В 2013 году в издательстве «Художественная литература» вышел новый роман Николая Чергинца «Операция «Кровь».
Несмотря на утверждение автора, что «произведение написано на документальной основе — фактах ужасных преступлений оккупантов в Беларуси», многие из «фактов», поданных в произведении, не соответствуют действительности.
Прежде всего это касается детского дома в деревне Семково под Минском, которая в годы войны находилась под оккупацией. Автор в своем романе делает из детского дома настоящий лагерь смерти, донорский центр, где у детей безбожно выкачивают последнюю кровь. Николай Чергинец рассказывает, как в этот лагерь отправляли детей из еврейского гетто в Минске.
В лучших традициях советского преувеличения и героизации детский дом под Минском в романе Чергинца приобретает статус секретного объекта, куда еженедельно отправляют несчастных детей.
Естественно, этот стратегический объект имеет значительную охрану: как пишет автор, «двойное проволочное ограждение, вышки по периметру, несколько пулемётных дотов» и т.д. У читателя создается впечатление, что под Минском действительно мог существовать подобный секретный центр.
На самом деле территория детского комплекса подобным образом не охранялась. Дети могли свободно выходить и возвращаться в детский дом. Многие из них часто выходили за территорию интерната в поисках картофеля, свеклы и другой пищи у местных жителей.
Но такая вольность не стыкуется с канвой острого сюжета. И поэтому описание секретной лаборатории по изъятию крови приобретает еще более секретный размах, значимость охраны детского дома попросту впечатляет. Помимо прочего, туда же, согласно с Чергинцом, был прикомандирован сводный латвийско-литовский отряд полицейских. Такая охрана немцев должна была противостоять возможным действиям партизан, а точнее — партизанской бригаде «Штурмовая».
Как отмечали впоследствии участники тех событий, днем в детском доме могли появиться немцы, а ночью — партизаны. Мало того, местный персонал даже сотрудничал с партизанами, за что накануне освобождения Беларуси был арестован немцами, в результате чего дети остались фактически без присмотра. Тогда же партизаны бригады «Штурмовая» и принимают решение спасти детей.
Вместо освобождения детей без единого выстрела, как это на самом деле и было (что, между прочим, является уникальной операцией в истории партизанского движения), автор романа придумывает драку партизан с немецким гарнизоном. В драке за освобождение детей есть раненые и убитые, дворец, в котором был детский дом, загорелся «в ходе боя». На самом деле дворец — памятник архитектуры — был сожжен партизанами после того, как освободили детей.
Не надо удивляться тому, что число вывезенных детей у Чергинца завышена почти вдвое (вместо 274 приводится 519) и т.д.
Понятно, что написанное Николаем Чергинцом — это прежде всего художественное произведение. Вероятно, автор этим и станет оправдывать свой роман. Тем не менее, в этом произведении много деталей, которые никоим образом не соответствуют действительности. Художественное произведение на такую важную и болезненную тему должно хоть в чем-то совпадать с оригинальной историей. В данном случае совпадают только факты изъятия крови у детей и освобождение их партизанской бригадой «Штурмовая».
Своим произведением Чергинец создает очередной миф, которых было немало в советской истории. Это похоже на такие примеры идеологического мифотворчества, когда рассказывали о том, что недавно восстановленный комплекс «Линия Сталина» в войну сыграл важную роль в сопротивлении врагу.
Все приведенное в романе имеет целью показать, говоря словами главного отрицательного персонажа произведения, еврея-предателя Липковича, что «там под вывеской детского интерната создан донорский центр».
На это господину Чергинцу хочется сказать, что настоящая история всегда более важная, интересная и, в конце концов, более поучительная, чем любой миф. Тем более, что с течением времени любой миф рассеивается, рано или поздно опровергается.
В этом году исполняется 70 лет со дня освобождения детей детского дома в Семково. Очень хочется, чтобы потомки сохранили историческую память об этих событиях, чтобы настоящая история была увековечена должным образом. А различные вымышленные истории остались в прошлом.
