Президент России Владимир Путин недооценил влияние западных экономических санкций, пишет обозреватель «New York Times» Томас Фридман в сегодняшнем номере этого американского издания.
Был момент в разгар Карибского кризиса в октябре 1962 года, когда советские корабли были уже всего за несколько миль от морской блокады США, а потом, в последнюю минуту, повернули назад. По этому поводу тогдашний государственный секретарь США Дин Раск произнес одну из самых известных фраз Холодной войны: «Мы в упор смотрели в глаза друг другу, и, кажется, парень напротив только что моргнул».
Кризис в Украине не угрожал ядерным Армагеддоном времен Холодной войны, но это, пожалуй, первый случай балансирования на грани войны в период пост-пост-холодной войны, когда 21 век борется с 19-м. Это столкновение китайского/российского мировоззрения — которое говорит, что мы можем воспользоваться глобализацией 21-го века, когда хотим обогатиться, но мы можем вести себя как государства 19-го века, когда хотим откусить кусок территории соседа — против мировоззрения, которое говорит: нет, извините, мир 21-го века не только взаимосвязан, но и взаимозависим, и либо вы играете по этим правилам, либо вы платите огромную цену.
Наконец это был путинизм против обамизма, и я хотел бы быть первым в своем районе, кто провозглашает, что «парень напротив» — Путин — «только что моргнул».
На самом деле я хотел бы сказать больше: почти все представления Путина об Украине оказались ошибочными. Он думал, что мир все еще формируется «сферами влияния», которые диктуются сверху, в то время как главное в Украине было именно появление «народного влияния» — народ Майдана, организованный снизу, который стремится присоединиться к собственной сфере: миру свободы и свободных рынков, представленных Европейским Союзом.
Путин недооценил украинский патриотизм. Даже многим из русскоязычных жителей Восточной Украины не понравилось, как пропутинские головорезы пытаются заставить их присоединиться к России. «Украинцы отвечают в опросах общественного мнения, что они хотят открытые границы и безвизовый доступ к России, — отметил социолог Крейг Черни. — Но они также сказали в этих опросах и подтвердили большинством голосов за проевропейского кандидата в воскресных выборах, что, хотя они считают Россию хорошим местом для посещения, они не хотели бы там жить».
А больше всего Путин недооценил влияние западных экономических санкций. Мир оказался более взаимозависимым, и Россия в большей степени под влиянием этой взаимозависимости, чем Путин думал.
Поэтому он моргнул. Первым робким движением было то, что он отвел войска от границы Украины, позволив пройти выборам. Интересно, что на прошлой неделе он выбрал для самого ясного моргания Санкт-Петербургский международный экономический форум — ежегодную конференцию в России для привлечения глобальных инвесторов. «Мы хотим мира и спокойствия в Украине, — сказал бизнес-руководителям господин Путин. — Мы заинтересованы в том, чтобы на наших западных границах был мир и спокойствие в Украине… Мы будем работать с новоизбранным структурами».
После этого выступления Путина, рубль вырос на 1 процент по отношению к доллару, демонстрируя, насколько глобальные рынки будут продолжать вознаграждать его примирение и наказывать его агрессию. Ситуация была невеселая. Путин должен был потратить миллиарды на поддержку рубля и для компенсации утраченных иностранных инвестиций. По информации агентства Reuters, первый вице-премьер РФ Игорь Шувалов сказал нескольким участникам форума в Санкт-Петербурге, что санкции «вызывают серьезные последствия для нашей экономики», которая вскоре может оказаться в рецессии.
И, поскольку агрессия Путина в Крыму стимулировала Европу к снижению зависимости от российского газа, Путин кинулся в Пекин, чтобы заключить контракт на поставки природного газа в Китай.
Цена, которой добился Китай, является тайной, и эксперты «подозревают, что Путин значительно снизил цены на газ для Китая отчаянным маневром, чтобы обеспечить стабильный денежный поток для Газпрома в связи с уменьшением доходов и санкциями Запада», — сообщает The Washington Post. «Там что-то подозрительное в договоре», — сказал Михаил Крутихин, аналитик по энергетике компании RusEnergy, полагая, что Россия заключила невыгодный контракт. Путин моргнул.
Давайте подведем итог: захват Путиным Крыма ослабил российскую экономику, позволил Китаю получить выгодное газовое соглашение, оживил НАТО, подтолкнул Европу начать избавляться от своей зависимости от российского газа, а также инициировал дебаты по всей Европе об увеличении расходов на оборону.
Хорошая работа, Владимир. Вот почему я говорю, что страна, которой Путин сегодня угрожает больше всего, это Россия.
Российский народ должен будет разобраться с этим. Я желаю им всего наилучшего. Я не хочу, чтобы Россия стала государством-банкротом. Но я хочу увидеть, как Украина доберется туда, куда хочет идти большинство ее граждан — в сторону более тесных связей с Евросоюзом, но не разрывая связей с Россией. Для этого потребуется не только новый украинский президент, но и новый парламент, новая конституция и активная сеть групп гражданского общества, способная проследить за тем, чтобы лидеры в Киеве — многие из них ранее были коррумпированными — придерживались закона и стандартов управления, которых требует Евросоюз и Международный валютный фонд в обмен на помощь.
Поскольку экономика Украины плотно привязана к России — Киев задолжал России $3,5 млрд по газовым счетам — Путин по-прежнему имеет огромный потенциал давления на Украину. Целью Запада не должно быть то, чтобы лишить Путина влияния в Украине. Учитывая все связи, это невозможно и нездорово. Нужно, чтобы Украина могла быть соседом России — выбирать свой собственный баланс между Евросоюзом и Москвой — но не российским вассалом.
