Кристина Витушка — банкир и общественный деятель. Она руководит отделом в крупном белорусском банке, делает сайт «Наши детки», проводит национальные праздники, добивается идеальной школы для своего сына и везде и со всеми говорит по-белорусски.
Я родилась в Германии, где на то время работали мои родители. Отец мой родом из Западной Украины, мама — из Западной Беларуси. Бабушки с обеих сторон были в свое время ссыльные. Ну, и несмотря на то, что жили мы далеко от Беларуси и Украины и редко приезжали к родственникам, но
родители постоянно повторяли, что это важно — знать, что у нас есть свой язык, и мы его должны когда-то изучить. Мы — не русские.
В Беларусь я попала в середине девятого класса в полностью белорусскоязычную среду в деревню Перховичи Барановичского района. Белорусскоязычная школа, белорусскоязычная деревня.
Никто не делал нам никаких скидок на то, что мы чего-то не понимаем. Догадывались, о чем идет речь. Учились, причем учились отлично. Правда, белорусский язык, безусловно, давался сложно, и на диктантах моя учительница делала ставки: напишу ли я с количеством ошибок меньше ста. Если было меньше ста — круто. Это я научилась различать, где заканчивается одно слово и начинается другое.
Потом переехали мы в Барановичи, и я пошла в специализированную математическую школу. Школа была уже русскоязычная, но у нас был такой учительский шахматный клуб, члены которого носили на пиджаках бело-красно-белые значки.
Они не стремились поразмышлять, как же трудно бедной девочке, что приехала издалека и, наверное, тут ничего не понимает, а просто были рядом, поддерживали и наблюдали, как шел этот естественный процесс изучения языка, культуры.
Потом я поступила на механико-математический факультет БГУ, без экзаменов как медалистка. И он оказался русскоязычным.
Шел 1996-й. Под окнами университета происходили все события. Оставаться в стороне было невозможно. Я ходила и надеялась, что сейчас вот кто-то познакомится и со мной и у меня появится общество близких людей. Уже хотелось говорить с кем-то о том, что волнует. Но никто со мной не знакомился, и пришлось брать дело в свои руки.
Я полностью перешла на белорусский язык, и в общежитии делали ставки, сколько я продержусь — неделю, две, месяц? Но я с тех пор «не соскочила» с языка.
Что-то реальное в Беларуси делают личности. Не общественные организации, а личности. Если кому-то лично что-то надо — это будет сделано. Человек найдет себе соратников, найдет материалы, методы, средства и сделает наилучшим образом.
Сейчас ну разве что единственная моя общественная организация — это родительский комитет в гимназии, в который я вкладываю все время, которое у меня есть, делаю по максимуму и стараюсь. Горжусь тем, что я здесь не одна, что вокруг все родители именно таким образом относятся. Мы — максималисты, мы — перфекционисты. Но и имеем результаты. Чувствуем себя в гимназии хозяевами и имеем то учебное заведение, которое в идеале хотели бы иметь.
У меня, наверное, менялось понимание того, что для меня свобода, но всегда это была какая-то абсолютная ценность.
Наверное — это еще с раннего детства, потому что родители мне никогда, по большому счету, ничего не запрещали. Они испытывали меня, я испытывала их, но это была свобода, которая воспитала определенную ответственность.
И свобода — это та абсолютная свобода, которая должна быть у всех вокруг, чтобы человек, понимая, что он имеет свободу, сознавал и ответственность за происходящее. Чтобы не было таких «отмазок», что ребенок говорит мне «Папа, здравствуй!», потому что у нас не тот государственный строй и вообще мы еще не победили диктатуру и земля не той формы, которой бы хотелось. Нет, это — твоя свобода.
Свобода начинается в семье. И если определенные ценности есть, их должны разделять твои близкие люди: и родители, и братья и сестры, и твои дети.
Свободный человек свои ценности гордо несет. Им гордятся и его ценности разделяют его домашние прежде всего. А дальше этот круг расширяется. Это соседи, продавщицы в магазинах, которые узнают, здороваются и знают, как сказать «прабачце!» и как сказать «дзякуй!». Хотя бы вот так минимально. Это круг людей, которые, увидев твою фотографию в газете, будут показывать всем-всем и говорить, что они знают этого человека, потому что он к ним в поликлинику приходит раз в месяц.
Свобода — это ощущение себя хозяином ситуации и хозяином мира, в котором ты живешь.
Делаешь то, что ты считаешь целесообразным, и оно делается так, как, ты считаешь, оно должно делаться.
