Архивное интервью за июнь 2016 года
Писатель Сергей Жадан несколько дней пробыл в Минск для презентации книги «Ворошиловград» в переводе на белорусский язык. В книжном магазине «логвінаЎ» Жадан поговорил с корреспондентом «Нашей Нивы» о радостях и разочарованиях, Украине и Беларуси, войне и творчестве. Сегодня стало известно, что Жадана депортируют в Украину.
«Наша Нива»: Сергей, что вас сегодня больше всего радует в Украине?
Сергей Жадан: Радуют изменения, происходящие внутри украинского общества, в головах украинцев. Возможно, это не слишком заметно на первый взгляд, они не кардинальные, но они происходят. Люди наконец начинают понимать, что у них есть страна и они отвечают за нее. И это хорошо, поскольку и наша революция, и начало боевых действий обнаружили инфантильность украинцев.
«НН»: В чем эта инфантильность выражалась?
СЖ: В непонимании своих прав и обязанностей. Эти вещи являются базовыми в нормальных странах. А теперь начался такой период, когда стало понятно, что игнорировать эти вопросы уже нельзя.
«НН»: А что это за вопросы?
СЖ: Ну хотя бы декоммунизации. Я поддерживаю такие действия. Мне всегда казалось, что жить советским прошлым не возможно. Это надо было еще решать в 1991-м, но никто не занимался. Мы говорили о евроинтеграции, при этом на каждой площади имели по памятнику Ленину.
«НН»: Требования, с которыми люди выходили на Майдан, наконец осуществляются?
СЖ: Украина стала ближе к Европе. Но за это приближение мы заплатили высокую цену — кровью.
«НН»: Вы говорите про высокую цену. Предположим, если бы вы знали, чем закончится Майдан, стали бы вы его поддерживать?
СЖ: Вы же прекрасно понимаете, что история не имеет сослагательного наклонения! Это не компьютерные игры. Украинская революция была неминуемой. Часть украинского общества не хотела жить при такой системе, как была при Януковиче. Для меня выбор был очевиден: я никогда не принимал власть Януковича, я против нее протестовал. Если люди вышли на площади, то я был с этими людьми. Те люди, кто выходил на Майдан, кто шел добровольцем на войну, они осознавали свои риски.
«НН»: Никто не ожидал, что это все завершится территориальными потерями, войной…
СЖ: Конечно, нет. Никто не думал об оккупации Крыма, Донбасса. Но думали в других странах. И аннексия Крыма, и попытка развалить страну готовились не неделю и не две.
«НН»: Давно вы не были в своем родном Луганске?
СЖ: Последний раз я там был в конце апреля 2014 года. У меня там разные знакомые, поэтому и версии событий у меня разные. Те, кто поддерживает «ЛНР», пытаются всячески демонстрировать оптимизм, мол, они молодая республика, они развиваются, у них нормальная жизнь. Другие говорят, что там тьма проблем. «ЛНР» и «ДНР» по сути искусственные образования, нежизнеспособные.
«НН»: Верите ли вы, что эти регионы вернутся в Украину?
СЖ: Убежден. Вопрос только в том, когда, как и на каких условиях.
«НН»: А ваша жизнь с началом войны изменилось?
СЖ: Война определяет все. Хотя я и не воюю. Мы ездим на восток Украины с выступлениями, гуманитарной помощью. Стараемся поддерживать и военных, и гражданских, и раненых, и беженцев, и переселенцев. Для меня сегодня есть война и есть все остальное.
«НН»: У вас изменилось отношение к России?
СЖ: Само собой. А как иначе? Страна, которая декларирует свое братство, вводит войска, убивает твоих сограждан…
«НН»: А что в Украине сегодня вас огорчает?
СЖ: Разочаровывает политика. Люди пришли к власти на волне революции, а фактически повторяют политику своих предшественников. Я вижу выход в дальнейшей борьбе, нельзя останавливаться и отходить от того, что было декларировано на Майдане.
«НН»: Вы стоите на радикальной позиции.
СЖ: Почему? Она как раз таки вполне спокойная. Я же не призываю всех расстрелять или повесить. Я просто говорю, что нужно продолжать ту работу, которую мы начали зимой 2013—2014 гг. Мне сложно понимать действия украинского президента. Он упускает шанс как для себя, так и для целой страны.
«НН»: Война открывает новые пространства для творчества?
СЖ: Не совсем корректно так говорить. Это не источник вдохновения. Но на войне ты видишь огромное число фантастических, необычных людей. Своеобразный разлом. Разламывается грунт, и ты видишь такое, чего бы не увидел никогда в жизни.
Я пишу. Сейчас я пишу роман о войне.
«НН»: Во время войны люди начинают меньше читать, так считается.
СЖ: Да нет. В этой драматической ситуации, наоборот, люди становятся сильнее заинтересованы в искусстве. Для части людей искусство важно как терапия, оно позволяет разобраться в себе. Когда мы ездим на Донбасс, то мы видим в городках, в которые никто до меня не приезжал, что люди открывают для себя совершенно иной вид общения. Они видят, что писатель — это не только тот, кто в хрестоматии, но и живой человек, с которым можно поговорить.
«НН»: Украинское общество за эти два года сплотилось?
СЖ: В некоторой степени да. Однако у меня нет здесь иллюзий, остаются очень глубокие расколы.
«НН»: А существует ли раскол между востоком и западом Украины, о котором говорит российская пропаганда?
СЖ: Нет-нет. Я живу в Харькове — это типичный восточный город. Но с началом боевых действий в Харькове сформировалось мощное волонтерское движение. Причем многие из его участников не поддерживали Майдан, но с началом войны осознали угрозу независимости. Часто даже не украинцы — русские, евреи, армяне. Другие же по-прежнему смотрят российское телевидение. Поэтому раскол существует между активностью и пассивностью, а не между западом и востоком. На западе Украины тоже разные люди. Многие там активно помогают, идут на фронт, волонтерами, а некоторые считают, что восточники сами начали войну — мол, пусть сами и решают.
«НН»: Почему не удалось оторвать от Украины Харьков?
СЖ: Думаю, что значительную роль сыграл случай. Можно было не отдавать и Луганскую, из Донецкую области. Когда я был там весной 2014-го, то не видел там значительной поддержки сепаратистского движения. Это была малая группа людей, которые выкрикивали придуманные за границей лозунги. Все это выглядело искусственно. Насчет того, что там случилось, — претензия к бывшему и нынешнему руководству страны.
«НН»: Ваш коллега Юрий Андрухович написал, что «славянский мир», за исключением Польши, бросил Украину один на один со своей бедой. Вы согласны?
СЖ: Да, Польша поддерживает. А поведение чешских политиков выглядит странно. Такое впечатление, что они просто забыли, что такое 1968 год, что такое российская оккупация.
В отношении Беларуси я не могу сказать, что она нас предала. Беларусь выступает посредницей.
«НН»: Как в Украине отреагировали, когда Светлана Алексиевич получила Нобеля?
СЖ: Позитивно. Мне иногда даже казалось, что украинцы больше радовались ее премии, чем белорусы. Я следил одновременно, как реагировали россияне: столько было грязи, желчи, зависти, комплексов…
«НН»: Как в Украине меняется отношение к украинскому языку?
СЖ: Меняется в сторону большей популярности. Мне приятно, что это не навязывается сверху, а делается на низовом уровне. Многие украинцы открывают для себя национальный язык и переходят на нее в общении. Я видел недавно опрос среди военнослужащих, он выявило динамику: к украинскому языку относятся все лучше и лучше.
«НН»: Насколько для вас важно, что ваши книги выходят по-белорусски?
СЖ: Да, важно. Приятно, когда книги выходят на других языках. Но есть страны, которые для меня особенно важны. Беларусь как раз среди таких стран. Сюда приезжаешь как домой.
***
Сергей Жадан. Родился в 1974 в Старобельске Луганской области (Украина). Поэт, прозаик, переводчик, рок-музыкант. Один из наиболее популярных авторов в Украине. Его романы «Депеш Мод», «Anarchy in the UKR», «Ворошиловград» выходили по-белорусски. В прошлом году увидели свет две новые книги Жадана — поэтическая «Жизнь Марии» и книга эссе «Когда спадет жара». Живет в Харькове.
