Родом из Бреста, Виктор Фенчук жил в Минске с 2007 года. Он орнитолог. Долгое время возглавлял популярную общественную организацию «Аховы птушак Бацькаўшчыны» (АПБ). А в 2014 году переехал в Каменюки — село на окраине Беловежской пущи.
Живя на отдалении 350 км от Минска, он говорит, что работает намного продуктивнее, чем раньше.
«Теоретически можно было работать и из Минска, — говорит Фенчук. — Но гораздо больший эффект, если ты на месте».
«Здесь ощущаешь покой, которого нет в Минске, и успеваешь больше сделать, — говорит Фенчук. — Нет того, что раньше отвлекало от основного дела».
На втором этаже лесхоза — «офис» программы в поддержку заповедности Беловежской пуще.
С 2014 года ведется совместная программа в поддержку заповедности, которую осуществляют «Ахова птушак Бацькаўшчыны», Национальный парк «Беловежская пуща» при поддержке Франкфуртского зоологического общества (Германия).
Первое время Фенчук работал из дому, пока в 2015 году у программы не появился свой «офис» — на втором этаже лесхоза в деревне Ляцкие, в самом центре Беловежской пущи.
«В Минске такое не возможно, чтобы офис был в лесу, — говорит Фенчук. — Каждый день ты едешь на работу через лес, с которым твоя работа и связана. Это гармония жизни и дела твоей жизни».
Класс на 9 человек — в Минске это была бы частная школа
Под жилье в Каменюках Виктор Фенчук снимает половину в старой деревенской хате. Там нет ни центрального отопления, ни водопровода.
«В городе мы настолько привыкли к комфортным условиям, что уже не ценим их, — говорит он. — А здесь начинаешь иначе ко всему относиться».
Сыновья Виктора Фенчука проводят каникулы на папином рабочем месте.
Вместе с ним в Каменюки переехал младший сын. Виктор говорит, что он очень активный, есть где развернуться, а рядом еще и лес, т.е. для сына здесь условия лучше, чем в городе.
«Ему здесь очень хорошо. В сельской школе 9 человек в классе. В Минске это была бы частная школа».
Также Виктор отмечает, что некоторые вещи в Каменюках доступнее, чем в Минске. Например, в агрогородке есть спорткомплекс, можно заниматься спортом и в школе. А чтобы покататься на лыжах, не надо никуда выезжать. И цены в местных магазинах ниже столичных.
«Я не идеализирую, — говорит Фенчук. — Романтика романтикой, но хочется, чтобы блага цивилизации были более доступны и на селе».
Мы доказали, что старые деревья лесу необходимы
Вместе с Виктором Фенчуком по программе в поддержку заповедности работают еще трое: один в Минске и двое местных жителей в пуще.
Александр Пекач, местный житель, также работает в международной программе.
В 2013 году для Беловежской пущи вдвое была увеличена заповедная часть леса. Это значит, что на 60 тысячах гектаров, которые определены руководством национального парка, запрещена любая хозяйственная деятельность. Даже поваленные деревья там не убирают: все должно происходить естественно, как в природе.
Чтобы поддержать природоохранную деятельность в Беловежской пуще, заповедник включили в список территорий, на которые распространяется программа Франкфуртского зоологического общества.
Программа долгосрочная. Предусматривает и научные исследования, и практические работы, как, например, восстановление гидрологического режима болот или вырубка инвазионного красного дуба. Результаты некоторых исследований Виктор Фенчук уже может озвучить.
«Мы вешали радиодатчики на летучих мышей и выяснили, что они часто садятся на старые деревья и старый древостой, где и находятся их колонии. А значит, такие деревья особенно важны почти для всех видов летучих мышей, где они и находят себе пищу. Т.е. старые деревья нельзя вырубать».
Три сотрудника программы в поддержку заповедности в Беловежской пуще самостоятельно выполняют лишь часть работ. Большинство исследований для них проводят сотрудники нацпарка, волонтеры АПБ и институты Академии наук.
Волка не надо бояться, потому что самый страшный зверь — это человек
Один из проектов, которым также занимаются Виктор и команда программы — исследование ареала жизнедеятельности волков. Для этого в пуще расставлены 25 фотоловушек. А в прошлом году на пяти волках закрепили радиодатчики, чтобы отслеживать их передвижение по лесу.
Александр Пекач с первого взгляда определяет следы животных на свежем снегу
Утром, когда журналисты приехали в пущу, сотрудник программы Александр Пекач, направился в лес, чтобы записать данные с фотоловушек.
Александру 25 лет. Он из семьи лесника, родился в Беловежской пуще. После школы поступил в Белорусский государственный технологический университет на факультет лесного хозяйства. Четыре года назад вернулся в пущу. С прошлого года работает на программе вместе с Виктором Фенчуком.
«А куда еще поедешь? — говорит Александр. — Другого такого места нет на планете, и не хочется уезжать отсюда».
Чтобы добраться до ловушки, нужно отойти по лесу от дороги на 500—1000 метров. По пути к одной из ловушек Александр указывает на следы волка.
Свежие волчьи следы не пугают ученых. Пекач говорит, что хищники уже давно не нападают на людей.
«Волка не надо бояться, — говорит Александр. — Теперь волк живет в таких местах, где человек не ходит. Потому что самый страшный зверь — это человек».
«Улов» с фотоловушки
По предварительным данным, которыми располагают исследователи, на территории пущи может обитать от 5 до 10 волчьих стай. Волк считается вредным животным, а потому на него разрешена охота.
В прошлом году, например, здесь убили 20 особей. Однако после того, как на пять волков надели дорогие ошейники с GPS-радарами, Беловежская пуща впервые в современной истории ввела мораторий на охоту на волков. Правда, уже после того, как одного волка с GPS-ошейником подстрелили.
В Беловежской пуще «некрасивый лес», потому что он первозданный
Фотоловушка № 4, к которой привел Пекач, расположена на лесном ручье Соломенка. Фотокамеры проверяются каждые 15 дней. Фотоловушка реагирует только на изменение теплового поля, т.е. не срабатывает ни на падающий лист, ни на ветку, которая качается на ветру.
Задание: найдите фотоловушку на этом фото
На сей раз фотоловушка зафиксировала 8 животных. Пекач достает флешку из фотоловушки и копирует фотографии на ноутбук. О том, чтобы автоматизировать процесс, чтобы получать фото сразу на компьютер в офисе, он даже не думает.
«Ты же тогда не будешь по лесу ходить, не будешь ничего знать», — говорит Пекач.
Именно пешие походы по пуще для него самая интересная часть работы. Он вспоминает, как в прошлом году, по пути к фотоловушке, едва не столкнулся с волками — разминулся с ними на полчаса.
«Я пошел по их следам, — говорит Александр. — Шел три километра и обнаружил их добычу — оленя».
Так и должен происходить естественный отбор в природе — волки загрызают оленя, а потом этой их добычей питается еще добрый десяток видов животных: лисы, енотовидные собаки, орлан-белохвост, вороны. С целью показать, как животные могут жить без вмешательства человека, и создана эта программа.
«Людям старой закалки трудно объяснить, что в заповедной части не надо наводить порядок, — говорит Фенчук. — Они привыкли, что несут за это ответственность. Говорят, что «при поляках» их погнали бы с работы за такой нечищенный лес».
Но ведь именно в таком «засоренном» лесу и селятся многие виды животных. Как, например, большой подорлик — вид птицы из Красной книги, который стремительно исчезает именно из-за того, что человек осваивает все больше лесов.
«Людям нужны красивые леса, потому что они мало знают о природе, — говорит Александр. — Но то, что вы видите под Минском, — это парк, а не лес. А в Беловежскую пущу приезжают со всего мира, ведь настолько большого первозданного леса нет даже в Канаде».
В XXI веке границ не может быть
Хотя программа распространяется только на белорусский часть, но вскоре могут начаться совместные с польскими исследователями работы по изучению летучих мышей, волков и рысей.
В межгосударственных отношениях один из актуальных вопросов — открытие границ. До 1980-х годов государственная граница здесь была условной. Но потом, когда в Польше усилилось движение «Солидарности», с белорусской стороны поставили высокое ограждение. Для птиц и рысей такое ограждение не стало проблемой. Иногда волки делают подкопы под ним. Но зубры, лоси и олени, которые ранее мигрировали между странами, вынуждено меняли свое поведение.
«Пограничники раньше даже вели учет следов, — говорит Виктор. — Считали, сколько каких животных и в какую сторону переходило границу».
Теперь же опять заговорили о том, чтобы выделить хотя бы коридоры в государственной границе протяженностью 500—1000 метров. Таких пропусков, считают ученые, хватило бы для возобновления миграционных потоков животных. А пограничники обеспечивали бы охрану государственной границы современными средствами.
Польские ученые не заинтересованы открывать границы в пуще, чтобы не смешивать своих зубров с белорусскими
Однако на этот раз за сохранность границы выступают поляки. Пару лет тому назад они обнаружили, что у зубров белорусской части пущи присутствуют гены кавказского зубра. И лишь на польской стороне, считают они, обитает чистокровный беловежский зубр.
«Но я уверен, что в XXI веке границ быть не может, и рано или поздно они будут снесены», — заключает Фенчук.
