фото Сергея Гудилина.
Швейцарская пресса о белорусско-российской ловушке стабильности
Российские протесты, которые совпали во времени с белорусским Днем Воли, показали, какую разную роль играют наши страны и каким несравнимо разным вниманием пользуются в мире. И все же некоторые западные наблюдатели попытались сопоставить белорусский и российский контексты — благо, этому способствовали сами демонстрации, которые совпали по времени.
Иво Мийнссен (Mijnssen), редакционный сотрудник газеты «Neue Züricher Zeitung» («Новая цюрихская газета»), подытожил уроки белорусских и российских протестов в статье «В ловушке стабильности». Хотя протесты в Москве и Минске начались по очень разным поводам (налог на тунеядцев и коррупционный скандал), они схожим образом отразили значительные уровни недовольства в России и Беларуси.
Стагнация вместо хаоса
Чтобы проиллюстрировать фон протестов, Мийнссен обращается к белорусскому примеру как к наиболее яркому. Речь идет о том, как модель политического господства, основанная на политической стабильности в качестве главной ценности, постепенно зашла в тупик. Безусловно, страх перед бесправием в случае, если рука автократа вдруг исчезнет, все еще питает поддержку власти среди населения. Но эта поддержка не такая сильная, как может казаться. По мнению журналиста, Лукашенко лишил белорусов «социального бремени 90-х», которое в России привело к недоверию относительно рыночной экономики. Но цена за это была тоже немалой: репрессии, изоляция и зависимость от России, в конечном итоге — отказ от перспективы в будущее, которая бы выходила за пределы сохранения имеющегося положения вещей.
Когда в Москве иссяк запас «нефтерублей», белорусская модель потеряла равновесие, и «ради сохранения власти сильный мужчина в Минске пытается балансировать между Западом и Востоком». Здесь Мийнссен явно ошибается — эта тактика использовалась белорусским правительством и ранее, в этом смысле она является составной частью «белорусской социально-экономической модели». Также и либерализация внутри страны, обусловленная сближением с Европой, не первая в белорусской истории.
«Связанное с этим ослабление страха делает последние протесты весьма опасными для Лукашенко: они показывают, что стабильность быстро превращается в стагнацию и недовольство».
Но в целом автор предостерегает от необоснованных выводов о том, что эти протесты быстро приведут к каким-то радикальных изменениям в регионе. «Протесты слишком малы, их фундамент слишком тонок и оппозиция слишком слаба, чтобы вызвать их [существующих режимов] обрушение».
И все же, призрак Майдана и опыт Януковича не исчез из поля зрения Путина или Лукашенко. Они отлично знают: даже внешне прочная система может в определенный момент не выдержать совокупного давления социального возмущения. По этой причине возможность обновления «склеротических структур» для них не входит в рассмотрение. По мнению Мийнссена, это обрекает Беларусь и Россию на страдания и насилие «порочного круга стагнации и революции».
ЕС и страны в ловушке стабильности
Далее журналист обращает внимание на то, что в Центрально-Восточной Европе этот порочный круг удалось разрушить при активной помощи Западной Европы. Но сегодня ситуация совсем иная: постсоветским государствам — будь то России, Беларуси, или Украине, — Евросоюз не может предложить перспективу вступления. Ему не хватает как сил, так и политической воли.
Альтернативой присоединению к Европейскому Союзу, по мнению Мийнссена, может стать большая скромность в целях. «Это значит, например, вместо абстрактных и часто контрпродуктивных поучений про основные права сосредоточиться на конкретных темах, как например, на борьбе с коррупцией». Европа должна действовать в тех областях, где она имеет большую убедительность — через укрепление юстиции и научных исследований, стипендии и образовательные проекты. Кроме того, ЕС должен был бы потребовать от западных фирм большей прозрачности в торговле с восточноевропейскими партнерами.
* * *
В заключение Мийнссен замечает: «Новейшие протесты показали, что постсоветским царькам не хватает объяснений, когда им приходится дискутировать о собственных беспорядках и противоречиях вместо того, чтобы продолжать продуцировать образы врагов. Отсюда берут начало перемены».
