Российско-американская журналистка Маша Гессен блестяще, на мой взгляд, прокомментировала одну из недавних публицистических статей в российской «Комсомольской правде» о том, что якобы происходит в современном мире:
«Я очень редко ставлю ссылки на подобные вещи, но мне кажется, это стоит прочитать. В чистом виде — ХХІ век глазами умного, образованного человека из XVII века. Он умеет рассуждать и выстраивать логические связи, так что свое средневековое восприятие мира доносит эффективно. Для тех, кому лень читать, сверхкраткий пересказ: миром правит декаденствующая элита родом из Голливуда; если потерять бдительность, то можно всей страной попасть в ее лапы и следовательно вступить в однополый брак. Голливуд важен, потому что фильмы обладают магической силой (средневековый человек не может отделить их от реальности), то есть они буквально формируют действительность как целых стран, так и отдельных людей — например, кто сыграет ведьму, та умрет от рака мозга. Вот».
СССР славился качественным высшим техническим и математическим образованием. Советская физмат-школа — это то, что создало постсоветские IT и телекоммуникации, единственные конкурентоспособные отрасли современных белорусской и российской экономик, которые не связаны с эксплуатацией природных ресурсов.
Волна квалифицированных эмигрантов из бывшего СССР дала новый импульс развитию зарубежных центров точной науки и IT-индустрии, как Израиль и американская Кремниевая долина. Более это, многие выдающиеся советско-российские гуманитарии-самородки — поэты, писатели и мыслители — вышли именно из технической интеллигенции: от братьев Стругацких, Андрея Сахарова и Александра Солженицына до Бориса Гребенщикова.
Куда более скромными были успехи советских «профессиональных» гуманитариев. Ведь гуманитарной науки как сферы мышления о поиске смысла, направлений и способов организации жизни одного человека и сосуществования многих людей, об осмыслении и переосмыслении ориентиров и ценностей, в СССР как таковой не было. Не было философии, не было социологии, не было политической науки, экономики, правоведения и полноценной исторической науки. Была лишь тоталитарная идеология, которая имела универсальные ответы на все вопросы.
Советская гуманитарная наука в основном занималась не поиском и переосмыслением, а объяснением явлений в соответствии с догмами коммунистической идеологии. Марксизм-ленинизм иногда ставил палки в колеса и естественным наукам, но идеологические препятствия вроде запрета генетики или кибернетики там скорее были исключением, чем правилом.
Когда я впервые столкнулся с западным гуманитарным образованием, меня впечатлило, как одно и то же явление (международные отношения) нам на лекциях на абсолютно равноправных основах объясняли с разных точек зрения, подчеркнуто не отвечая на вопрос «ну а как же оно на самом деле?». Одни думают так, другие думают так. А ты думай сам.
В то же время в моей родной альма матер, одном из наиболее престижных российских экономических университетов, уже в студенческие годы вызвало улыбку, как советской закалки преподаватель философии по привычке объясняла, что Аристотель или Платон «не понимали» одного или «так и не додумались» до другого. Так и не достигли, мол, вершин мудрости Ленина и Маркса.
И таких различий — тьма: такого расхождения в списках прочитанной литературы, в освоенных на уровне ментальности вещей, в утраченных нами и не утерянных на Западе христианских ценностей — «не убий», «не укради», «не лжесвидетельствуй», «люби ближнего своего».
Во что мы верим
Есть афоризм о том, что чтобы стать интеллигентом, надо закончить три университета: один ты, один — твой отец и один — твой дед. То же самое с ценностями: если наши родители принудительно молчали, лгали и верили в классовое мышление во времена Горбачева и Брежнева, а деды принудительно молчали, лгали и верили в классовое мышление времена Хрущева и Сталина, то мы, получается, только первые, кто может робко попробовать мыслить иначе, делая ошибки, откатываясь назад. Или начиная верить в вещи хуже марксизма-ленинизма.
Результатом советского тоталитаризма стало общество людей, которые могут сконструировать космический корабль или атомную бомбу и при этом верить в жидомасонский заговор и мировое правительство. Людей, подкованных технически, но чьё гуманитарное развитие находится на уровне ученика средней школы. Это взрывоопасная смесь.
Самое страшное, что коктейль из предрассудков и конспирологии, который описала Маша Гессен, — это, судя по всему, именно то, что находится в головах значительной и наиболее влиятельной части нынешней российской элиты. Мировоззрение этих людей надёжно сформировалось из смеси советской политинформации, бульварной околонационалистической фантастики, внешних атрибутов православия и личного опыта «лихих 90-х».
От отцензурированного советскими идеологами Маркса у них осталось только представление, что миром правят деньги и что «нет такого преступления, на которое бы капиталист не пошел ради 300% прибыли». Причем, «пойти на преступление ради 300% прибыли» ими рассматривается, как нормальное явление: ведь при капитализме живем.
Недавно умерший Евгений Примаков относился к другому поколению — поколению сознательных, более-менее идейных застойных коммунистов. Такие люди были архитекторами этой мифологии, которой они оправдывали существование советской диктатуры в противостоянии западному миру.
Когда править начали их бывшие младшие ученики, настал этап, когда змея начала отравляться своим собственным ядом: элиты стали верить собственной пропаганде и видеть мир в искаженном ею виде. Параллельно в течение нулевых годов эти люди получили в свои руки гигантские материальные ресурсы, которые укрепили их веру в собственные правоту, вседозволенность и безнаказанность.
Война в Украине стала наиболее острым проявлением этой болезни, когда результаты постсоветской интеллектуальной и моральной деградации России приняли открытую форму и превратились в полноценную угрозу международной безопасности.
О невыученных уроках
Всё же, бытие не обязательно определяет сознание, а, скорее всего, ровно наоборот. Можно с нуля построить богатое и успешное общество, если заложить в его фундамент правильные институты и ценности. Но от случайно полученного богатства институты сами по себе не появятся. Скорее, богатство однажды закончится, и общество вновь окажется у разбитого корыта, чтобы делать выводы.
«Гуманитарная катастрофа» на постсоветском пространстве заключается в том, что в наших головах вместо ценностей — вульгарный огрызок марксизма, грубого материализма и конспирологии, набор примитивных и ограниченных теорий, которые дают объяснение всему на свете и от которых очень сложно освободиться.
За 15-20 лет россияне научилась есть суши палочками, разбираться в курортах Франции, одеваться по западноевропейской моде (а некоторые даже составлять бизнес-планы и строить финансовые модели), но внутренне так и не успели усвоить навыки и ценности, которые свойственны жителям развитых стран и которые являются источником их благополучия.
Дармовое богатство нулевых годов обернулось для нас проклятием, и мы не смогли сделать с ним и со временем, которое оно нам подарило, ничего лучшего, как разбазарить.
Мы должны были «догонять и перегонять» Запад, «учиться, учиться и учиться» от него, как перед нами это делали японцы, корейцы, китайцы и западные немцы. Нужно было перенимать у Запада его секреты и ноу-хау. Которые, как выясняется, на самом деле лежат не в технологиях, а, прежде всего, в гуманитарной сфере:
прежде всего, в ценностях свободного и демократического общества, построенного на таких вещах, как доверие, законность, честность и на других понятиях, которые в несчастном и разочарованном постсоветском сознании принято считать исключительно прикрытием для криминальных материальных целей.
В результате войны против Украины Россия стремительно идет к необходимости заново повторять неусвоенные с 1991 года уроки, будучи на этот раз стреноженной санкциями, многомиллиардными международными судебными штрафами и общим институционально обусловленным экономическим кризисом. Без радикальных реформ и нормализации отношений с остальным миром у неё ничего не получится. А реформ пока и не будет. Скорее, будет наоборот только хуже, только новые законы то о запрете импорта продовольствия, то о «нежелательных организациях», то о локализации денежных расчетов и ограничениях на использование иностранного программного обеспечения. «Этот поезд в огне, и нам не на что больше жать».
Придёт время, и история, конечно же, даст россиянам и белорусам новый шанс — вместо того, который мы не использовали после 1991-го. И пусть у нас хоть со второго раза, но получится.
