«Три клана: православные, баптисты и цыгане»
Сегодня из 255 домов Бельска, многие из которых используются теперь как дачи, 5 принадлежат цыганским семьям. Во дворах цыганских домов здесь как правило большие мохнатые собаки, иногда их несколько. Можно понять: цыгане — пастухи, а собака в этом деле первый помощник.
«У нас здесь живут три клана: православные, баптисты и цыгане. Коммунисты еще были, да вымерли все», — вводит в курс дела покупатель в бельском магазине.
В Кобринском районе сегодня, в пятницу, день здоровья — повсеместно запретили продавать алкоголь.
Однако в Бельске свои правила: с утра хозяйственные люди затариваются «беленькой», чтобы во всеоружии встретить вечер пятницы. Что еще интересно: в магазинах над прилавками висят православные иконы и календари.
Здесь, на юге Беларуси, привычный к суровым северным пейзажам глаз постоянно цепляется за зеленые шары омелы в развилках ветвей на старых деревьях. «Воно такэ мае били ягоды. Птытя их довбэ, а потым на гуляку гадыть — и воно новэ соби ростэ», — объясняют нам эксперты около бельского магазина.
Узнав, что мы приехали в гости к цыганам, продавец искренне советует купить детям халвичных конфет: «Это их любимые». Заодно призывает не опасаться: «Они у нас мирные. Только работать не хотят. Даже цыганский барон с баронессой живут в нищете и разрухе. И если кто-то до сих пор воспринимает их как романтиков, которые стремятся жить в гармонии с природой, спешу огорчить. Была бы возможность, все цыгане давно переехали бы в город, только дорого там для них».
За чаем у бельского цыганского барона. Дома постоянно курят.
Статус барона обычно передается по наследству. Но здесь цыгане демократически выбрали себе вожака, предоставив решение своих проблем наиболее мудрому и грамотному.
Квартиры вместо природы, «Жигули» вместо коней
В Бельске тихо. Этот «дзэн» нарушают только редкие, одинокие машины, велосипедисты и арии проспавших рассвет петухов. Люди готовятся к предстоящей посадке картошки, о чем свидетельствуют перепаханные поля и объявление на стенде в центре деревни: «Жители ОАО «Новоселковский», срочно подайте заявку на участие в централизованной посадке картофеля!»
Дом Юзепчуков.
Дом Юзепчуков издалека заметен, благодаря цветастым коврам, которые сушатся на солнце. Рядом припаркованы старенькие «Жигули», которые современным цыганам вместо коней. Дом практически вековой давности, с низкими дверными проемами, без каменного фундамента и с щелями в окнах. Говорят, что выкупили этот участок за $300.
На пороге нас настороженно встречает хозяин дома Раджик. Узнав, что мы хотели бы написать об их семье, он отрицательно машет головой: «Какие понты мне здесь, чтобы вы что-то рассказывали? Приезжали уже такие к моей тетке как-то, а потом все в интернете почитали, что цыгане плохие, что дома у них плохие и все вообще плохо».
Он говорит на смеси русского, украинского и цыганского, сбивчиво и эмоционально. Детей, которые с любопытством высовывают носы из дому, сразу же гонит обратно. Предлагаем халвичные конфеты, и отцовское сердце понемногу оттаивает. Спустя какое-то время, пожалев специально приехавших сюда, за 300 километров, он даже начинает кое-что о себе рассказывать.
Раджик объясняет, что жены его дома нет, мол, поехала в город решать вопросы с документами. Без ее разрешения допустить чужих к детям он не может: «У нас четкое разделение обязанностей. Она за малых отвечает, я — за хозяйство». Правда, последнее слово в цыганских семьях все равно остается за мужчиной.
Раджик и Виктория. Он старше жены на три года.
Оба родились в Каменце, но почти никогда не проживали на одном месте длительное время. Семьи ездили по Беларуси: где была работа, там и причаливали. Когда Вике было 14 лет, вновь встретились в Пинске и решили не расставаться. Раджик называет их историю красивым словом любовь. В это понятие для него спокойно вписывается то, что, как свидетельствует справка из сельсовета, старшие дети имеют другое отчество и считаются ему пасынками. Причем первый из них появился на свет буквально через год после их свадьбы.
«У жениха, главное, чтобы деньги были, тогда можно и невесту выбирать. Мы созвали родственников, вечеринку устроили — свадьбы у нас сейчас очень на ваши похожи», — рассказывает глава семейства. Деньги в роду, по его словам, чаще всего зарабатываются пастушьим трудом. Пока колхоз на этих землях процветал и работы пастухам хватало, цыгане сюда и съезжались. Дети же переселенцев оказались в несколько иных реалиях: работу в деревне найти сложно, тем более, если ты цыган.
Вика и ее дети: Игорь, Вадим, Давид, Кристина, Виктория и Анжелика
«Начальники к нам очень плохо относятся: только своих устраивают, а нас за людей не считают. А чем мы хуже? Был цыган, напился и вел себя плохо, так не все же мы такие!» — рассуждает Раджик.
Тем временем посмотреть на журналистов приезжает «барон». Николаю чуть больше сорока, он родом из Украины. К дому Юзепчука он подруливает все на таких же «Жигулях», в сопровождении молодого цыгана в кожанке и цыганки. Говорит Николай гладко, логично расставляя акценты. Ему бы быть политиком, а не коров пасти. «Пусть фотографируют! — останавливает он соседку, которая пытается отогнать нашего фотографа от дома Юзепчука. — Пусть покажут, как живут многодетные семьи. Хата едва держится, дерево вон какое: если ветер — может и упасть на дом».
Цыган, как и всю страну, рассказывает Николай, обеспокоил декрет №3: «Приезжали, переписывали нас… А с чего налог платить, если нет работы? Мы были под Минском, возле Тростенца, так там люди на свалке копаются. Не цыгане, а ваши, белорусы». Он рассказывает, как все лето пас стадо из 400 голов на Витебщине, а денег так и не получил: «Если ты цыган — что ты докажешь?»
«Вроде бы граждане Беларуси, но народ своеобразный»
Своя правда на эти жалобы у председателя Новоселковского сельсовета Валентина Скакуна, к которому мы направляемся, пока главная героиня не вернулась домой: «Цыгане — вроде бы граждане Беларуси, но народ своеобразный. К работе относятся безответственно, хотят себе заработок выше среднего. Так как же это, белорус будет получать 200 рублей, а цыганам, потому что они другие, надо больше платить? А еще они «завтраками» кормить любят, поэтому нанимать их — себе дороже».
С такой же осторожностью к цыганам как к рабочей силе относятся и многие другие работодатели. Так что за деньгами приходится выбираться в другие населенные пункты: пасти коров в Витебской области в сезон, побираться в соседних деревнях. На месте можно еще подзаработать, помогая соседям нарубить дров или раскидать навоз.
Но, пожалуй, больше всего цыган здесь не любит участковый Вадим Рачко, называя их «распространителями педикулеза и преступлений».
А хвалят их, что интересно, учителя местной белорусской школы, в которой в настоящее время учится 39 человек. Сын Вики и Раджика Игорь пошел в первый класс и хорошо учится. А дочь их дяди Оксана вскоре окончит девятый и, возможно, продолжит получать образование, пойдет учиться на повара.
Дети — это счастье, но пока хватит?
Приближается время приезда Виктории. О том, что мы ее ждем, муж сообщает ей заранее по мобильнику. И просит забрать ее на машине из Новоселок, поскольку что-то не так с кобринским автобусом. На пыльной обочине нас ждут Виктория со свояченицей Лилей. У них на руках четверо детей, в том числе один годовалый, несколько больших сумок с одеждой. Все они втискиваются на заднее сиденье и успокаивают нас: «Мы заховаемось». Да и какое здесь может быть ГАИ.
Вика улыбается нам, особенно когда упоминаем, что учителя хвалят ее первоклассника Игоря. Но, не успев ступить в свой двор, напускается на Раджика: «Шо цэ такеэээ?!» Мол, «почему пустил чужих», как мы понимаем. Зная о закрытости цыганской диаспоры, мы не исключали, что не удастся поговорить с главной героиней, однако все еще не теряем надежды. Под давлением общих уговоров Виктория все же приглашает в дом.
Внутри — всего две комнаты: кухня с печкой и газовой плитой и большая жилая комната, которая одновременно служит и спальней, и детской, и кабинетом. Ободранные обои, продранные диваны и гора подушек с одеялами, на ночь их расстилают на полу… На этом фоне настоящей роскошью выглядит телевизор и, хоть и старенький, но компьютер: дети уплетают сосиски и смотрят мультики.
Телевизор и компьютер для них — основные каналы связи с большим миром: ни Вика, ни Раджик не умеют бегло ни читать, ни писать, но из новостей знают, что в экономике все плохо и кто в этом виноват. Интернетом же постоянно пользуются, чтобы скачивать на мобильный телефон цыганские песни: под них малыши и танцуют, и засыпают. За пределами Беларуси никому из Юзепчуков побывать не довелось.
Как рассказывает многодетная мама, ее шесть «кровинок» практически не плачут и не болеют.
«Про цыган говорят, что мы плохо живем. Но ведь в каждой семье есть какие-то проблемы, разве не так? Мы бы хотели себе нормальный большой дом, мечтаем о собственной квартире в Кобрине, да не дают. Государство не помогает многодетным семьям на деле, только на словах», — возмущается Вика. Уверяет, что с удовольствием пошла бы работать, например, дояркой, как только дети подрастут. Только боится, что, как и мужа, на работу не возьмут.
Все вещи семьи хранятся в отсеке раскладного дивана, где они ищут что-то «более приличное» перед фотосессией, на которую мы их тоже предварительно очень долго уговаривали. За окном тревожно лает хозяйская овчарка: сейчас она агрессивнее, чем обычно, недавно ощенилась.
«Аборты мы не принимаем по религиозным соображениям [все дети Юзепчука крестились в бельской православной церкви — НН]. Вообще, у нас считается, что ребенок — это счастье и надежда на лучшее будущее. Один ребенок — это маленькое счастье, а много детей — большое. Я сама росла в семье с одиннадцатью братьями и сестрами, поэтому была подготовлена», — делится Виктория и добавляет, что хочет, чтобы все дети получили образование и выбились в люди.
На другие вопросы о жизни она снова и снова отвечает встречным вопросом: «Зачем вам все это?».
Когда мы уже собираемся уезжать, Виктория призналась, что беременеть в ближайшее время не планирует. Как бы там ни было, ежегодные роды не лучшим образом сказались на ее организме. Так что одна из самых молодых многодетных мам Беларуси взяла себе отпуск.
