Найдена могила руководителя белорусской антисоветской партизанки 1920-х 66

Тимофей Хведощеня руководил партизанами «Зеленого Дуба».

Анатолий Михновец возглавляет общину Белорусская национальная память, которая ищет могилы участников патриотических движений ХХ в.

После заключения в 1940-х атаман и его семья стремились стереть память о 1920-е.

Поисковики хотят найти родственников атамана.

Атаман, диверсант, учитель

Судьба Хведощени, в чем-то характерная для того времени, все-таки впечатляет: деревенский парень из-под Лунинца во время Первой мировой становится офицером, после демобилизации не расстается с оружиам и переходить к «красным». Вскоре поднимает бунт в своем отряде и переходит к слуцким повстанцам, после — в армию Булак-Балаховича. Да не один, а вместе с отрядом, у которого был свой флаг и оркестр.

Дальше — круче. Один из атаманов «Зеленого дуба», командир диверсантов, которые переходили с польской на советскую сторону в начале 20-х. Наконец лавочник и учитель в Беловеже. В 1944-м Тимофей отступает вместе с немцами, не дожидаясь милости от большевиков. После войны каким-то чудом попадает в Польскую коммунистическую армию, однако после вскрытия прошлого попадает за решетку. Дальнейшая судьба «балаховца» теряется…

Молчали кресты

Отец Александр Надсон шутливо называет членов общины Белорусская национальная память (БНП) «некрофилами в хорошем смысле этого слова». БНП разыскивает и захоронения деятелей национального движения ХХ века, приводит в порядок могилы. Поисками места последнего пристанища атамана Тимофея Хведощени члены организации занимались не первый год. Безрезультатно. Молчали кресты на православном кладбище в Варшаве, молчали архивы, никаких сведений о потомках офицера не было. И тут…

«Найти эту могилу было делом чести, — говорит председатель БНП Анатолий Михновец, — Хведощеня был одним из самых идейных борцов за независимость Беларуси, его отряд выделялся дисциплиной, нравственностью и храбростью».

Балахович ищет Хведощеню

«О Хведощене мы впервые услышали от Юрия Туронка, — говорит Михновец, — который в далекие 70-е якобы договаривался с ним о встрече. Хведощеня должен был принести и передать свой архив историку, но что-то сорвалось.

Лет пять назад всплыл неизвестный доселе портрет Хведощени в форме балаховцев, который уже стал чуть ли не хрестоматийным. Это только подогрело интерес к его личности».

Со слов Михновца, в поисках участвовал даже внук самого Булак-Балаховича Станислав Матей: давал в польские районные газеты объявления с просьбами обратиться всех, кто имеет информацию о Хведощене. Но опять безрезультатно.

«Бетон»

«Мы искали повсюду: расспрашивали историков, старших белорусов из диаспоры, искали через социальные сети, обошли все кладбища в Варшaве, — продолжает Михновец, — И вот однажды ко мне подошел коллега по обучению с новостью: его дед был знаком с Хведощеней (то ли по отсидке, или по другим каким делам) и знает даже место, где тот похоронен!

Попытки узнать что-то точное результатов не дали, пан Анджей пошел „в отказ“. Знаю, говорит, но не скажу: к могиле до сих пор ходят комбатанты, а если информация выплывет, на них устроят засаду. В результате мой однокурсник объяснил мне, что в современном польском языке существует термин „бетон“ — для старых людей, которые до сих пор живут прошлым, старыми угрозами, обидами, опасностями. Это, к сожалению, был как раз тот случай».

«Chwiedaszczenia» или «Fedoszczenia»

«На последнем этапе к поискам присоединился белорус из Белостока, полковник запаса польской армии Юрий Зюзя. Дело в том, что переписка с польскими архивами — не такое и простое дело. Как военный, он сумел сделать успешный запрос в Центральный военный архив.

На будущее в переписке с архивами пан Юрий посоветовал нам пользоваться формулировкой «Dlaczego nie odpowiadacie na pytanie podatnika? Czy trzeba napisać skargę do Waszego Ministra?» (" Почему не отвечаете на вопрос налогоплательщика? Может, надо написать жалобу вашему министру «)».

Оказалось, что Хведощеня похоронен вовсе не на православном кладбище Варшавы, а на Северном. Да и фамилия на надгробии написана не как «Chwiedaszczenia», как мы думали, а как «Fedoszczenia», хотя свое фото в форме балаховцев времен Гражданской войны он подписал как раз первым вариантом. Можно догадываться, какие обстоятельства повлияли на изменение этих нескольких букв…

На фото, сделанном активистами БНП, — гранитная плита с именами двух человек. По-польски. Здесь похоронены Тимофей Хведощеня и его жена Елена из окрестностей Беловежи, с которой вместе они уехали на Запад в 1944-м.

Первое, на что обращаешь внимание, — годы жизни. Во всех публикациях рядом с фамилией балаховцев стояло: 1897 — конец 1980-х нач. 90-х. И то, и другое не соответствует написанному на надгробии. Родился Тимофей в 1893, а умер в 1977 (до 1993 года дожила только его жена). Более подробных дат, к сожалению, нет.

«Что дальше делать? — переспрашивает Анатолий. — Будем искать его родных. У Хведощени была дочь, да и памятник не старый, ухоженный — кто-то ведь поставил и ухаживал. Могила белорусского воина станет местом, где будут отдавать дань уважения тем, кто боролся, чтобы жила Родина».

Алесь Киркевич, фото БНП

Хочешь поделиться важной информацией анонимно и конфиденциально? Пиши в наш Телеграм