Досрочное голосование в столичной школе №199 началось вовремя.
В 10:02 я забежал в маленький кабинет с надписью «участок №69». Члены комиссии как раз получали последние инструкции, а из кабинки для голосования выглядывала голова первого досрочно голосующего.
«А можно у вас спросить, как заполнять?» — поинтересовался человек в кабинке.
«Нельзя», — на всякий случай ответили члены комиссии.
«Да нет, какой значок ставить за того, за кого голосую? Крестик можно?» — все же спросил он.
«Любой символ пишите», — авторитетно подсказала молодая женщина, стоявшая у стола с бюллетенями. Она казалась главной на этом празднике народного волеизъявления.
«Добрый день. Я журналист. Буду у вас на участке работать», — порадовал я ее. Для таких случаев у комиссий существуют специальные тетради, куда переписываются данные из редакционного удостоверения.
Пока женщина переписывала имя, я рассматривал помещение участка.
Вообще-то, в составе комиссии 13 человек, но, честно говоря, я пришел ради одного из них. Мультимиллионер Павел Топузидис очередной раз выдвинут на этот участок «от трудового коллектива бухгалтерии «Табак-Инвест».
Но Топузидиса на месте не было. Зато было 7 других членов комиссии, для которых принесли лишь пять стульев. Садиться им было неловко — всем же мест не хватит, — поэтому все они стояли у стены.
Урна для голосования была вовсе не прозрачной. Обычный деревянный ящик с наклеенным гербом Беларуси.
Возле нее установили стенд со справочной информацией: биографии кандидатов, контактный номер Лидии Ермошиной, Конституция и Избирательный Кодекс.
Рядом прикрепили образец заполнения бюллетеня. В него внесено три кандидата, все с русскими фамилиями: Иванов Иван Иванович, Петров Петр Петрович и Сидоров (но почему-то не Сидор Сидорович, а Иван Сергеевич). Причем ЦИК рекомендует голосовать именно за Петра Петровича.
Я решил сфотографировать документ эпохи, и одна из членов комиссии немедленно сообщила женщине-переписчице: «А ничего, что он здесь фотографирует?»
У той не оказалось четких инструкций на счет того, можно ли фотографировать избирательный стенд, поэтому попросила: «Вы только меня не фотографируйте, хорошо?»
Я возразил, мол, вы же в публичном месте, на общественно значимом посту. Но женщина настаивала: «Я просто не очень-то согласна…».
Очередных досрочно голосующих видно не было. За то время, что я ходил, вокруг участка, не нашлось ни одного желающего досрочно проголосовать.
Все упомянутые на стенде 13 членов комиссии работали на этом же участке и на предыдущих выборах, поэтому я попросил их поделиться опытом: «Много людей у вас обычно голосуют досрочно?» Члены комиссии заулыбались и объяснили, что на каждых выборах ситуация разная.
«А вы уже проголосовали, кто станет председателем — и выбрали Топузидиса?» — попытался угадать я. Как оказалось, прогноз оказался точен.
Женщина-переписчица оказалась заместителем председателя комиссии. «А вас привлекает именно личность нашего председателя?» — уточнила она.
«Конечно, — не стал отпираться я. — Мало где увидишь, как миллионер считает голоса».
Заместитель рассмеялась в ответ.
«У вас уже такая отработанная схема, все те же…» — начал я.
«Не надо. У нас менялись люди», — с нотками обиды в голосе перебила меня заместительница.
«То есть? У вас в комиссии не менялся никто. Я посмотрел списки комиссии на парламентских выборах, на местных и на нынешних», — возмутился я.
Когда лгут, глядя прямо в глаза, становится неприятно.
«Ну понятно. Ну хорошо, хорошо», — пошла в отступление заместительница.
«А вас, собственно говоря, как зовут?» — уточнил я.
«Лапшова Виктория Олеговна, — представилась она. — Вы знаете прекрасно, я фигурирую в том же списке, который вы видели».
Того же списка я пока наизусть не знаю, поэтому спросил, какую организацию представляет Виктория Олеговна Лапшова.
«Я из «Табак-Инвест». Я работаю там», — пояснила она. Возможно, заместительнице председателя и забыли объяснить, что, по документам, пришла она на участок от Белорусского союза женщин. А от «Табак-Инвеста» ранее регистрировалась ее коллега, которая во время нынешней кампании записалась от Ассоциации многодетных родителей. Впрочем, какая разница…
«А почему вас позвала на выборы гражданская ответственность?» — спросил я. Такой же вопрос хотелось бы задать Павлу Топузидису.
«Гражданская ответственность» не совсем… Во-первых, мы умеем, во-вторых, мы знаем», — афористично ответила Виктория Лапшова, добавив, что Сухарево — «знакомый район».
Но «Табак-Инвест» зарегистрирован на улице Гусовского, да и у П.Топузидиса коттедж в Дроздах, а не в Сухарево… Почему же именно на участок №69? Ответа не было.
«Само собой?» — подсказал я. «Ну, да», — согласилась Виктория.
