В ночь с 18 на 19 августа 1991 г. группа высших государственных и партийных функционеров объявила об отставке Михаила Горбачева с поста президента СССР по состоянию здоровья, сформировала т. н. Государственный комитет по чрезвычайному положению (ГКЧП) во главе с вице-президентом страны Геннадием Янаевым.
В обращениях «Обращение к советскому народу» и «Постановление №1 Государственного комитет по чрезвычайному положению» от 19 августа 1991 г. ГКЧП представил свою программу, пропитанную мотивами реставрации прошлого. Как утверждали члены ГКЧП, «перестройка» потерпела крах, в стране воцарились страх, отчаяние и нищета. Важнейшей целью путчисты объявили «спасение Отечества». Во имя этой цели запрещались не предусмотренные Конституцией СССР госструктуры, приостанавливалась деятельность оппозиционных КПСС политических партий, движений, объединений, не разрешался выход в свет нелояльных СМИ. Силовым структурам предписывалось поддерживать режим чрезвычайного положения.
Далее шли щедрые посулы. ГКЧП декларировал, что выступает за «истинно демократические процессы, за последовательную политику реформ, ведущую к обновлению нашей Родины, к ее экономическому и социальному процветанию…». В течение недели должны были быть разработаны и опубликованы программы замораживания и снижения цен на ряд продуктов и промтоваров, повышена заработная плата, пенсии и т.д. Руководство ГКЧП не забывало и предпринимателей, которым обещалось открыть все возможности для развития производства и сферы услуг.
Минск во время августовских событий.
В первый же день путча по решению ГКЧП в Москву были введены войска. Однако президент России Борис Ельцин не растерялся и в тот же день выступил против путчистов, расценив их действия как государственное преступление.
Одной из главных причин провала ГКЧП была слабость его организаторов. Большая часть россиян (по крайней мере в крупных городах) не поддержала ГКЧП, а однозначно встала на сторону Бориса Ельцина. Он был избран президентом России в июне 1991 г. и еще не успел растерять свою огромную популярность.
Другой просчет путчистов заключался в преувеличенном представлении о власти московского руководства в союзных республиках. До 1991 г. эти республики достигли такой степени суверенитета, что обладали достаточным ресурсом, чтобы оспорить приказы из Москвы.
В крупных городах СССР, в том числе и в Минске, прошли митинги против путчистов.
Из числа политических сил в высшем представительном и законодательном органе республики — Верховном Совете — первой решительно выступила против ГКЧП парламентская оппозиция БНФ. Она сразу приняла заявление с осуждением ГКЧП, расценивая действия организаторов этого комитета как попытку государственного переворота.
22 августа 1991 года парламентская оппозиция БНФ озвучила специальное заявление, в котором констатировала крах попытки коммунистического путча в СССР. В заявлении также утверждалось, что Николай Дементей больше не имеет морального права занимать свою должность. Оппозиция настаивала на жестком наказании тех, кто лояльно отнесся к путчистам.
24 августа 1991 года в 12.00 начала свою работу внеочередная пятая сессия Верховного Совета Белорусской ССР 12-го созыва. У Дома правительства, где проходила сессия, стояли тысячи людей.
Интригу заседанию сессии придало предложение Зенона Пазняка о вывешивании бело-красно-белого флага наряду с Государственным флагом БССР. По словам лидера БНФ, «такое право нам дает наша история». Из 267 зарегистрированных депутатов в голосовании приняли участие 196 человек при необходимом кворуме в 173. Из них «за» высказались 107 депутатов, «против» — 47, воздержались — 42. Но 71 депутат не участвовал в голосовании. Учитывая, что все-таки большая часть депутатов поддержала этот вопрос, представитель оппозиции БНФ Галина Семдянова внесла бело-красно-белый флаг в Овальный зал, что стало сильным выигрышным психологическим шагом депутатской группы БНФ, тем более что флаг на некоторое время был установлен на видном места в Президиуме.
Выступает депутат Верховного Совета БССР Евгений Новиков. Слева под зонтиком — Зенон Пазняк; крайний слева — заместитель председателя Сейма БНФ Юрий Ходыко; справа — представители парламентской оппозиции Владимир Заблоцкий (держит лист с текстом в руках) и Сергей Слабченко; справа с зонтиком в военной форме — будущий глава БЗВ (Беларускага згуртавання вайскоўцаў; Белорусского объединения военнослужащих) Николай Статкевич.
Удачным оказалось второе предложение оппозиции о том, чтобы поручить ведение сессии не председателю Верховного Совета Николаю Дементею, который скомпрометировал себя поддержкой путчистов, а его первому заместителю — Станиславу Шушкевичу. Это предложение, встреченное аплодисментами, было принято депутатским большинством. Фактически, это означало неминуемую отставку Дементея.
Эффективным шагом оппозиции стало и то, что по ее требованию было предоставлено слово работнику строительно-монтажного управления №1 г. Минска Василию Феоктистову. Эмоциональное выступление Феоктистова, назвавшего руководство Верховного Совета «стыдобой», еще более накалило ситуацию.
24 августа 1991 года С. Шушкевич объявил повестку дня: 1) о текущем моменте (об отношении «ответственных лиц», организаций и государственных структур к ГКЧП; 2) о статье 72 Конституции БССР, которая предполагала придать законам БССР первоочередную силу; 3) о департизации и имуществе КПСС-КПБ; 4) о переподчинении МВД и КГБ исключительно под юрисдикцию республики.
Под давлением оппозиции БНФ в повестку дня также были включены вопросы о придании Декларации о государственном суверенитете от 27 июля 1990 г. статуса конституционного закона и о персональных действиях председателя Верховного Совета Н. Дементея в дни путча. Кстати, сам Шушкевич сначала был против придания Декларации такого статуса, называл это не иначе как «глупостью». Шушкевич, как и известные депутаты-юристы Дмитрий Булахов и Виктор Гончар, считал, что Декларация в качестве конституционного закона будет противоречить действующей Конституции БССР 1978 года.
С первого раза вопрос о придании Декларации статуса конституционного закона не набрал необходимого большинства, но спустя буквально полчаса депутаты, потрясенные пламенно-эмоциональной речью Зенона Пазняка, который призывал к Всебелорусской забастовке, включили этот вопрос в повестку сессии.
Народный депутат, летчик-космонавт Владимир Коваленок (слева) и заместитель председателя Сойма БНФ Юрий Ходыко (справа), Минск, август 1991 года. 25 августа 1991 г. Коваленок вместе с депутатами Инессой Дробышевской и Александром Лукашенко внес в Овальный зал бело-красно-белый флаг.
Повестка дня сессии также была существенно изменена вследствие исключения из нее вопроса о Союзном договоре. Он был одним из самых дискуссионных в Верховном Совете. 12 июня 1991 года парламентское большинство утвердило постановление, согласно которому получили одобрение основные положения Союзного договора. От имени Белорусской ССР подписать договор поручалось, по словам одного из депутатов, «нашему батьке» Николаю Дементею.
Парламентская оппозиция БНФ видела в Союзном договоре опасность для Беларуси и всегда выступала против. За несколько дней до путча 14 августа 1991 г. газета «Звязда» опубликовала заявление оппозиции БНФ о Союзном договоре. В заявлении подчеркивалось, что перед белорусами стоит выбор — либо государственная независимость, свобода и рынок, либо продолжение колониальной экспансии, полное национальное и социальное вырождение. Заявление призвало «поддерживать движение за независимость Отчизны и противодействовать подписанию нового Союзного договора — очередного политиканства кремлевской номенклатуры».
Большинство в Верховном Совете была настроено против высшего руководства республики. Причина была в том, что многие депутаты, даже те, кто не принадлежали к оппозиции БНФ, были напуганы связанными с ГКЧП событиями, ожидали волны репрессий, Варфоломеевской ночи.
Депутат Александр Лукашенко, например, утверждал, что «на заводах были заказаны тысячи наручников, в моем родном городе милиционеры потирали руки: кого они повесят в первую очередь».
Депутат Александр Соснов 24 августа 1991 года под аплодисменты заявил о своем выходе из КПСС, «которую невозможно реформировать».
Руководители республики пытались оправдываться. Николай Дементей утверждал, что с его стороны никакой поддержки ГКЧП никогда не было. Председатель Совета Министров Вячеслав Кебич заявил, что «правительство занималось повседневной работой». Обвинения в поддержке путчистов отверг и командующий Белорусским военным округом Анатолий Костенко. Генерал уверял парламентариев в том, что «армия не стала слепым орудием в руках авантюристов» и даже предложил создать национальную гвардию.
25 августа 1991 г. случилась история с выступлением партийного республиканского руководителя, народного депутата СССР Анатолия Малофеева, одного из самых реакционных представителей тогдашней белорусской партноменклатуры. Именно Малафеев на объединенном Пленуме ЦК и Центральной контрольной комиссии (ЦКК) КПСС 24—25 апреля 1991 г. первым в СССР поставил вопрос о введении чрезвычайного положения в стране.
25 августа 1991 г. группа депутатов оппозиции БНФ во главе с Галиной Семдяновой буквально стащила первого секретаря ЦК КПБ с парламентской трибуны и лишила его слова.
Представитель парламентской оппозиции БНФ Галина Семдянова и руководитель КПБ Анатолий Малофеев в Верховном Совете БССР на внеочередной 5-й сессии. Август 1991 года.
Станислав Шушкевич заявил, что такого не было даже на Нюрнбергском процессе. Малофеев все же выступил (когда оппозиция БНФ демонстративно покинула зал заседаний). Он поддержал департизацию, призвал КПБ выйти из КПСС (для подстраховки КПБ была зарегистрирована Министерством юстиции БССР 4 июня 1991 года под №100), но высказался против национализации собственности КПБ. Малофеев утверждал, что собственность была создана за счет членских взносов и доходов от издательской деятельности, а потому «никаких дурных запахов в ней нет».
Николаю Дементею не удалось удержаться на своем посту. Чтобы сохранить лицо, председатель Верховного Совета заявил 25 августа 1991 г. о своем уходе якобы на пенсию. Большинство депутатов удовлетворили его просьбу путем электронного голосования, тем самым нарушив Временный Регламент, согласно которому председатель парламента избирался и отзывался исключительно путем подачи именных бюллетеней.
Однако на этом громкие отставки закончились. Попытка оппозиции объявить недоверие Президиуму Верховного Совета оказалась неудачной.
25 августа 1991 г. Верховный Совет принял те решения, которые сделали Беларусь, с одной стороны, действительно независимой. С другой стороны, в этих решениях присутствовали некоторая двойственность, шатания и даже юридические изъяны.
Решения были приняты в форме постановлений и законов. Постановления назывались «О текущем моменте», «Об обеспечении политической и экономической самостоятельности Белорусской ССР», «О департизации органов государственной власти и управления Белорусской ССР, государственных предприятий, учреждений, организации и собственности Коммунистической партии Белоруссии» и «О временном приостановлении деятельности КПСС-КПБ на территории Белорусской ССР».
Первая страница протокола заседания исторической внеочередной пятой сессии 25 августа 1991 г.
Первое постановление признавало неконституционность и антизаконность ГКЧП, его действий и постановлений. Вместе с тем в этом постановлении имела место «мягкая» критика Президиума, который «не дал чёткой политической оценки» ГКЧП.
Согласно второму постановлению, в собственность республики передавались все предприятия, организации и учреждения союзного значения, которые были на ее территории. Однако это не касалось тех, «руководство которыми передано согласно законодательству Белорусской ССР соответствующим органам Союза ССР».
Третья постановление запрещало создание и деятельность в органах государственной власти и в государственных учреждениях, предприятиях и организациях структур КПБ, а также общественных объединений, преследующих политические цели. Одновременно вся партийная собственность (до принятия специального решения о дальнейшем ее статусе), а также собственность комсомола брались под охрану, а пользование правительственной и иной спецсвязью общественными объединениями, преследовавшими политические цели, запрещалось.
Между прочим вопрос о судьбе партийной собственности значительно затянулся. Лишь 10 декабря 1991 г. Верховным Советом было принято постановление, согласно которому все движимое и недвижимое имущество КПСС-КПБ провозглашалось государственным. На Совет Министров и Национальный банк Беларуси возлагалась обязанность в течение трех дней взять на учет все денежные средства, находящиеся в банках и других учреждениях в Беларуси.
4 октября 1994 года депутат из оппозиции БНФ Галина Семдянова направила официальный запрос в Генеральную прокуратуру Беларуси насчет того, сколько средств было возвращено государству в соответствии с постановлением от 10 декабря 1991 года. 7 ноября 1994 года, заместитель Генерального прокурора Иван Сащеко дал ответ. Оказалось, что на момент инвентаризации «направляющая и руководящая сила советского общества», насчитывавшая в Беларуси около 600 тысяч членов, имела всего лишь один валютный счет издательства ЦК с 8999 долларами США, в то время как депутат Игорь Пырх на внеочередной шестой сессии Верховного Совета 1 октября 1991 года говорил о партийных миллиардах.
Последний лист протокола заседания внеочередной пятой сессии 25 августа 1991 г. за подписью первого заместителя председателя Верховного Совета Станислава Шушкевича.
Проект четвертого постановления вызвал бурные парламентские дебаты. Оппозиция БНФ настаивала на однозначном запрете КПСС-КПБ. По предложению Шушкевича депутаты утвердили компромиссное постановление, в котором речь шла о временном приостановлении деятельности компартии. Это было юридическим нонсенсом, поскольку тогдашнее законодательство Белорусской ССР предусматривало либо ликвидацию какого-либо субъекта, то есть прекращение деятельности, либо реорганизацию. Согласно постановлению, предписывалось опечатать помещения архивов, секретного делопроизводства, телефонной связи КПСС-КПБ и комсомола (в начале 1992 г. в республиканской прессе разразился скандал, связанный с тем, что из архива ЦК КПБ неизвестно куда исчезли личные дела «лидеров белорусских большевиков» Анатолия Малофеева, Ефрема Соколова и Алексея Камая).
Надо отметить, что власти довольно последовательно выполняли постановление о временном приостановлении деятельности КПСС-КПБ. Так, когда городской Совет народных депутатов г. Барановичи Брестской области принял 26 ноября 1991 года решение о регистрации Барановичской организации коммунистов, то Генеральный прокурор Беларуси Николай Игнатович направил в горсовет протест, где говорилось, что подобная регистрация — попытка возродить коммунистическую партию.
Дебаты о дальнейшем статусе компартии развернулись на внеочередной шестой сессии Верховного Совета в начале октября 1991 года. По этому вопросу в парламенте контрастно определились две линии. Одни — в большинстве это были представители оппозиции БНФ — считали, что надо в принципе запретить коммунистические структуры. Галина Семдянова призвала организовать над компартией трибунал вроде Нюрнбергского. Ее соратник Сергей Антончик образно сравнил компартию с белорусским серийным убийцей №1 Михасевичем: как тот являлся одновременно примерным семьянином и убийцей, так и Компартия сначала организовала «перестройку», а потом — переворот. Другие депутаты (Анатолий Нетылькин, Александр Лукашенко, Дмитрий Булахов и др.) выступали против запрета компартии, настаивали на том, чтобы дать ей шанс на обновление и структурное преобразование в течение 1991 года. Однако ни один из проектов постановления тогда не набрал необходимого количества голосов. Шушкевич даже предложил вынести этот вопрос на референдум.
Дело решилось тем, что само то постановление о временном приостановлении просуществовало относительно недолго и было отменено Верховным Советом 3 февраля 1993 года по инициативе депутата-коммуниста Михаила Качана. Это, кстати, поддержал депутат Александр Лукашенко: «Предложение Качана надо принимать, чтобы исправить свою ошибку, которую мы допустили полтора года назад. А это было тоже не совсем законное решение. Пусть коммунисты на здоровье действуют, пусть агитируют за себя. Народ все расставит на свои места».
Правда, утверждение этого постановления прошло не совсем гладко и удалось лишь с третьей попытки: председателю Верховного Совета Шушкевичу парламентское большинство буквально «вывернуло» руки, и он несколько раз вынужден был ставить этот вопрос на голосование.
Оппозиция БНФ, выступавшая решительно против, распространила заявление, где говорилось, что отмена постановления — путь к диктатуре.
Спустя неделю Зенон Пазняк опубликовал статью «Пакаранне» («Наказание»; «Звязда», 1993 год, 11 февраля), в котором резко высказывался о большевистской партии и лично о ее вожде Владимире Ленине. Статья, иллюстрированная фотоснимками больного Ленина, вызвала многочисленные (как отрицательные, так и положительные) отзывы читателей.
В отличие от КПБ, белорусский комсомол ожидала более счастливая судьба. 2 октября 1991 г. Верховный Совет принял решение, согласно которому в постановлении о департизации от 25 августа 1991 г. комсомол больше не упоминался. Тем самым за комсомолом сохранялась его собственность (комсомольский руководитель Кривденко жаловался депутатам, что комсомолу из имущества принадлежат только канцелярские товары), без которой деятельность этой организации теряла всякий смысл. Преданными защитниками комсомола тогда выступили депутаты Александр Лукашенко и Анатолий Лебедько.
Одновременно с постановлениями Верховный Совет 25 августа 1991 г. принял и ряд законов: «О некоторых изменениях в системе органов государственного управления Белорусской ССР» (союзно-республиканские МВД и КГБ отходили под исключительную юрисдикцию республики), «О внесении изменений и дополнений в Конституцию (Основной Закон) Белорусской ССР» (статья 72 закрепляла приоритет белорусских законов над общесоюзными, статья 73 объявляла территорию республики неделимой и неприкосновенной; менялась глава 19 «Прокуратура»: в частности, вводилась должность Генерального прокурора, избираемого Верховным Советом на пять лет).
Конечно, самым важным актом внеочередной пятой сессии принято считать закон от 25 августа 1991 г. «О придании статуса конституционного закона Декларации Верховного Совета Белорусской ССР о государственном суверенитете Белорусской ССР». Принятию этого закона предшествовали острые дискуссии. Мощным толчком к принятию закона послужили события в Украине, 24 августа 1991 г. объявившей о своей независимости. Киев официально заявил, что «этот шаг предпринят, исходя из смертельной опасности, нависшей над Украиной в связи с государственным переворотом».
Украинский фактор существенно повлиял на депутатов консервативных взглядов. Например, депутат Михаил Жебрак, ранее довольно скептически относившийся к идее независимости, заявил 25 августа 1991 г.:
«Я до вчерашнего дня стоял за обновлённый Союз, но события на Украине заставляют меня сделать заявление: надо принимать этот закон или объявлять себя западным краем в составе Российской Федерации. Другого выхода нет, иначе Беларусь не будет существовать, Белоруссии абсолютно не будет».
Парламентская оппозиция БНФ предложила довольно радикальный проект закона, согласно которому денонсировался Союзный договор от 30 декабря 1922 г., а в отношении общесоюзной собственности применялся «нулевой» вариант. Однако был принят предложенный Президиумом «памяркоўны» (толерантный) проект (Декларация приобретала статус конституционного закона, а в случаях, когда статьи Основного Закона БССР вступали в противоречие с положениями Декларации, надлежало руководствоваться последней).
В связи с попыткой государственного переворота решением Верховного Совета 25 августа 1991 г. была создана Временная комиссия по оценке действий членов ГКЧП и поддержавших их общественно-политических объединений, органов государственной власти, должностных лиц и граждан.
На семь вакантных мест (по словам Булахова, комиссия не должна была превратиться в Комитет народного контроля) претендовали 16 человек. Членами комиссии стали следующие депутаты: И. Пырх, А. Давлюд, Л. Зверев, М. Маринич, Н. Василевский, А. Степаненко, П. Попов. Именно они набрали большинство голосов. По логике возглавить комиссию должен был А. Давлюд, получивший наибольшее — 206 — количество голосов. Однако Давлюд взял самоотвод, а председателем комиссии стал представитель БНФ Игорь Пырх, за которого проголосовало меньшинство — 151 — депутатов, но имевший богатый опыт работы в компетентных органах, в частности, начальником отдела охраны общественного порядка управления внутренних дел Гомельского облисполкома.
Примечательно, что Игорь Пырх еще 16 июля 1990 г. совместно с депутатом Борисом Гюнтером озвучил в Верховном Совете следующее политическое заявление: «КПСС — это не партия, а воинствующий отряд, или, если хотите, орган, послушный воле своих генералов. Курс КПСС насквозь пронизан авантюризмом и потерпел очевидное банкротство. Результатом этого курса были и есть репрессии и геноцид, подавление демократических свобод и воли личности. КПСС стала главным тормозом происходящей в стране перестройки. Наиболее консервативным звеном КПСС, мы считаем, является Компартия Белоруссии, наложившая свои реакционные следы на наш Верховный Совет. В этой части мы заявляем категорический протест существующему насилию и о своём выходе из КПСС. Мы считаем, что продолжение борьбы в рядах партии есть не что иное, как самообман и оправдание своей личной нерешительности».
27 августа 1991 г. Президиум Верховного Совета утвердил специальное постановление о временной комиссии, которая получала довольно широкие полномочия: имела право «привлекать» к своей работе «народных депутатов всех уровней, специалистов, должностных лиц и граждан» (за время существования комиссии к ее работе были дополнительно привлечены 25 человек), а также «незамедлительного доступа к документам любой важности и секретности всех государственных и общественных органов, организаций и учреждений, расположенных на территории республики». Кроме того, должностным лицам вменялось в обязанность всячески помогать комиссии, обеспечивать ее членов транспортом.
К счастью, в фондах Национального архива Республики Беларусь сохранилось богатое наследие деятельности комиссии: протоколы заседаний, различного рода справки и объяснительные записки, акты, решения, переписка. Как следует из архивов, первое заседание комиссии состоялось 5 сентября 1991 г., сама комиссия окончательно завершила работу 17 декабря 1991 г. Всего состоялось десять заседаний комиссии.
На первом заседании 5 сентября 1991 г. была поставлена следующая задача комиссии: «Дать политическую оценку той тоталитарной системе, которая поддержала путч, организовать работу на местах, по всем областям создать рабочие группы и привлекать общественные организации и представителей разных партий, депутатов. Изучить позицию руководящих работников, проверить все горисполкомы области, все газеты и УВД. Для более слаженной работы в каждой группе должен присутствовать работник прокуратуры».
С первых дней своей работы комиссия столкнулась с большими трудностями, откровенно враждебным отношением особенно со стороны местных властей и правоохранительных органов. Чрезвычайными полномочия комиссии оказались лишь на бумаге: ее членам довольно часто попросту отказывали в доступе к необходимой информации. К тому же многие из привлеченных на местах использовали комиссию для сведения личных счетов с начальством.
Тем не менее, 16 ноября 1991 г. появился итоговый отчет комиссии. Она состояла из следующих разделов: «Общая оценка обстановки в стране», «О ситуации, сложившейся в Республике Беларусь», «События, предшествующие путчу», «Выводы» и «Предложения».
В качестве главных причин, по которым путч стал возможен, в отчете выступали «жёсткое подчинение центру основных элементов государственного устройства, приоритет ведомственных нормативных актов над законодательством», а также «отсутствие упреждающих мер со стороны Верховного Совета и правительства».
В отчете комиссии от 16 ноября 1991 года практически все высшее государственное, партийное и военное руководство Беларуси обвинялось в поддержке путчистов либо в лояльном отношении к ним: «Три августовских дня дня можно считать лакмусовой бумажкой, которая проявила истинную расстановку политических сил в республике, помогла снять маски с руководителей, на словах радеющих за демократию, но хранящих за пазухой увесистый булыжник».
Обвинения, в частности, касались Президиума и лично его члена — заместителя председателя Верховного Совета Василия Шолодонова, которому приписывали фразу: «Я верю Янаеву».
По данным комиссии, заместитель министра внутренних дел Константин Платонов подписал приказ о вооружении боевых подразделений автоматическим оружием и спецсредствами. МВД также обвинялось в том, что постоянно собирало оперативные сводки в дни путча, «фиксировало каждый случай выступления демократических сил против диктатуры». Например, в материалах комиссии фигурировала оперативная сводка МВД БССР об организации 19 августа 1991 г. у Оршанского инструментального завода «по инициативе председателя профкома указанного предприятия Разумова Н.Е.» несанкционированного митинга против ГКЧП численностью 150 человек. В итоге митинг был разогнан, а некоторые его участники фигурировали в административном протоколе. Более того, эта информация была немедленно передана в МВД СССР.
В распоряжении комиссии оказалась общесоюзная шифротелеграмма, в дни путча поступившая в штаб Белорусского военного округа: «Не допустить проникновения агитаторов и подстрекателей на территории воинских частей, учреждений и на корабли, максимально использовать все средства и методы работы про разъяснению правильности проводимых ГКЧП мер». Анатолий Костенко поставил на ней личную резолюцию следующего содержания: «Принять меры, организовать работу с личным составом по разъяснению ситуации (чрезвычайное положение введено в целях преодоления глубокого и всестороннего кризиса, межнациональной и гражданской конфронтации)».
Заявление представителей депутатской группы БНФ о событиях 19—21 августа 1991 г.
Поддержка путчистов инкриминировалась не только центральным, но и местным органам власти. Как следовало из отчета, местные советы лишь пяти городов Беларуси — Орша, Пинск, Гомель, Новополоцк, Солигорск — категорически осудили ГКЧП. Остальные горсоветы не высказали достаточно ясно своей позиции либо проявили лояльность к путчистам. Например, комиссия настолько надавила на председателя Мозырского городского Совета И. Замулко, что тот вынужден был обратиться за защитой к С. Шушкевича.
Особое внимание в отчете уделено средствам массовой информации. Выводы расследования были не в пользу последних. В частности, в отчете шла речь о том, что «большая часть газет продолжала оставаться под контролем партии и выполняла социальный заказ». Газеты, говорилось в отчете, либо создавали образ врага в лице БНФ, либо («Знамя юности») были вообще запрещены. В отчете содержались данные о проверке 91 газеты, 83 из которых «поддержали путч, используя приёмы фальсификации».
Так, комиссия внимательно проанализировали статью известного ныне панслависта и русофила, бывшего депутата Верховного Совета 13-го созыва и Палаты представителей нескольких созывов Сергея Костяна (в то время — преподавателя Мозырского педагогического института) под названием «Референдум состоялся. Что дальше?», опубликованную в дни путча в одном из номеров «Жыцця Палесся». В статье автор требовал от Горбачева «решительных мер по укреплению Союза, по привлечении к ответственности лиц, занимающих антисоветской пропагандой». Внимание комиссии привлек весьма недвусмысленный намек Костяна на опыт американского президента Линкольна, который «пошёл на Гражданская войну и удержал Юг в составе США».
Обвинения были направлены против Гостелерадио БССР и Белорусского телеграфного агентства, которые в те драматические дни «не передали ни одного альтернативного, отличного от ГКЧП материала, осуществив тем самым информационную блокаду Беларуси». Так, по факту закрытия 20 августа 1991 г. популярной программы «Радиофакт» в отчете комиссии говорилось, что «передача была оформлена ритмичной музыкой и по своему оформлению не соответствовала происходящим в стране событиям». В адрес Гостелерадио, кроме того, комиссия ставила на вид «отсутствие чётких гражданских позиций», наличие «приспособленчества и непрофессионализма».
В итоге, констатировалось в отчете, «беспринципные журналисты немало сделали для подготовки общественного мнения к необходимости «твёрдой руки», к оправданию любых эксцессов, в том числе и неконституционных».
В отчете предлагалось «обеспечить условия для реального суверенитета, децентрализировать до разумных пределов аппарат управления и сократить его численность», а в новой Конституции утвердить нормы, «запрещающие формировать непредусмотренные в ней органный государственной власти и управления».
В первоначальном варианте отчета предполагалось распустить республиканскую партийную организацию, «как элемент устраненного, но не демонтированного механизма тоталитарного управления». Правда, позднее эта жесткая формулировка была заменена более мягкой: «Разработать систему правовых мер по недопущению впредь появления партий непарламентского (тоталитарного) типа и сращивания партийных и государственных структур».
Отдельным пунктом в отчете стоял вопрос об отстранении от должностей лояльных путчистам должностных лиц: «После провала путча воцарилась обстановка вопиющей несправедливости в отношении тех, кто отказался подчиниться преступным замыслам ГКЧП, осудил их и оказался гонимым, а также в отношении тех, кто поддержал путч, и, занимая ключевые позиции в государственном и общественном управлении, получил право решать судьбы людей».
Пункт №13 «Предложений» отчета гласил: «Считать невозможным пребывание в занимаемых должностях:
— Командующего Белорусским военным округом Костенко А. И.;
— Начальника штаба Белорусского военного округа Козловского П. П.;
— Члена Военного Совета Белорусского военного округа Новикова А. Н.;
— Министра юстиции Республики Беларусь Дашука Л. А.;
— Заместителя министра юстиции Республики Беларусь Ловчего В. М.;
— Первого заместителя министра внутренних дел Ковалёва В. А.;
— Заместителя министра внутренних дел Платонова К. М.;
— Председателя Государственного комитета Республики Беларусь по телевидению и радиовещанию Столярова А. Г.;
— Начальника управления Совета Министров Республики Беларусь по вопросам прав граждан, общественной безопасности и оборонной работы Данилова Г. И.;
— Председателя Гомельского областного Совета народных депутатов Войтенкова Н. Г.;
— Прокурора Гомельской области Гаврильчика В. Г.;
— Председателя Мозырского городского совета народных депутатов Замулко И. Д.;
— Редактора Ивацевичской районной газеты «Кастрычнік» Радюка Г. М.».
Не все члены комиссии были в полной мере согласны с ее отчетом. Так, Михаил Маринич подписал отчет с «особым мнением»: «Убрать пункт 13 о снятии с должностей, так как комиссия не смогла в полном объёме исследовать конкретные факты участия должностных лиц в антиконституционных действиях на территории Республики Беларусь. Это может только суд. Предлагая освобождение от занимаемых должностей, Временная комиссия входит в противоречие с Конституцией, создает прецедент расправы по субъективным мотивам».
Также с оговорками документ подписали Павел Попов («кроме пункта 13») и Алексей Степаненко («кроме пункта 13, хотя можно было бы рассмотреть вопрос об ответственности А. Костенко и Г. Данилова»).
Никто из лиц, перечисленных в п. 13, по итогам отчета уволен не был.
