Мы живем в обществе Comedy club. Как-то незаметно именно Comedy стало кодом, который определяет ракурс зрительского восприятия спектакля (да и любого другого художественного произведения) и диктует реакцию на него.
Именно этим, как мне кажется, объясняется никогда не виденная мною ранее реакция зала на происходящее на сцене
— аплодисменты всякий раз, когда меняются декорации или заканчивается мизансцена, — аплодисменты, необходимые, когда один клоун сменяется другим, но абсолютно неуместные в драматическом театре.
Собственно,
такого Comedy публика и ждет от актеров. Это, очевидно, формирует репертуарную политику театра.Но не только.
Мележевские «Люди на болоте» — ключевой текст белорусской литературы.Собственно, текст о тех нас, которыми мы были столетие назад, нас, объединенных белорусской мечтой, нас, подвластных земле, нас-тутэйших.
«Полесская хроника» — книга о разрушении этой самой мечты, об утраченных иллюзиях, исследование процесса постепенного уничтожения белорусов как крестьянской нации.
Очень вкусный текст. Но совсем не смешной.
Тот факт, что большая часть зрителей была удивлена финалом классического текста, комментариев не требует.
А вот настроенность на Comedy, способность видеть и реагировать исключительно на плоско-комичное, пугает.
Пугает нежелание, неумение воспринимать трагичное, сопереживать ему, желание из любой трагедии сделать фарс.Пугает желание режиссера потокать подобным ожиданиям публики.
Первый акт «Людей на болоте», мягко говоря, удивляет интерпретацией народности.
Много в нем от советской «идиотичности деревенской жизни», сталинского соцреалистичного примитивизма/современных дожинок, которого абсолютно нет у Мележа.Это такая лубковая, малахольная Беларусь. А мележевские глубокие характеры превратились в карикатуры, плоские и пресные. Думаю, Иван Павлович перевернулся бы в гробу, увидев, что сделали, например, с его таким прекрасным Хоней.
Пьяной, люмпенизированной Беларусь стала как раз в результате процессов, описанных Мележем в «Полесской хронике».
Второй акт глубже изображает характеры. И вдруг вспоминаешь, что пришел в лучший белорусский театр.
Вот только публика уже настроилась ржать там, где надо плакать.И заставить ее не делать этого — слишком сложная задача.
