Говорю я с одним фрэндом на «Фейсбуке». Он давно уехал в Швецию и оттуда живописует быт и занимается хозяйством. Две основные темы: ненависть к беженцам (озвученная с безопасного расстояния) и «белорусы — лохи и терпилы». Ну, спрашиваю: а чего ты сам добился в области своих гражданских прав?
А тот мне отвечает, что он добился, чтобы его права выполняли в другой стране. Эмигрировал. Пишет, как это было трудно, как он страдал и преодолевал. Пишет и нервничает. Потому что страшно себе сопереживает.
Я спрашиваю, не кажется ли ему, что между ним и белорусами есть разница. Потому что ты воспользовался имеющейся, созданной для тебя, пусть и непростой, но прозрачной процедурой получения прав, а у белорусов такой процедуры нет. Я не знаю, что мне нужно сделать, какую очередь отстоять и какие бумаги подать, чтобы Беларусь стала правовым государством. С другой стороны, я не думаю, что за право получить гражданство людей бьют или сажают на сутки в шведском консульстве.
Тогда чувак послал меня нах*й, отдфрендил — и наша связь прервалась.
Почему прервалась? Потому что бывший муж (жена) — с*ка.
Потому, что если ты развелся, то не важно, что было до того, и не важно, что будет после. Ты — жертва, а муж/жена — с*ка, чмо. Ты уехал и стал жертвой. Беларусь осталась женой-паскудой, которой нельзя дать об этом забыть.
Ты как бы можешь думать о чем угодно — о балете, о перспективах, — но вместо этого думаешь о своей обиде и в этом разрезе можно все описать наперед: твоя бывшая жена — сволочь, она была паскуда от рождения и, значит, паскудой и умрет. А значит, ее новый муж, если появится, — будет такой же паскудой. И их дети родятся паскудами. И внуки будут паскудами. И все, что они скажут, — будет паскудно, все, что сделают, — будет паскудно. А я? А я — молодец. Если со мной что-то происходит хорошее, то это благодаря мне, а если плохое — то это потому, что жена была паскудой.
Это эмигрантская травма: развестись, но не проститься. Не забыть, не разлюбить, и поэтому бесконечно оскорблять, придумывая все новые и новые факты прошлого и будущего.
Потому что одному — скучно. Потому что новую семью создать все никак не удается, а со старой — не о чем разговаривать. Остаются только обиды, за которыми кроется желание иметь возможность хоть раз в месяц зайти к бывшей жене, чтобы привычным движением ухватить ее за задницу.
Поэтому, когда я читаю у Халезина про «опущенное общество», я вижу очередной текст не об обществе, а о себе.
Хрен с ним, как бы с сабжем, то есть Седюком и его жопой на «Евровидении», которого Николай называет «пранкером, а значит, клоуном». Правда, если человек в 2017 году показывает задницу, чтобы рассмешить, — он не профпригоден как клоун, а значит — не клоун.
Пятерочка в виде наказания и анальные дискуссии — это, конечно, не круто. Здесь я согласен и все такое. Но хочу — о другом.
«Пресловутая надуманная белорусская толерантность — это микст из антисемитизма, ксенофобии, расизма и гомофобии», — пишет Халезин. Вот так. Он мог бы написать, что белорусы не такие уж и толерантные. Он мог бы написать, что среди белорусов много гомофобов, но он написал, что белорусская толерантность — это микст гомофобии, антисемитизма и блаблабла. А еще он написал про «опущенное общество», предлагая каждому самому нафантазировать вложенные смыслы.
Начал с фразы украинца Авакова, перешел на поддержку Авакова какими-то своими белорусскими френдами и вынес вердикт: белорусское общество — опущенное.
То есть красиво и связно, лирично и талантливо написал, что — бывшая жена — паскуда. И муж, и дети, и ваще.
Многие белорусские эмигранты страдают от неумения находить общую тему с теми, кто остался, и им кажется, что «жесткая критика» — это то самое начало диалога. Но на самом деле это — заданный для «поддержания разговора» вопрос поручика: «Не били ли вас, Наташа, веслом по промежности».
Вообще, знаете, чем отличаются глубокие умные люди от просто умных? Умные мыслят глубоко, а глубокие осознают степень ума. Они видят, в каком направлении мыслят и корректируют направление, чтобы, например, не превращаться в интеллектуального хама.
Поэтому, когда я почитал Халезина, я подумал, что Николай — бесспорно умный человек. Просто умный человек.
