Светлана Аникей верит, что пора ремонтировать старые вещи, чтобы понимать, кто мы, зачем и куда идем. Она захвачена реставрацией старинной мебели, что может показаться не совсем женским занятием, но актрису Белорусского государственного театра имени Я. Купалы этот факт вовсе не смущает. Ее возлюбленный Алексей Чернигин, также актер театра Я. Купалы, во всем помогает ей.
— Я больше не верю в гендерные стереотипы. Однажды я увидела девушку в «Новосёлкине», она была вся такая воздушная, изящная, на 12-сантиметровых каблуках, и покупала при этом стамеску. Мне кажется, каждая девушка имеет мужские задатки, тем более что мы живем в обществе с мужскими правилами. А глупая блондинка с собачкой — всего лишь своеобразный маркетинговый ход для тех, кому он нужен и удобен.
Когда ко мне попал первый старинный предмет мебели, мой друг, мой любимый мужчина, дал мне в руки шлифовальную машинку со словами: «Давай я тебе покажу, как этим пользоваться, дорогая, и вперед!» С тех пор мои любимые «бутики» — «Сделай сам» и рынок строительных материалов. В этих торговых точках я знакома со всеми продавцами.
К реставрации мебели я пришла неосознанно, и до сих пор продолжаю открывать для себя что-то новое.
Оказывается, после шпаклевки необходимо класть грунтовку. Недавно только узнала. Спасибо за эту информацию продавцам строительного рынка. А раньше я не соблюдала технологию, потому что даже не догадывалась о ней. Я не большой любитель копаться в интернете для пополнения знаний. Предпочитаю живое общение — говорить с людьми, узнавать, как правильно работать с той или иной породой дерева. Существуют очень интересные старые рецепты реставрации мебели, и люди со мной делятся этими бесценными знаниями.
Вот сейчас у меня проблема — не знаю, как правильно очистить дуб. Кто-то утверждает, что ошкуривать древесину — кощунство. Кто-то советует снять старую краску феном… Дуб — очень интересное дерево, у него практически не бывает проблем: и не гниет он, и жучки его не едят. Может только рассохнуться местами. Именно в выносливости дуба и заключается ценность его древесины.
Старинные шкафы, буфеты и столы делались без единого гвоздя.
Как все это можно было продумать и воплотить в жизнь, не имея станков и другой техники! Все эти полочки, дощечки, реечки надо было выточить вручную, чтобы пазы сошлись и мебель собралась. Работа была неимоверно кропотливая, растягивалась не на один месяц. В этом и заключается разница между древней и новой мебелью: старые вещи больше времени проводили в руках мастера и впитали много человеческого тепла; новодел же помнит только станок.
Разумеется, мое увлечение не имеет меркантильных целей.
Мне очень интересен сам процесс восстановления мебели: от поиска интересных экземпляров до непосредственно работы с деревом. Хотя однажды прочитала в какой-то книге по психологии умную мысль, что самый верный и правильный заработок приходит от дела, которое нравится, которое сильно любишь. И вот когда ты вовсе не думаешь о заработке, в какой-то момент это дело начинает приносить прибыль, потому что делается с душой, с любовью.
Пока увлечение реставрацией — это разрушительное хобби для меня.
Но, если честно, я изначально не ставила себе задачи заработать на своем увлечении. Мне просто нравится то, чем я занимаюсь.
Реставрация для меня как карты: открыть их или нет? Сказать родным об идее приобретения очередного буфета или просто поставить их перед фактом? Вот, дорогие мои, это буфет и он будет стоять здесь, у нас в доме, я буду с ним работать. И каждый раз я клянусь себе, что это моя последняя покупка. А потом сдаюсь и покупаю снова. Настоящий азарт игрока!
Несколько лет назад я купила дом в Островецком районе. Покупка и дала толчок моему увлечению. Я просто ходила по деревне и заглядывала в окна заброшенных домов. Вы не представляете, сколько там красивых вещей, которые никому не нужны, которые гниют, по ним ходят крысы.
Через соседей я начала искать хозяев заброшенных домов, узнавала телефоны, находила, договаривалась. Объясняла, что и почему хочу купить.
И самое интересное, сначала все соглашаются, обещают, а потом на авансцену выходит деревенский менталитет, потрясающий в своей простоте — люди просто «передумали». Правильно, пусть лучше все сгниет, чем «а вдруг мне мало заплатят или обманут».
После нескольких неудач я обратилась к интернету. В этой «паутине» многое можно найти. Только в ней мебель продают уже сообразительные внуки и раз в 10 дороже, чем деревенские бабушки. Но ничего не изменишь — внуки продвинутые, а бабушки редко осмеливаются самостоятельно продавать.
Я никогда не покупаю старую европейскую мебель. Меня не интересуют буфеты, вывезенные из Германии во время войны. Моему сердцу близко наше, родное. Энергия старой белорусской мебели теплее для меня, уютнее.
В детстве я безумно завидовала сверстникам, которые ездили на каникулы в деревни к бабушкам, общались с ними, слушали их бесконечные разговоры о прошлом, впитывали их жизненную мудрость. У многих осталась связь со своими бабушками до сих пор: кто-то сохраняет бабушкин платочек, кто-то полотенце. Я же чувствую связь со своими теоретическими предками через старинную мебель. Когда я прикасаюсь к старинному шкафу или буфету, то будто переношусь на столетия назад, и мне очень нравится это ощущение. Мне уютно среди древности, и благодаря своему увлечению я больше узнаю о том, как жили белорусы.
Почему-то принято говорить: «Мы от земли и сохи». Не так однозначно: белорусы — очень культурные люди, и в прошлом даже больше, чем сейчас. Например, во Франции в стародавние времена мылись гораздо реже, чем это делали белорусы. А как сейчас бывает на селе? Приезжает автолавка в деревню, бабушки прихорашиваются по такому случаю — это целое событие для них. Своего рода светский раут. Как радостно наблюдать за ними! А женщина из автолавки обращается к ним: «А что вам, паненка, нужно?» И от этих старушек такая мощная энергия доброты и мудрости идет! Что-то такое я чувствую в старинной мебели. Мне иногда кажется, что наша белорусская аутентичность сохранилась именно в старинных предметах обихода.
