совершенную ошибку.
ИС: Насколько мне видно из его комментариев, ничего он не осознал и не понял. Только продолжает этим бравировать. До последнего он не удалял ни свои комментарии, ни те фотографии… Раскаяние его вовсе не искреннее… Может, не мне его судить, есть правосудие, но воспитательная мера не была достаточной, я считаю.
«НН»: Чем вы вообще занимаетесь?
ИС: Я предприниматель. Занимаюсь рекламной деятельностью.
«НН»: А как пришли к своему «языковому активизму»?
ИС: Я учился в Эстонии и в 2009 году, получил предложение посетить съезд белорусов мира. Там я услышал, как Стефан Эрикссон, шведский посол, выступал на хорошем белорусском языке, который был, может, и получше моего. Выступал там и Павел Латушко, тогдашний министр культуры Беларуси, он обещал сделать свое министерство полностью белорусскоязычным.
Я подумал, что все остальное в Беларуси также может быть по-белорусски. Начал переписку с министерствами, начал кампанию «Делопроизводство по-белорусски». Во время переписки один из депутатов парламента поддержал мою идею о том, чтобы ответ человеку давали именно на языке обращения.
Сегодня это единственный закон, в котором прописана процедура пользования двумя государственными языками.
В остальных законах такого нет, и не ясно, кто должен выбирать язык. Незащищенной стороной становится гражданин, а не государство. Хотя должно быть и наоборот — гражданин сам должен иметь право выбирать язык коммуникации. Но выходит ввиду несовершенства законодательства перегиб в сторону русского языка.
Надеюсь, что ситуация будет потихоньку меняться в лучшую сторону. Сегодня я занимаюсь защитой прав потребителей и вижу поддержку граждан: почти 5 тысяч человек подписали петицию за то, чтобы информация о товарах и услугах предоставлялась и по-белорусски.
Не думаю, что в правительстве все упорно не хотят ничего менять. Им просто нужно, чтобы общество подтвердило необходимость перемен. И мы можем сколько угодно говорить друг другу, что белорусского языка недостаточно, писать об этом в фейсбук, но наши чиновники не могут эти слова использовать в своих отчетах и обоснованиях о необходимости внесения изменений. Поэтому нам и надо писать запросы, обращения — демонстрировать, что перемены нужны.
А почему я обратился к случаям оскорблений в адрес языка, тут дело в том, что когда я писал дипломную работу, узнал: с 1999 года в Беларуси существует статья КоАП «О нарушении языкового законодательства». Но статья была мертва, ею никто не пользовался, хотя оскорблений в адрес белорусского языка хватало.
То есть была статья, были оскорбления, но не было прецедента. Я решил прецедент создать, чтобы был какой-никакой профилактический эффект. Чтобы тот, кто оскорбляет белорусский язык, кто говорит на языке ненависти, увидел, что за это могут наказать.
И сначала была история с мозырским журналистом Дмитрием Щербатых, которого наказали за оскорбление белорусского языка. И вот сегодня эта история с Ворущенко.
«НН»: А почему, кстати, вы написали заявление именно на Ворущенко? Под тем постом было немало оскорбительных комментариев. Заметили у Ворущенко фотографии в милицейской форме?
ИС: Да, вы правильно говорите. Я и того же Щербатых выбирал, потому что он нечто собой представлял — журналист, не глупый человек. Яркая личность, да и хватало информации, на основании которой можно было составить заявление.
Тот же Ворущенко тоже яркий человек. И я взял его как хороший пример в этой проблеме.
Моя цель была не привлечь к ответственности того или иного, а дать отпор тем, кто допускает оскорбления в адрес белорусского языка, чтобы негатива было меньше. Ну и хотел показать пример другим белорусам, как быть с оскорблениями. Я подготовил брошюру с образцами текстов обращений, со ссылками на нормативные акты — берите и пользуйтесь.
«НН»: Но ведь Ворущенко высказал свои мысли — пусть и не самые умные. И состоявшийся суд несколько напомнил каноническое наказание за «мысленное преступление». Так потихоньку и до оруэлловского Министерства Любви дойдем, вам не кажется?
ИС: Если кого-то оскорбляют по религиозному или национальному признаку, то это же преступление. А язык — вещь, которая задевает национальное достоинство. И человек вправе пожаловаться. А язык сам себя защитить не может. Вот относительно того же заявления на Ворущенко, я не выступал как потерпевший, я не могу сейчас обжаловать приговор. Потерпевшими были все белорусы, для которых белорусский язык живой, а не мертвый.
«НН»: Но то, что началось после вашей публикации — не похоже ли это было на банальную травлю Ворущенко?
ИС: Может, и похоже немного было… Но и он сам подливал масла в огонь.
«НН»: Чем?
ИС: Он продолжал себя так же нагло вести. Он так нормально и не извинится, не приведет свои социальные сети в порядок. Я такое вообще впервые вижу, чтобы человек настолько себя вел нагло: продолжал смеяться над этой ситуацией, мол, вот, какие-то дураки привлекают его к ответственности.
И я не думаю, что он осознал свою ошибку. Он же говорил, что если экспертиза признала нарушение закона, то так и есть. То есть если бы не экспертиза, он бы и не подумал, что нарушает что-то.
«НН»: Так и после суда он вряд ли начнет думать иначе. Просто не будет публично высказываться. Мысли те же останутся, если не хуже.
ИС: А я и не собирался его переучивать. Здесь он был своего рода примером для других. Пусть ты и не любишь белорусский язык, не пользуешься им, но, пожалуйста, не оскорбляй его.
«НН»: Похоже, что вы гордитесь тем, что пишете такие заявления.
ИС: Да нет. Возможно, интересно было проверить, как работает законодательство. Чем здесь гордиться? Мне самому неприятно копаться в этих авгиевых конюшнях, выкапывать таких людей, писать заявления, отслеживать ситуацию впоследствии…
«НН»: Так может стоило пройти мимо? Дураков же хватает. Или не стоило?
ИС: Я же не трогаю каждого. Дураков хватает, но хочется, чтобы таких высказываний было меньше.
«НН»: В следующий раз, когда увидите подобный комментарий, снова будете привлекать к ответственности?
ИС: Надеюсь, что остановится на этих двоих. Я не ставлю перед собой цель выступать единственным защитником белорусского языка и заниматься этим грязным делом. Надеюсь, в дальнейшем другие будут находить подобные проблемы и сами их будут решать. Я и этим Ворущенко не хотел заниматься, но… пришлось взять на себя эту задачу. Да и смешно будет, если я в третий раз пойду с заявлением — будто бы одному единственному белорусу обидно за национальный язык и больше некому ее защитить.
«НН»: То есть вы сами себя видите защитником языка?
ИС: Я бы не сказал, что я защитник… Я просто показал пример, что делать в подобной ситуации.
«НН»: Но вот уточню. Вы говорили, что выбрали Ворущенко и Щербатых как ярких личностей. То есть, если бы были два одинаковых комментария — один от слесаря, у которого две фотки в соцсетях, а другой от более «интересного» кого-то — то вы бы на слесаря заявление не писали?
ИС: Да, я бы писал на более известного или интересного, поскольку это и для СМИ интересно, и соответственно, лучше дойдет до общества. А слесарь с двумя фотками… Это профилактического эффекта иметь не будет. Слесарем в частном порядке пусть занимаются другие слесари, если их оскорбят его высказывания.
Подчеркну, что и Ворущенко, и Щербатых я выбрал как хорошие примеры, ничего против них лично я не имел.
«НН»: А насчет моральных или этических норм?
ИС: Не нарушаю ли их я? Я считаю, что мои поступки нормальные: проблема-то была, это не из пальца высосано.
Я же писал поэтому Щербатых, что он оскорбляет белорусский язык и должен извиниться. А он отвечал: «Дружок, я не понимаю белорусского языка, пиши по-русски». То есть, человек принципиально стоял на своей позиции, еще и пытался сделать других дураками.
Но для меня не цель была как-то наказать именно его или Ворущенко. Я хотел сократить этот сплошной негатив на их примере.
«НН»: Но вы раньше говорили о том, что 10 базовых для Ворущенко — слабоватое наказание.
ИС: В отношении людей таких, упертых, если их не останавливают слова, то да, стоит наказывать более высоким штрафом.
«НН»: Как защитить белорусский язык, это вы знаете. А как людей языком заинтересовать?
ИС: Надо широко пользоваться им в обществе. Тогда будет возможность пользоваться белорусским без проблем, как русским. Люди обычно пользуются тем, чем удобно, и сегодня большинство разговаривает по-русски, потому что вокруг всё по-русски. Всё обучение, вся документация — всё на русском языке.
«НН»: То есть, белорусизация, по вашему мнению, должна происходить именно сверху?
ИС: Да, моя позиция здесь однозначна — белорусизация должна происходить через нормативно-правовые акты. Когда будут реально равные условия для двуязычия, тогда можно будет говорить, какой язык люди выбирают. Когда у них будет одинаковая возможность нормально пользоваться как русским, так и белорусским в любой сфере — наконец без проблем, без психологического насилия. Тогда люди и начнут говорить по-белорусски.
Я исхожу из сегодняшнего законодательства. У нас сейчас два языка — пусть они как минимум будут в равных правах. Но я лично за единственный государственный язык — белорусский, конечно же. Без вопросов.
