Двух человек в одно и то же время задерживают в одном и том же месте, сажают в один «воронок» и везут в одно и то же управление внутренних дел... Так было с журналистами Геннадием Барбаричем и Александром Ярошевичем, так было с общественными активистами Александром Тарногурским и Дмитрием Черняком , задержанными 26 апреля — после Чернобыльского шляха. Казалось бы, и судить их будут парами: в одном зале Барбарича и Ярошевича, в другом — Тарногурского и Черняка. Нет, судили всех их поодиночке, а Тарногурского и Черняка даже разные судьи.
С определенного времени некоторые минские судьи по частоте упоминаний о них в СМИ, пожалуй, сравнялись с политиками и артистами, а минские суды стали чем-то вроде зрелищ.Для меня, например, открытием стали дарования судьи Дмитрия Павлюченко. Думаю, он мог бы выступать на соревнованиях по чтению скороговорок.
Чтобы понять смысл того, что он зачитывал, нужно было особенно напрягать слух.От Дмитрия Павлюченко старались не отставать Кирилл Полулех и Оксана Реляво. Как мне объяснили, такая методика ведения судебного заседаний с политической подкладкой рекомендована теперь и российским судьям.
Почти наравне с судьями колоритно смотрятся и милиционеры, которых вызывают в суд в качестве свидетелей.
Кто из минчан не смог бы описать начало проспекта Машерова и начало улицы Козлова? В милицейских бумагах было записано, что Геннадий Барбарич и Александр Ярошевич были задержаны на проспекте Машерова у дома № 2 (район общежития Академии МВД). Сами журналисты утверждали, что их задерживали на улице Козлова в районе магазина «Океан» — там, где остановка 19-го автобуса, поскольку именно в этом автобусе Барбарич и Ярошевич ехали из парка Дружбы народов и в этом автобусе ехали те, кто их задержал. Итак
вызванных в суд милиционеров попросили описать, как выглядело место, где они задерживали журналистов. Надо было слышать, что они говорили.Тут или стенограмму следовало бы публиковать, или звать на помощь человека с талантом Антона Чехова.
Александру Ярошевичу (человеку щуплому, невысокого роста) инкриминировали то, что он дергал милиционеров за одежду (один из них — дылда под два метра).Судья спрашивает: дергали? Александр отвечает вопросом на вопрос: как я мог дергать, когда меня держали за руки? Приходит свидетель-милиционер (тот самый, под два метра).
Судья: как вы удерживали его? Милиционер: я держал его под руки.Услышав такой ответ, я подумал, что судья задаст уточняющий вопрос: под руки или за руки? Нежно обнимал журналиста за талию или держал его руки в своих? Судья не задал такого вопроса. А зачем? Да, ненужно.
Наверное, такой же вопрос — зачем? — задала себе и судья, которая судила Тарногурского.
Уже закончился рабочий день, люди покинули свои конторы, а ты сиди здесь и разбирайся, что делал милиционер: нежно обнимал своего «клиента» под руки или заламывал их? И судья решила: ненужно.Выслушав свидетелей-милиционеров, свидетелей со стороны Александра Тарногурского она выслушивать не стала. И действительно, зачем? Суду и без того все ясно. Да и те, кто пришел поддержать Александра, также не имели сомнений: раз Дмитрию Черняку «влепили» 10 суток, такой же срок «влепят» и Тарногурскому. Ну и что, что судьи у них разные? Если »дал» судья трое суток Александру Ярошевичу, значит даст тот же срок и Геннадию Барбаричу. Вот такая предсказуемость в наших судах. Иначе как судебной комедией это не назовешь.
