Мачо из Испании
Сексуально озабоченный Командор Гомес (Юрий Ковалев), обладающий крупной земельной собственностью, не пропускает ни одной юбки. Крестьяне ненавидят своего хозяина, но молча терпят унижения. На этот раз выбор мачо останавливается на Лауренсии (Людмила Хитрова). Франдоса (Константин Героник), который любит красавицу, перечит и сопротивляться хозяину, но попадает в тюрьму. Командор забирает Лауренсию в свой замок. Но народ все равно не может решить, что делать: освободить девушку или боязливо промолчать… Представьте вместо Испании любую страну постсоветского пространства, феодала на местного функционера — и получите один из самых актуальных спектаклей, который за последнее время поставили в Национальном театре опера и балета.
«Лауренсия» создана по мотивам пьесы «Фуэнте Овехуна» («Овечий источник»), написанную в начале XVII века знаменитым испанским драматургом Лопе де Вега. В ее основе — реальный случай: восстание крестьян против своего феодала. Балет, написанный в 1939-м композитором Александром Крейном, в том же году был поставлен Вахтангом Чабукиани, знаменитым грузинским танцовщиком и хореографом, в Кировском театре (так называлась легендарная петербургская Мариинка). Триумф «Лауренсии» не в последнюю очередь объяснялся историческим контекстом. В Испании шла гражданская война, республиканцы, которым помогал СССР, боролись против генерала Франко, которого поддерживали крупные землевладельцы. Поэтому неудивительно, что постановки «Лауренсии» прошли во всех крупных театрах оперы и балета Советского Союза. Не стал исключением и Минск: в 1955-м балет поставил знаменитый танцовщик Семен Дречин, которым сам исполнял роль Франдоса. Правда, спектакль был показан всего 12 раз, после чего исчез из репертуара.
Новую постановку балета в Минске осуществила знаменитая грузинская балерина Нина Ананиашвили. Итог ее работы позволяет найти аргументы как для оптимиста, так и для пессимиста.
Взгляд оптимиста
Главный аргумент «за» — неожиданная актуальность спектакля. Речь не только об обстоятельствах, связанных с частной жизнью героев. В свое время «Лауренсия» трактовалось как героико-романтический балет на революционную тематику (восстание крестьян против Командора считалось проявлением классовой борьбы). Революционный пафос в спектакле почти исчез. Пожалуй, он проявляется только в звучании оркестра (дирижер-постановщик — Олег Лесун). А вот тема мужественного сопротивления злу (центральная в творчестве Чабукиани), а также борьба народа за свою свободу сохранились. Интересен еще один аспект: даже когда избитая и изнасилованная Лауренсия возвращается из замка Командора, куда девушку затащили его слуги, пугливые и затюканные жизнью мужчины не спешат на помощь. Лишь после того как героиня угрожает, что пойдет на штурм вместе с их сестрами и женами, в них просыпается совесть. Ситуация, когда женщины становятся совестью нации, весьма созвучна нашему времени.
На общее впечатление от красочного спектакля повлияла также работа художников. Сценография Давида Манавардисашвили достаточно традиционна: небольшой городок с домами под черепичными крышами выглядит привлекательно. А над ним на горизонте возвышается зловещий замок, который словно нависает над окрестностями. Восхищения заслуживает работа Александра Васильева, художника по костюмам. Его знания историка моды и коллекционера помогли создать костюмы легкие, изысканные, оригинальные по цвету и силуэту, к тому же стилизованные под исторические.
Существенно, что солистам и кордебалету удается передать атмосферу и дух Испании (что особенно проявляется в эффектных характерных танцах). Особенно хотелось бы выделить Константина Героника и Константина Кузнецова. Менго, герой Кузнецова, в чем-то напоминает Базиля из классического «Дон Кихота». Героник создает образ романтика и борца за свободу. Если учитывать зрелищность балета и общую динамичность действия, можно гарантировать, что постановка будет пользоваться успехом у публики. Чтобы читатели не посчитали предыдущее предложение общими словами, признаюсь: значительную часть спектакля восхищенный зритель побеждал в моем сознании занудного критика.
Взгляд пессимиста
За последние пять лет, прошедших со времени реконструкции театра, на большой сцене появилось 14 балетов (премьера еще двух состоялась на новой, экспериментальной сцене, но их показали считанное число раз). На статус безусловного события претендуют только «Шесть танцев». Не портят общей картины «Серенада» и «Шахерезада». Причем все три балеты поставлены в их прежней, а значит, канонической версии. Перенос таких постановок — достойное просветительское дело, которое приобщает белорусского зрителя к лучшим образцам мировой хореографии (работы принадлежат, соответственно, Иржи Килиану, Джоржу Баланчину и Михаилу Фокину).
Накануне премьеры утверждалось, что Нина Ананиашвили осуществит постановку спектакля, а также создаст новую редакцию либретто. Но сравнение канонического текста либретто с тем, что мы видели на сцене, показывает: почти никаких изменений не произошло. Перед нами почти та же версия 1939 года.
Но «Лаурэнсия» создавалась в эпоху драмбалета — направления, распространенного на просторах СССР в 1930—1950 гг. Ему были присущи интерес к литературным сюжетам (вспомним Лопе де Вега), определенная, а иногда и чрезмерная иллюстративность. Все это приводило к тому, что на первый план выходили пантомима и драматические средства выразительности. То же можно наблюдать и в «Лауренсии». Сцены повседневной жизни, общего праздника, а также свадьбы героев решены через оригинальную хореографию. А вот образы Командора и его прислужников — через пантомиму. Да, Юрий Ковалев играет превосходно. Его похотливые взгляды в сторону Лауренсии заставили вспомнить балет «Спартак», а именно — образ Красса (к сожалению, шедевр Валентина Елизарьева идет на сцене крайне редко). Получается, что в самых напряженных сценах «Лауренсии» (где должен ощущаться острый конфликт) собственно танец совершенно необоснованно вытесняется пантомимой. Но то, что казалось актуальным 75 лет назад, не всегда уместно в наше время. Белорусский балет перерос драмбалет еще в начале 1970-х. Но теперь последний не только стучится в наши двери, но и захватил часть репертуара.
К тому же в «Лауренсии» ярко прослеживается контраст между положительными и отрицательными героями. Танец обычно нивелирует эти различия, добавляя образам большую убедительность. Когда начинается пантомима, конфликт выглядит немного схематичным. Поэтому фрагменты, придуманные самой Ниной Ананиашвили, были бы очень кстати. Но она не стала рисковать, с пиететом отнесясь к наследию Чабукиани. Поэтому время от времени возникает ощущение музейности. Правда, если учесть несомненную актуальность спектакля, можно гарантировать, что пылью этот экспонат уж точно не покроется.
