Как сеть Интернет победила «Бульбашъ-Холл»

Строительство «Бульбашъ-Холла», самого спорного архитектурного объекта после «дома Чижа» в Троицком предместье, приостановлено. Более того, начата проверка с участием Генеральной прокуратуры.

Более того: проверка выявила нарушения. В «Бульбашъ-Холле» пытались реализовать традиционную схему. Схема это — когда утверждается один вариант, приемлемый для общественности, а потом, уже во время реализации, проект изменяется.

Так реконструировали Купаловский театр. Так должно было получиться и в Куропатах, где Минкульт (как сейчас выяснилось), утвердил проект с другими параметрами и другого назначения. Но сейчас выдано предписание на прекращение работ до приведения документации в соответствие всем нормам.

Самое главное: уже даже в Минкульте утверждают, что названия «Бульбашъ-Холл» «не будет точно».

Я не могу вспомнить, когда в прошлый раз благодаря общественному участию в Минске удавалось остановить крупный бизнес-проект. А потому опыт истории с «Бульбашъ-Холлом» нужно анализировать и, по возможности, распространять его на другие объекты. Глядишь, может получится и улицы Быкова в Минске добиться.

1.Компания защиты Куропат от «Бульбашъ-Холла» состояла из двух частей: обращений общественности в руководящие органы и поддержки в Сети.

Что касается обращений, здесь самым заметным был тот, который коллективно подписали участники круглого стола «Защитим Куропаты». Но, мне кажется, если бы борьба с «Бульбашъ-Холлом» ограничилась исключительно этим обращением, из Минкульта пришла стандартная отписка, о чем заявил и историк Игорь Кузнецов. Расширенный ответ, начатая проверка и приостановление работ стали сюрпризом в том числе для специалистов, которые этим занимались (и поэтому точно могли предсказывать «стандартную» реакцию властей). Обращение сработало, «взорвалось» благодаря тому, что компания защиты Куропат получила сильную поддержку в Сети. Не было такого независимого медиа, которое бы не написало об этой странной инициативе и каждая такая статья порождала все новые эмоциональные волны, так что в социальных сетях множились демотиваторы, насмешки и стихийные инициативы на этот счет. Не могу исключать, что, параллельно с участниками круглого стола свои обращения написали читатели независимых сайтов, так что учреждения просто захлебнулись в бумажных запросам, на которые надо было отвечать.

Таким образом, обращение создало прецедент, Сеть не дала этот прецедент проигнорировать.

Всем, кто планирует кампании по защите архитектурной застройки, нужно продумывать медийную поддержку этих компаний и учиться у Анны Шапутько.

2. Очевидно, что вся совместная мощь Интернета, вся ненависть оскорбленной коллективной памяти ничего бы не сделали, если бы вопрос строительства «Бульбашъ-Холла» был политическим.

Если бы вместо отмены планов на строительство развлекательного комплекса, здесь велась речь об изменениях, например, в избирательное законодательство. Интернет который уже год бушует вокруг того, как в Беларуси проходят выборы, учреждения забрасываются тоннами бумажных запросов и жалоб. Эффект — нулевой.

Улица Быкова, памятник Короткевичу, достойное почитание памяти Ларисы Гениюш в Зельве — все эти инициативы имеют сильный политический мессидж, но потенциал их решения в коридорах власти увеличивается только тогда, когда эти проблемы перемещаются в неполитический плоскость.

Тем глупцам, которые говорят, что «улицы Быкова в Минске не появилось из-за кампании «Говори правду», которая «политизировала проблему», хочется вручную открыть глаза, ибо «Говори правду» не политизировала проблему, она ее поставила.

Но дальнейшее успешное решение проблемы, как показывает случай в Куропатах — в попытке дистанцировать инициативу от политики (даже если работой над инициативой будет заниматься политическая кампания).

3. Люди опытные говорят, что главное в Беларуси — не становиться на пути «крупных интересов». Очевидно, что «Бульбашъ-Холл» был не крупным интересом, в отличие, например, от планов ликвидации «Асмолавки» — атмосферного уголка в центре Минска и девелоперского освоения территории крупными инвесторами.

Но теория публичной политики (и теория групп интересов в частности) учит нас, что интерес — это не окончательная данность, его вес можно корректировать. Тот же «дом Чижа» на определенных, самых начальных этапах, можно было заблокировать репозиционированием объекта из «государственных», «стратегических» — в нишу «наглость частного бизнеса» (то, что произошло на неделе с отказом государства потратить 4 миллиарда на обеспечение инфраструктуры «Колодищей»: кто то, слава Богу, пояснил, что государственные деньги и устремления частного бизнеса — разные вещи).

4. Нельзя не согласиться с теми, кто говорит, что причиной победы стало то, что вокруг защиты от «Бульбашъ-Холла» объединились все: тема была очень консолидирующей.

И даже политических групп, которые пытаются «отлучить» Игоря Кузнецова от куропатской темы, на этот раз не было слышно. Если бы и здесь начался обычный белорусский «кавардак», победили бы лишь государство и застройщики. Та сторона всегда консолидированна и монолитна, поэтому каждый раз, когда среди демократов или защитников Куропат начинается драка, те, кто валят кресты или нападают на палатки (я ночевал в лагере защитников Куропат в 2002-м году и хорошо помню и нападения, и поджоги) — набирают силу.

5. Еще один вывод из этой истории, на этот раз — не политтехнологический, а, скорее, социологический, заключается в выявлении белорусской границы терпимости.

Нас не раздражает бренд «Бульбашъ», хотя мне сложно представить себе пельмени «Хохол» в Украине, водку «Москаль» в Москве и культурно-развлекательный центр «Нигер» в Гарлеме. Есть у меня ощущение, что все упомянутые бренды просуществовали бы ровно столько времени, сколько нужно украинским хлопцам, или пацанам из Бирулёва, или гарлемской банде, чтобы собраться в бригаду и двинуться к офису изобретателей этих брендов. «Бульбашъ» (именно так, с ером!) сам по себе белорусов не обижает. Они покупают водку с таким названием, так как готовы к самоиронии.