— Ровно 20 лет назад в Минске большим тиражом (40 тысяч экземпляров) была издана «История Европы», написанная двенадцатью специалистами из двенадцати западноевропейских стран. Чем от той «Истории…» отличается ваша?
— Во-первых, языком. Та «История…» была переведена все же на русский язык. Во-вторых, те двенадцать авторов начинали с каменного века и заканчивали ХХ веком. Я не замахнулся на всю историю, описал только Средневековье — с V в. по ХV в. В-третьих (и это главное), моя «История…» написана с белорусской точки зрения, это взгляд именно белоруса на историю Средневековья. Почему Средневековья? Ведь оттуда истоки нашей нации, нашего языка и нашего народа. Под конец Средневековья наше государство Великое Княжество Литовское стало одним из самых мощных и крупных государств Европы. Как раз в это время возникла Испания, завершилась 100-летняя война между Францией и Англией, а ВКЛ достигла своего расцвета — после князя Витовта. Подчеркну, мы были не просто европейским государством, мы были одним из самых мощных европейских государств. И главное — это государство была преимущественно белорусским. Хотя там присутствовали литовские и украинские элементы.
— В том упомянутом «западноевропейском» сочинении все земли к востоку от Польши назывались «русскими княжествами». Там ни слова не говорилось ни о Битве под Оршей, ни о Франциске Скорине… Почему мы настолько незаметны для иностранных историков?
— Потому что белорусской версии истории Европы, фактически, не существовало. Я сделал первую попытку. Такие истории уже написали поляки, латыши, литовцы, русские, сейчас пишут украинцы. Конечно же, каждая нация пишет европейскую историю со своей точки зрения. А мы, находясь в центре Европы, по разным причинам такой истории не написали. У нас были какие-то фрагменты — белорусы в составе ВКЛ, в составе Речи Посполитой, в составе Российской империи.
Фото Сергея Гудилина.
— Над этим еще Николай Улащик посмеивался: как это — белорусы в составе ВКЛ? Получалось — белорусы в составе белорусов…
— Да. Пришла пора написать такую «Историю…». Скажем, я показал историю славян с белорусской точки зрения. Потому что есть польская версия славянства, есть болгарская, есть российская, самая страшная — так называемый панславизм, который сложился в XIX веке. Я написал белорусский версию. Ведь именно наше Полесье — праславянская территория, так как первые славяне появились на территории Беларуси еще в IV—V веках. И мы не должны принижать свою роль в развитии славянства. А потом же в ВКЛ на древнерусском языке статуты выходили, письменных памятников на кириллице здесь больше всего было, в соседних странах их меньше, особенно в Московии. В своей книге я показал Московию как улус Золотой Орды, который платил монголам дань, где князья конкурировали за получение монгольского ярлыка на княжение.
— Вы говорите про белорусоцентричность вашей книги. Но как может выражаться эта белорусоцентричность в очерках, скажем, о Ганзейском союзе городов или гуситских войнах в Чехии?
— Элементарно. Ганза с Беларусью сотрудничала еще с XIII века. Был же договор между Ганзой и Полоцком, Витебском и Смоленском — знаменитые грамоты, они изданы Анной Хорошкевич в Москве. Кстати, грамоты те написаны на старобелорусском языке, в них даже дзеканье и цеканье присутствует. Более того, ганзейцы уже в начале XIII века имели свой костел святого Петра в Полоцке. А второй ганзейски костел был в Смоленске, археологи нашли его фундаменты. Что касается Чехии, то здесь связи еще теснее. Одного из наших великих князей даже приглашали на должность короля Чехии. И наш отряд (3000 солдат) воевал плечо к плечу с гуситами. Талер чешский был у нас валютой. Так что мы имеем самые тесные связи со всей Западной Европой — от Италии до Норвегии.
— Некоторые из ваших утверждений могут не понравиться нашим соседям. Тот же «улус Золотой Орды» или, например, то, что королевская династия Ягеллонов была на 100% белорусской.
— А это не я придумал. При написании книги я пользовался источниками разных народов. Скажем, работая над периодом ВКЛ, я ссылался на литовский учебник по истории (его перевел Винцук Вечерко на белорусский язык) и рассказал их версию происхождения ВКЛ. Параллельно дал и версию Миколы Ермаловича. И читатель может сравнить историю Литвы, написанную четырьмя литовскими историками, и историю Ермаловича. Я на стороне Ермаловича, но я же не замалчиваю литовскую версию. Что касается Ягеллонов, то у поляков по этой теме около двадцати диссертаций защищено. Другое дело, они пишут, что Ягеллоны происходят от «русской княжны Соньки». А я пишу, что русские и есть белорусы, а нынешние россияне — никакие не русские. Это все в моей книге есть. И «русская княжна Сонька» — это православная белорусская княжна. А кто мать князя Ягайло? Тверская княжна. Вот вам уже 75%. А еще 25% найдем, если посмотрим на потомков Гедимина — они все женились на православных. А на каком языке говорил Ягайло? На старобелорусском. Поляки исследовали это еще во времена Пилсудского, потому что литовцы всюду писали, что Ягайло пользовался литовским языком. Поляки подняли все возможные документы — ни одного литовского слова у Ягайло не нашли! Более того, при польском королевском дворе в то время все говорили по-немецки. Потому что Казимир пригласил в Краков евреев и немцев. И я пишу, что благодаря Ягайло остановилась германизация польской шляхты. Там такие же процессы были, как в Чехии при гуситах, и лишь Ягеллоны их остановили.
— В своей книге вы рассматриваете и религиозные вопросы. Недавно константинопольский патриарх заявил, что Украинская православная церковь имеет право перейти в его юрисдикцию. А Белорусская православная церковь такое право имеет?
— Конечно же, имеет. О самостоятельности церкви радели еще великие князья литовские. Недаром была создана Литовская митрополия, столицей ее был сначала Новогрудок, потом Вильна. Московский патриарх Кирилл любит говорить о Беларуси как канонической территорию РПЦ. О какой «канонической территории» идет речь, когда Московия отделилась (за крупную взятку!) от Константинополя лишь во второй половине XVI века?! В ХV веке и московские земли, и белорусские подчинялись Константинопольскому Патриарху. Самое любопытное, что одним из первых униатов был один из московских митрополитов — он подписал Флорентийскую унию. И после того как вернулся в Москву, его там чуть не убили.
— Вы настаиваете на том, что сегодняшняя Беларусь является неотъемлемой частью восточнославянской христианской цивилизации. Тем не менее, мы входим в Евразийский экономический союз, активно сотрудничаем с Китаем, не говоря уже о России. Так каким же пальцем и какой ноги стоим мы в этой восточнославянской цивилизации?
— Мы стоим там, где стали еще во времена ВКЛ. Белорусов в нашем государстве более 80%, остальные тоже славяне — русские, украинцы. А неславян в Беларуси — 1 из 30 (для сравнения: в Украине — 1 из 24; в России — 1 из 5). Несмотря на войны, семь десятилетий Советского Союза, сталинские репрессии, все равно нашим фундаментом остались Полоцкое княжество и Великое Княжество Литовское. И теперь происходит возрождение этого фундамента — мы восстанавливаем наши замки, храмы и т. д. А все усилия затянуть нас в Евразийский союз оканчиваются тем, что Лукашенко уже намеревался отозвать оттуда белорусских чиновников… Сегодня в путинской России евразийское направление развития явно побеждает. И мы должны знать, что россияне нам никакие не братья и не друзья. Скоро мы вообще будем иметь дело даже не с христианами, а с мусульманами, поскольку их численность в Российской Федерации растет в геометрической прогрессии. По данным последней переписи, русскими в Москве записался аж 31%. Россия сегодня как Рим времен упадка. Там идут такие процессы, что если их не остановить, будет то же, что в Косово. Косово было исконной сербской территорией, пока туда не пригласили албанцев. В албанских семьях было по десять детей, а у сербов по одному. И сербы потеряли Косово.
— Думаю, что ваша «История средневековой Европы» сильно подействует на тех студентов, которые ее прочитают. А какие книги в свое время оказали мировоззрение на вас?
— Одна из таких книг — «Очерки из истории белорусского искусства» Николая Щекотихина, который обосновал, что было белорусское барокко, была белорусская готика, и что мы — европейцы. Кстати, его книга в БССР находилась под запретом, и читать ее я ездил в библиотеки Вильнюса. А когда стал депутатом, сделал все, чтобы переиздать «Очерки…» массовым тиражом. Еще одна такая книга — «Живописная Россия» (том посвящен Беларуси) Адама Киркора. Еще — «География Беларуси» Аркадия Смолича, которую я, фактически и положил в основу своей «Истории…». А еще — «Белорусы в Москве XVII века» Абецедарского. Там показано, насколько мы в то время были выше московитов, сколько мы в Москве осуществили европейских дел. Кстати, я благодарен Абецедарскому, ведь это он назвал меня впервые «мстиславским недосекой» (т.е. выжившим во время резни, устроенной в 1654 г. московским князем Трубецким). Я же из Мстиславля. И когда он это узнал, то спросил: «Ты был в мстиславском костеле?» Был — говорю. «А Трубецкую резню там видел?» — «Нет» — «Ну и козел!». Я же в тот костел ходил бутылки сдавать, но ни разу не поднял головы, чтобы посмотреть на росписи. После этого разговора я и стал серьезно интересоваться историей. Помню, Абецедарский говорил: «Такие археологи, как ты, закопают мою науку». Так и вышло — мы ее закопали.
***
Презентация книги Олега Трусова «История средневековой Европы» состоится 14 октября в галерее «Ў» (пр. Независимости, 37а). Начало в 18.00.
