Сегодня 3 июля, и у многих была надежда, что к этой дате из тюрем выйдут политзаключенные.Но амнистия, приуроченная к празднику, была продумана таким образом, чтобы на политических она не распространилась.
Прежде чем освободить политзаключенных, их хотят принудить к символическому прошению о помиловании.
Чтобы выбить такую бумагу, их всячески прессуют. Есть информация, что для давления на правозащитника Алеся Беляцкого используют, по-тюремному говоря, «ссученных» — заключенных, которые сотрудничают с администрацией.
В отношении заключенных вводят разного рода ограничения и объясняют это тем, что в отряде — Беляцкий, который, дескать, отказывается от раскаяния.Аналогичные сведения дошли из тюрьмы от Николая Статкевича.
В одном из последних писем к жене бывший глава независимого Белорусского союза военных упоминает о предложении получить помилование, которое он не принял:«18.06 мне сказали, что есть возможность получить «помилование», без признания вины. Я отказался, и 20.06 в камеру посадили человека, который представился фамилией осужденного, с которым я недолго виделся в колонии № 17. Но я не узнал в нем того человека. Я рассказал ему, что за люди в нашей камере и он стал проситься в другую камеру, но его не выпустили. Я расспросил его и он наконец признался, что 2 месяца сидел в камере с больными СПИДом».
«У нас нет политзаключенных», — утверждают лукашенковские дипломаты.Однако в тюрьмах реальность иная. Административный механизм работает на изоляцию именно политических. Один из осужденных по делу Площади, Никита Лиховид, рассказывал, что особенно запуганные заключенные боялись столкнуться с ним даже на лестнице, а, увидев его, уносили ноги.
В тюрьмах остаются лидер афганцев-предпринимателей Николай Автухович, лидер Белорусской христианской демократии Павел Северинец, лидеры Молодого Фронта Дмитрий Дашкевич и Эдуард Лобов, лидеры анархистов Дедок, Олиневич и Францкевич, Евгений Васькович и еще двое парней ,бросивших в здание КГБ бутылку с зажигательной смесью, и ряд других оппозиционеров.
0
0
0
0
0
0
