Урок удара в ухо 55

К нынешнему моменту я успел поучиться в двух странах, владею английским и французским языками, написал пару книжек, защитил докторскую диссертацию. Однако главные уроки получены мной далеко от университетских атриумов, кафедр и библиотек. Про три из них расскажу.

Урок 1. Силы добра и силы зла

Дело было классе в седьмом. Я был худющим домоседой с весьма средней успеваемостью. К тому же, на свою беду, я никак не участвовал в жизни класса, которая в нашей СШ №171 заключалась в том, чтобы регулярно выходить «на разы». «Выход на разы» был понятием, которое кто-то из старшеклассников приволок из колонии для несовершеннолетних: двое юных джентльменов должны были показательно «завязаться», т. е. найти повод для драки, затем, с лицами бледными и решительными, выйти за школу к иве, позволить толпе себя окружить, после чего совершить друг над другом акт бессмысленного физического биения руками и ногами. Бывали сломанные носы и поврежденные органы зрения. Бывали выбитые зубы и прокушенные щеки.

Главным «разовщиком» был мрачный тип по имени Вадим (он, кстати, отправился на отсидку почти сразу по окончании восьмого класса, так что его карьера реализовалась очень быстро).

Так вот, я «в разах» не участвовал, т. к. был мирным, тихим кроликом, который верил в силу дипломатии и интеллекта. Кто бы со мной ни «завязывался», всегда удавалось «разбазариться всухую», т. е. без драки. Вадим провел со мной несколько веских малословных бесед, в которых объяснял, что «пацан должен махаться», что «пацан без махача — не пацан». Но я каким-то образом оставался на периферии школьного «файт клаба», равно как еще один уклонист, кролик-отличник Сорокин, он же Саро. И вот однажды терпение Вадима лопнуло.

Это случилось сумрачным зимним днем. Мы сидели в столовой, класс уже съел котлеты «ежик», запил их компотом и развлекался тем, что гонял по столам тараканов-прусаков. Вадим долго смотрел на меня из своего темного угла, о чем-то перешептывался с другими «авторитетами». Я чувствовал, что вокруг меня сгущаются какие-то тени, закипает черная энергия.

Наконец их «бражка» подошла ко мне и сообщила, что меня «на разы» вызвал Саро. Бой состоится через пять минут у ивы. Саро в это время уплетал вторую порцию супа и не выглядел как человек, кем-то обиженный. «Бражка» отправилась к нему и что-то сообщила, предварительно выбив из-под задницы стул, чтобы было доходчивей.

Пребывая в трансе, я пошел в гардероб, надел пальто и шапку с ушами — драка дракой, а не простудиться бы. По коридору уже волокли Сару — драться со мной. Тот упирался, но было видно, что бой будет: Вадим и «бражка» настроены решительно.

Нас поставили друг против друга на льду «курилки» и начали реветь: «Двинь ему, Саро! Двинь, давай!» Я бить никого не собирался, а толпа, не получая зрелища, зверела. Наконец шестерка из «бражки» крикнула Саре: «Не е…нешь первым, тебе е…нет Вадим».

Мой «враг», вяленько размахнувшись, засадил мне в ухо. Шапка амортизировала удар, боли не было, но крайне неприятно было то, как победно взвыла толпа. И тогда я, не сильно целясь, закатил в ответ — куда-то в полную Сарину щеку, между губой и ухом.

Раздался характерный хрякающий звук, Саро поскользнулся (дело было зимой) и упал, двинувшись головой об лед. Из рассеченной кожи обильно полилась кровь. Я ужаснулся тому, что наделал, и залепетал: «Извини…"

Саро кивнул, показывая, что прощает. Но кровь это не остановило. В том-то весь ужас, что мои извинения кровь не остановили.

Черная толпа рассасывалась: «махач» состоялся, запах свежей «юшки» всех удовлетворил. «Саро, в натуре, извини, — продолжал лепетать я. — Ты мне е…нул, я тебе е…нул». Мы остались совершенно одни. Мне было жгуче стыдно. Саро снова кивнул. Кровь продолжала капать с разбитой головы.

Я тогда понял сразу несколько вещей. Во-первых, пока такие кролики, как я и Саро, валтузят друг друга по ушам, настоящее зло стоит в сторонке и удовлетворенно посмеивается.

Во-вторых, иногда никакими словами не загладишь сделанное. Ну, а в-третьих — ну да, то, что пацан без махача — не пацан.

Урок 2. За все надо платить

Девушку звали Светлана, и она работала в Минске, на заводе, собирающем тракторы. Я пребывал в поре раннего полового созревания и томился в деревне Барборово Глусского района Могилевской области. Изредка местные брали меня на рыбалку и купание в карьер. Раз в месяц надо было пасти коров, по вечерам — идти домой смотреть «Рабыню Изауру». Других развлечений в деревне Барборово Глусского района не было.

Светлана меня волновала, но была совершенно недоступной, т. к. ей было на целых три года больше, чем мне, и свою пору раннего полового созревания она прошла примерно тогда, когда я выходил с Сарой «на разы».

Однажды, когда мы с пацанами переминались под «Моден Токинг» в клубе, девушка Светлана прошла через весь танцзал и прошептала на ухо: «Ходзь за мной». Я послушно пошел, понимая, что наступила кульминация не только трех месяцев этого пустого лета, но и, возможно, всей жизни. Прямо тут, в клубе, она взяла меня за руку, вызвав нечто вроде коллективного обморока у моих сверстников. Она вытащила меня из клуба, подвела к обелиску у братской могилы, положила на землю, расположилась на мне и поцеловала.

«Не возбуждайся!» — строго сказала она, давая понять, что ничего, кроме поцелуев, не будет (я тогда, впрочем, не сильно понимал, что еще может быть).

Проведя со мной около пятнадцати минут, она встала, отряхнулась и ушла в ночь, ничего больше не объясняя. Я возвращался в клуб так, как возвращался Юра Гагарин на Землю. Я ждал оваций. Но у входа меня встретил обеспокоенный приятель, Серега. «Ты, это самое, не боишься, что Тракторист тебя уроет?» — коротко спросил он. Я удивился: «Какой Тракторист?» — «У Светки есть парень, Тракторист, ему двадцать пять. Она с ним только что поссорилась. И, чтобы уесть его, при всех ушла с тобой. Тебе, это самое… пи…ц».

Я вступил в зал и встретил там Тракториста.

Он был на голову выше меня и смотрелся куда серьезней школьного Вадима. «Хадзем выйдем, — сказал он, ухмыляясь ртом, в котором отсутствовало два зуба. — Да ты ня бойсь». — «Я не боюсь», — сказал я. Как оказалось, напрасно.

Из этой истории я вынес для себя три вывода: во-первых, когда хорошо, потом обязательно будет плохо; во-вторых, за все нужно платить; в-третьих, не верь женщинам, которые тебя целуют и говорят при этом «не возбуждайся».

Урок 3. Запах котлеты в общежитии

Однажды нас с отцом попросили завезти продукты из деревни моей тетке, которая работала в столовой завода, производившего запчасти для крупных машин. Тетка жила в общаге где-то в тех местах Минска, в которые я никогда до этого и никогда после этого не попадал.

Это была не заводская окраина, а заводская преисподняя. Повсюду дымили трубы. Пахло окалиной. Воздух был желтого цвета. Из земли сочился мазут.

Общага выглядела как корявые многоэтажки офортиста Сергея Баленка. Мы с отцом вступили в нее шагом неуверенным и пугливым. Тут были крашенные в тюремный зеленый цвет стены, тьма длинного, как чистилище, коридора и, главное, запах пережаренных котлет — настолько плотный, что на нем можно было повеситься.

Наши поиски 202-й комнаты открывали нам все новые инфернальные зрелища: мокрый и совершенно голый толстяк, гуляющий по коридору с папиросой, общая кухня, где мамаши варили какие-то зелья у плит.

Словом, когда мы нашли теткин «блок», мы все пропитались запахами и энергетикой этого места. Тетка была весела и жизнерадостна, 15 кв. м ее жизненного пространства, которое она разделяла с подругой, несколько сгладили ужас творящегося вокруг. Мы провели у нее 10 минут и, кажется, выпили чаю.

Эти минуты изменили мою жизнь: я обещал себе, что сделаю все от меня зависящее, чтобы не жить в такой общаге. Когда мне было лень учить французский или готовиться к квалификационному экзамену в аспирантуре, я вспоминал теткину комнату — и сразу появлялись и силы, и энергия.

Хотя тетка, кажется, была там совершенно счастлива. Куда счастливей всех нас, живущих в уюте и гламуре.

Виктор Мартинович, «Белгазета»

Хочешь поделиться важной информацией анонимно и конфиденциально? Пиши в наш Телеграм