«Нашей Ниве» стали известны обстоятельства трагедии, вина за которую, вероятно, ляжет на врачей.
Семья Грицкевичей проживает в Снове — образцовом агрогородке в Несвижском районе.
«Под вечер 3 января у сына немного — до 37 — поднялась температура, щеки покраснели, — рассказала нам его мать Елена. — На следующий день мы пошли к врачу. Температура перед приемом — уже 38,2. Терапевт осмотрела горло, послушала и говорит: пройдите в кабинет для здорового ребенка, это у вас зубы режутся. Показывает мне на то место во рту, где коренные растут, и говорит: «Видите, там десна толще? Это зубы лезут, не волнуйтесь». Здесь надо сказать, что терапевта нам недавно заменили — она пошла в декрет, а на ее место прислали анестезиолога. И вот этот человек работает терапевтом и не знает, что первыми вылезают резцы?!».
Женщина говорит, что терапевт не назначала анализов, а выписала рецепт на украинский парацетамол за 2 рубля.
«Я видела по ребенку, что ему все хуже, ставила свечи, сбивала температуру, но после обеда стало совсем плохо. Конечно, я той врачихе звонить не стала — сразу в скорую. Врач скорой с порога сказал: «Собирайтесь, подозрение на пневмонию». Сделал какой-то укол от температуры, и мы поехали в больницу в Несвиж. В машине ребенок уже стал немного улыбаться, играться с капельницами, которые были в салоне, кислород ему дали. Врач был уверен, что ребенка отпустят домой на следующий день», — рассказывает дальнейший ход событий женщина.
Родители Артема, свадебное селфи из соцсетей: оба работают на агрокобинате «Снов».
В больнице в Несвиже, говорит она, врачи действовали весьма медленно.
«Пока они решали, что и куда… Сходили на снимок, сделали анализы. Но мне ни слова никто не говорил: как-то все втихаря, чтобы никто не слышал. Какие лейкоциты? Какой гемоглобин? Я не знаю! На мои вопросы не отвечали. В реанимации ему прочистили нос, медсестры, которые меня успокаивали, рассказывали, что ничего там сверхъестественного не выявили, гноя не было. Значит, не пневмония?
Стали говорить, что это у сына лейкемия. И вот дальше уже вопросы: а что ему давали? Я не знаю, что кололи: мне не говорили. Но наши знакомые в больнице говорят, что ему укололи «что-то антиимунное», что назначается при лейкемии, но «убивает» иммунитет.
Наконец, врач вышел из реанимации и сказал ждать — мол, они вызвали врачей из Солигорска. Почему из Солигорска?
А потому что там единственная детская реанимация на несколько районов. Если кому-то в Слуцке плохо, например, то они туда, а потом обратно. Когда вызвали реанимобиль, кажется, еще не было 23 часов, а приехал он из Солигорска в три ночи!» — срывается на плач женщина.
Она говорит, что около получаса прибывшие из Солигорска медики находились в больнице.
«Я слышала, как врач в коридоре говорил с кем-то по телефону о нас, и там были такие слова, мол: «Я так понимаю, в Минске ребенок вам не нужен?» После этого сына забрали в солигорскую машину. Сказали, что меня не возьмут с ним, и мне, мол, нужно самой быть уже завтра утром в Минске, так как сына, скорее всего, повезут из Солигорска в минскую онкологию», — говорит женщина.
В 6:15 утра, когда родители собрались в Солигорск, чтобы оттуда вместе с сыном ехать в Минск, им позвонили из скорой и сказали: «Примите соболезнования».
Женщина утверждает, что машина к тому времени еще не доехала до Солигорска, поэтому тело сына и привезли обратно, в Несвиж.
«Я свою вину чувствую за то, что не предвидела этого всего, послушалась того терапевта. Но и непонятно, что нашему ребенку делали, почему все молчат? Нам рассказывают теперь, что наша амбулаторная карточка активно «редактируется», чтобы все привести в порядок, говорят, что появляются там прививки разные. Я хочу, чтобы было прозрачное разбирательство», — говорит Елена.
Она показала свидетельство о смерти, где причиной указана «врожденная инфекционная или паразитарная болезнь, неуточненная».
«Так а почему нам тогда говорили ехать в Боровляны? Почему был предварительный диагноз — онкология? Что они давали сыну, чтобы ту «онкологию» лечить?» — задается вопросом женщина.
«Никаких врожденных заболеваний у нас не было — из роддома выписали с желтушкой. Единственное, у меня перед родами был немного понижен гемоглобин, и у него соответственно. Вообще, когда я рожала, то там еще та история была — 8 наружных швов и 3 внутренних. Словом, сын мой с болью дался, с болью и забрали», — плачет Елена.
По информации «Нашей Нивы», терапевт, которая первоначально говорила о режущихся зубках, внезапно взяла на работе отпуск. Она уже находится не в Снове, а у родственников в Москве. О ее методах работы у жителей Снова мнения разные, отзываются не очень-то позитивно.
Читайте также:
Терапевт умершего ребенка из Снова: Электорат реагирует на такие истории бурно, иногда неадекватно
В больнице Несвижа случай пока не комментируют, ссылаясь на то, что врач, проводивший терапию, в выходном после нескольких смен подряд.
Заместитель главного врача Галина Сикирицкая предложила обратиться после праздников.
От чего ребенок мог «сгореть» за день и что за «антиимунное», как полагают родители, ему могли уколоть? Об этом мы спросили медиков из областной детской онкологии.
«Прежде всего, здесь странное свидетельство о смерти. Конечно, пусть оно предварительное — ведь какое-то им должны были выдать для захоронения, а диагноз может уточняться — но почему не выдали бумаги с результатами вскрытия? Пусть родители эти бумаги требуют.
Далее, во сколько выехала реанимация из Несвижа в Солигорск? Пусть в 4 часа утра. Но если смерть наступила в шесть утра, почему в свидетельстве местом смерти указан Несвижский район?
А что касается лейкоза, то от него ребенок не сгорит за сутки… Может быть менингит, но он диагностируется просто.
Мне кажется, что ребенка здесь просто «упустили», пусть родители обращаются в органы для проведения проверки», — сказал нам врач.
«История про укол «антиимунного» маловероятна, — полагает он. — Ведь если есть подозрения на лейкоз, то детей, особенно таких маленьких, направляют в РНПЦ онкогематологии, где проводят пункцию костного мозга, исследования спинно-мозговой жидкости.
В принципе, в Несвижской больнице не может быть таких препаратов, так как имунносупрессивная терапия проводится у нас. В таких случаях задача непрофильных врачей — это только сбивать температуру и поддерживать жизненно важные органы. Но, впрочем, уколы могут быть разные, как и реакция на них — нужно знать, какие у него были анализы и какие давали лекарства. Необходима проверка», — сказал нам врач.
«Мы с этим столкнулись впервые, что к чему не знаешь, доверяешь жизнь врачам, думаешь, все хорошо», — резюмировал Александр, отец умершего Артема.
Следствие проводит проверку по факту смерти шестимесячного ребенка в Несвиже
