Когда Александра с мужем Вадимом Прокопчиком и дочерью вместе гуляют по городу, прохожие умиляются: «Такая красивая семья! И так по-белорусски красиво разговаривают!» Александра признается, что если бы не муж, она вряд ли решилась бы перейти на белорусский язык. Одной против всех трудно, а вдвоем — легко.
«НН»: Думали ли вы когда-нибудь, что будете разговаривать по-белорусски?
АБ: Можно сказать, что моя мама — поклонница русской культуры, как и бабушка, с которой мы с братом в детстве проводили много времени. Отец — носитель как раз таки белорусской культуры, но никогда никому ничего не навязывал. Поэтому для меня это все было открытием.
Мой брат, старше меня на год, читал исторические книги и уже в школе стал интересоваться белорусским культурой. Но то, чем интересовался мой брат, мне было неинтересно.
А потом, после 30 лет, захотелось более осмысленной жизни. Когда оказалось, что все, над чем я работаю, на самом деле никому не нужно.
«НН»: Как это «не нужно»?
АБ: В архитектуре трудно сделать что-то действительно стоящее. Почти невозможно. Даже то, что делают все наши мэтры, до мастерства которых еще надо дорасти, — далекое не только от белорускости, оно далеко от всего. Это архитектура, которой если бы не было, ничего бы не изменилось.
Я стала размышлять, а как тогда создать стоящую архитектуру? И пришла к мысли, что это возможно только, если использовать свои традиции. Я бы хотела построить хотя бы пару зданий, о которых можно было бы сказать, что они соответствуют интернациональному стилю, но что это белорусский архитектура. Для меня здесь пример — японцы. У них архитектура современная, но ты всегда знаешь, что это спроектировал японец. Мне очень нравится такой подход. На мой взгляд, это очень красиво и очень со вкусом.
Сначала это сочетание кажется неубедительным, но все действительно упирается в национальные традиции и дальше — в национальный язык.
Архитектор, который не знает истории своего края или смотрит на нее глазами соседей, не может спроектировать ничего стоящего. Он, как слон, каждым действием своим будет оскорблять чувства более образованных и осведомленных людей. Как только овладеешь определенным объемом знаний по истории, переход на национальный язык покажется настолько логичным, гармоничным и неизбежным, что останется единственный вопрос — «когда?».
Так я заинтересовалась белорусской темой, стала читать, изучать. И вдруг оказалось, что белорусскоязычных людей вокруг очень много. Они разговаривают по-белорусски, детей воспитывают на белорусском языке. Постепенно мой круг знакомств стал расширяться в языковом направлении.
Мне повезло, что я встретилась с моим мужем Вадимом. Ему белорусская тема всегда была близка. Решение перейти на белорусский было нашим общим. Если бы не он, я бы не решилась. Когда вокруг нет ни одного человека рядом, который тебя понимает, очень сложно. Если же это два человека, которые заручились поддержкой друг друга — это совсем иная история.
И уже перед рождением дочери мы взяли за правило, что дома всегда разговариваем по-белорусски. Решили: переходим либо сейчас, либо никогда.
Недавно нашей Янечке исполнилось два годика. Ее первые слова: «мама», «тата» и «папа». Бабушки и дедушки у нас русскоязычные, много русскоязычных друзей, поэтому растет «билингва», которая одновременно воспринимает оба языка. Это у нас стоял выбор, на каком языке разговаривать. А у нее это все будет естественно. С русскоязычными она будет разговаривать по-русски, с белорусскоязычными — по-белорусски. Теперь мы ждем второго ребенка и надеемся, что на свете будет еще на одного белорусскоязычного человека больше.
«НН»: Будете ли вы бороться за то, чтобы дети получали образование на белорусском языке? Стучаться во все двери?
АБ: Я написала в наш исполком официальный запрос, и мне ответили, что яслей с белорусским языком в нашем районе нет. И я нашла для дочки белорусскоязычную няню. Мне приятно, что еще один человек дома разговаривает по-белорусски. Была мысль пригласить к Яне еще одну няню, для которой родной язык китайский или японский, т.е. совсем не похожий на наш язык. Чтобы ребенок усваивал много языков, пока это ему легко дается. Возможно, еще удастся реализовать и эту затею.
Мы собираемся пойти в белорусскоязычную группу детсада № 314. Очень хочется, чтобы Яня получала образование на белорусском языке. Хочется найти для нее белорусскоязычное окружение, чтобы она могла общаться с другими детьми на национальном языке.
«НН»: Что оказалось труднее всего и что, наоборот, легче в процессе вживания в белорусский язык?
АБ: Трудным было само решение. Сначала я начала писать статусы по-белорусски в фейсбуке, перевела на белорусский язык страницу. Первые полгода переводила пасты через «Гугл Транслейт», постоянно заглядывала в словарь, проверяла, а потом все стало писаться само. Спустя еще полгода писать стало удобно и легко!
Уже два с половиной года, как разговариваю по-белорусски. Теперь я иногда заглядываю в словарь, чтобы проверить уже какие-то русские слова. Я не беспокоюсь насчет ошибок. Ну, есть и есть, со временем исправлюсь. «Табе» и «цябя» уже почти не путаю.
Когда попадаешь в совершенно незнакомые обстоятельства, в нетипичную ситуацию, бывает, подвисаешь. Но я решила не обращать на это внимания. Скажу часть по-русски, часть по-белорусски. Потом загляну в словарь, проверю те или иные слова, если что. Совершенно не переживаю.
Некоторые восхищаются: «Как вы хорошо разговариваете по-белорусски!» А я думаю: ну какое там хорошо? Совсем плохо разговариваю, слов мало знаю. Только недавно стала обращать внимание на менее распространенные слова, теперь их запоминаю и пытаюсь употреблять.
Меня очень радует словарь белорусских синонимов. Заглянешь в него и понимаешь: как ни скажи — все правильно. Даже те слова, о существовании которых не подозревал, они там есть. Пользуешься всем, что знаешь: и диалектными словами и не диалектными. Не литературный язык — ну и что? А на русском литературном кто разговаривает?
«НН»: А думаете вы на каком языке?
АБ: Если о простых бытовых вещах, то всегда по-белорусски. Сейчас кажется, если бы у меня кто-то спросил, на каком языке я читала минуту назад, не сказала бы. Все слилось. Думаю, что уже через год-два смогу свободно разговаривать по-белорусски и в необычных ситуациях и перестану замечать, что и как я говорю. Просто все будет литься само.
«НН»: Поддержали ли вас родители, бабушки и дедушки, друзья?
АБ: Родители никак не отреагировали. Брата очень поразило то, что хотя я, представитель технической профессии, а не гуманитарной, внезапно раз — и перешла на белорусский.
Бабушка сильно переживает, что не привила нам любви к русской культуре. Я ценю русскую культуру, но для меня главное — развивать культуру белорусскую. Даже не то, что развивать, а скорее потреблять: одеваться в белорусское, ходить к белорусским поварам и так далее.
Хочу потреблять белорусское во всех сферах. И чтобы это все было максимально современное, а не архаичное и музейное.
«НН»: С какой реакцией на свой белорусский язык вы сталкиваетесь по жизни?
АБ: Реакция очень хорошая, с негативной ни разу не сталкивались. Люди оглядываются, пытаются заговорить, тянутся к тебе. Все очень приветливы, особенно, когда выходим гулять вместе с Янечкой. Как-то у Дворца республики проходили и остановились у киоска купить булочку. Мы узнали там все, даже какая у них задолженность по заработной плате. Просто потому, что подошли и по-белорусски попросили «каву і булачку».
