Исследователи сходятся на том, что если бы Ленина не привезли в Россию в 1917 году, судьба страны могла быть иной.
Комментируя появление Ленина в Петрограде в апреле 1917 года, Уинстон Черчилль писал: «Необходимо уделить самое пристальное внимание гнусной затее германского военного руководства, которую оно уже реализовало. То, что оно использовало против России самое страшное оружие, внушает благоговейный страх.
Оно переправило Ленина в пломбированном вагоне из Швейцарии в Россию как чумную бациллу».
Политический иммунитет России был невероятно ослаблен войной и политикой Временного правительства, так что ленинская «чумная бацилла» оказалась чудовищно заразной — ее жертвами стали миллионы людей.
К 1916 году война на Западном фронте стабилизировалась и перешла в позиционную фазу. Германское правительство тратило миллионы марок на мирную пропаганду в странах Антанты.
Через своих агентов в России оно субсидировало пацифистские и пораженческие революционные партии и группировки, стремясь вывести Россию из войны. Мир с Россией дал бы возможность перебросить с Восточного фронта на Западный до 500 тысяч военнослужащих, и тогда победа Германии в Первой мировой была бы обеспечена.
Идею использовать Ленина и его партию для вывода России из войны германскому Генштабу предложил деятель российского и германского социал-демократического движения Александр Парвус (псевдоним Александра Гельфанда).
К тому времени Ленин уже выдвинул лозунг превращения войны империалистической в войну гражданскую, и Парвус убедил немцев субсидировать революционное движение в России.
Парвус был не только левым социалистом, одно время близким другом и соратником Троцкого, но и крупным коммерсантом, и к тому же немецким агентом.
Идея Парвуса нашла поддержку в германских правящих кругах, и 9 апреля 1917 года группа из 32 российских революционеров-эмигрантов во главе с Лениным выехала из Цюриха в поезде, который проследовал через территорию воюющей Германии, а затем германский «троянский конь» через Швецию и Финляндию беспрепятственно прибыл в Петроград.
Это был первый из трех поездов с «революционной чумной бациллой», которые немцы переправили в Россию.
Через некоторое время представитель германского министерства иностранных дел смог доложить правительству: «Ленин благополучно добрался до России и работает там в точности так, как мы хотели бы».
За почти столетие судьбоносный для российской истории ленинский вояж оброс многочисленными мифами и досужими домыслами.
Автор монографии «Ленин в поезде» Кэтрин Мерридейл, описывая ленинский поезд, отмечает в интервью для Радио Свобода, что одним из таких мифов о нем был «пломбированнный вагон».
«Ленин пересек не только территорию Германии. Чтобы добраться до России, он должен был проехать по Швейцарии, Швеции и Финляндии (правда, последняя в то время была частью Российской империи). Он должен был также пересечь Балтийское море. Единственной частью этого маршрута, когда Ленин не пользовался обычным общественным транспортом, была территория Германии. Его поезд состоял из единственного железнодорожного вагона, в котором было пять купе второго и третьего класса. В вагоне находились два офицера германской армии в качестве охранников и 32 или 34 российских и других восточноевропейских пассажиров.
Миф о том, что вагон был опломбирован, возник из-за требования Ленина, предъявленного германским властям, чтобы его поезд был наделен статусом экстерриториальности, а значит, не имел бы ничего общего с Германией.
Во время проезда через Германию никто не должен был входить в поезд и выходить из него, чтобы сохранить иллюзию, что Ленин не сотрудничает с правительством кайзера.
Ленин (слева) во время поездки в Петербург. 1917 г.
В вагоне мелом была проведена черта, разделяющая вагон на две части: заднюю, где находились германские офицеры, и переднюю, где ехали революционеры.
Впоследствии Карл Радек, бывший пассажиром поезда, а также другие его пассажиры отрицали, что двери поезда был опломбированы. Одна из четырех дверей вообще не закрывалась, и швейцарский социалист Фриц Платтен, через которого Ленин и его спутники общались с охраной, мог беспрепятственно выходить на всех остановках, покупать газеты, молоко для двух находящихся в поезде детей и другие продукты». Платтен также вел все переговоры.
В вагоне мелом была проведена черта, которая разделяла вагон на две части: заднюю, где находились германские офицеры, и переднюю, где ехали революционеры.
После Карл Радек, который был пассажиром поезда, а также другие его пассажиры отрицали, что двери поезда были опломбированы. Одни из четырех дверей вообще не закрывалась, и швейцарский социалист Фриц Платэн, через которого Ленин и его спутники разговаривали с охраной, мог беспрепятственно выходить на всех остановках, покупать газеты, молоко для двух детей, которые были среди пассажиров, и другие продукты», — отмечает Кэтрин Мерридейл.
Исследовательница, чтобы углубиться в материал, даже проехала по ленинскому маршруту.
Правда, у нее от путешествия остались совершенно иные впечатления: «В апреле 1917 Европа не находилась в состоянии войны. Мне также не приходилось получать визы для пересечения границ, было впечатление, что путешествую по одной стране. Для Ленина же каждая граница таила опасность. Он был готов к тому, что его могут остановить, вернуть назад, арестовать. Другое отличие моего путешествия состояло в том, что я могла выходить из вагона где угодно и спать в любом отеле, тогда как Ленину и его спутникам приходилось спать, сидя в тесных купе своего вагона. Спутники Ленина не могли даже заходить в заднюю часть вагона. Для них это было ужасное и тревожное путешествие, мое же было в высшей степени комфортабельным, хотя к его концу я изрядно устала».
Ленину потребовалось восемь дней, чтобы добраться до Петрограда. Он покинул Цюрих в католический пасхальный понедельник и прибыл в Россию также в пасхальный понедельник, но уже православный.
Перед поездкой Ленин и его спутники предъявили немцам перечень требований, сделав их условием участия в операции по переброске революционеров в Россию.
Первым было наделение вагона экстерриториальным статусом.
Вторым условием была оплата билетов из собственных средств пассажиров. Это было символичным жестом: они хотели показать, что не принимают немецких денег.
Но, конечно, организация поездки стоила немцам огромных денег и немалых усилий и времени. Поезд должен был пересечь линию фронта, в нем было военное оборудование и оружие. Поэтому было бы иллюзией предполагать, что поездка для Ленина и его спутников была бесплатной.
Третьим требованием был отказ предъявлять какие-либо документы при пересечении германской границы. Революционеры не хотели раскрывать свои подлинные имена, почти все они, включая Ленина, пользовались псевдонимами.
Они также выговорили право взять с собой собственный запас еды и были так шокированы, когда при пересечении швейцарско-германской границы швейцарские таможенники конфисковали всю их еду — было запрещено вывозить еду в воюющие страны.
Путешествие не было особенно комфортабельным и в других аспектах. Пассажиры жаловались на неудобства и отсутствие денег, жаловались, в частности, и своим друзьям-социалистам в Швеции, получая от них субсидии. Ленин и его спутники путешествовали вторым и третьим классом, никто не ехал первым. Железнодорожные билеты были не очень дороги. Российские революционеры постоянно разъезжали по Европе, и деньги находились. Хотя в поезде были люди без постоянного дохода, и для них билетные траты были довольно существенны.
Из пяти купе вагона два были второго, а три третьего класса.
У Ленина и Крупской было отдельное купе второго класса — первое в начале вагона — комфортабельное и довольно тихое.
Но они столкнулись в поезде с неприятной проблемой: в вагоне был лишь один туалет, которым могли пользоваться русские революционеры на протяжении трех с половиной суток проезда по Германии. Второй туалет находился на германской территории вагона и был недоступен.
32 или 34 человека могли пользоваться лишь одним туалетом и создавали длинные очереди и невероятный галдеж вблизи ленинского купе. Все это усугублялось другой проблемой: Ленин запретил курение в вагоне. Единственным местом, где можно было курить, был тот же туалет. Это еще больше удлиняло очередь.
Ленин решил эту проблему в подлинно большевистском стиле: он выпустил для посещения туалета билеты двух классов. Билеты первого класса предоставлялись тем пассажирам, кто справлял естественную нужду, — у них было преимущество перед курильщиками, которым доставались билеты второго класса.
«Могу лишь представить, какие галдеж и пререкания рядом с ленинским купе порождало это «мудрое» решение», — отмечает исследовательница.
Помимо бытовых вызывает интерес и стратегический вопрос: были ли у Ленина прямые контакты с германской разведкой или германским Генштабом, в чем его обвиняло Временное правительство и антибольшевистские круги.
«Ленин должен был вести переговоры с германским представительством в Берне, — объясняет исследовательница. — Без этого он не смог бы получить немецкие транзитные документы и вернуться на родину.
Однако он всегда категорически отрицал, что у него были контакты с германской разведкой, с германской военной разведкой или с какими бы то ни было официальными представителями германского правительства.
Он заявлял об этом в своих публичных выступлениях и в Швеции, и в Петрограде.
Однако не могло не вызвать подозрения, что большевистская пропаганда в России, партийные издания — «Правда», «Солдатская правда» и другие, а также партийные политические кампании очень хорошо финансировались.
Естественно было подозревать, что деньги на это поступали из-за границы. С уверенностью можно сказать, что Германия субсидировала огромное число разного рода подрывных организаций в европейских странах. Немцы финансировали ирландских националистов, украинских националистов, грузинских националистов, подрывные группировки на Ближнем Востоке. Так что предположение, что они могли финансировать Ленина и его партию, было абсолютно логичным, естественным и правдоподобным. И единственным странным моментом было яростное отрицание этого Лениным».
Зато, говорит Кэтрин Мерридейл, германским агентом был Парвус:
«Его называли «купцом революции». Он принимал германские деньги, поскольку страстно хотел свержения самодержавия. Парвус был убежденным социалистом и при этом миллионером, запивающим радикальные убеждения шампанским. Он напрямую неоднократно получал от германского МИДа огромные суммы, миллионы марок на подрывную революционную работу.
Деньги эти он получал, в частности, и в виде субсидирования своих торговых предприятий в разных странах. Он скупал немецкие товары на черном рынке, переводил доход в датские кроны и переправлял их через Швецию в Россию. Многие историки утверждают, что большевики получали значительные отчисления от доходов его торговых фирм».
Установленный факт, что Парвус получил от немцев пять миллионов марок на субсидирование пацифистской и пораженческой революционной пропаганды в России.
Невозможно сказать, кому пошли эти деньги, он не брал расписок. Не существует письменных свидетельств, подтверждающих передачу Парвусом денег Ленину. Все это — догадки и предположения. Пять миллионов марок, которые он получил в 1916 году на русскую революцию, наверняка ушли на финансирование подпольных экстремистских группировок, подрывные издания и акции.
Парвус пытался организовать в России всеобщую стачку в начале 1916 года. Попытка провалилась. После этого он убедил германский МИД, что для его целей лучше всего поставить на Владимира Ульянова.
Так был ли октябрьский переворот 1917 года иностранным заговором пятой колонны — раз уж Ленин и его партия, по сути дела, работали на врага России?
«Существует огромное число свидетельств, что большевики пользовались массовой поддержкой в октябре 1917 года. Народ устал от войны. Крестьяне требовали земельной реформы, Временное правительство теряло авторитет, армия разлагалась и дезертировала. Народные надежды и чаяния, возможно случайно, совпали с большевистской пропагандой. Другое дело, что обещания большевиков оказались обманом, и уже к 1921 году у народа иллюзии рассеялись».
В своей книге Мерридейл пишет, что британская разведка знала о немецкой операции по переброске Ленина в Петроград:
«Британия была союзником России, поэтому у нее был свой наблюдатель на финско-российской границе в Торнио, где был пропускной пункт. Этого британского офицера звали Харольд Грунер, а в британской разведке у него было кодовое имя «Шпион».
Грунер телеграфировал Александру Керенскому, который был в то время министром юстиции Временного правительства, прося его запретить Ленину въезд в Россию. Тот ответил, что демократическая Россия не может отказать своим гражданам во въезде в страну.
Впоследствии глава контрразведки Временного правительства полковник Борис Никитин писал, что еще в начале апреля 1917 года резидент британской разведки в Петрограде майор Стивен Элли обратился к нему с просьбой помочь «что-то сделать с тридцатью предателями во главе с Лениным, которые собираются через пять дней пересечь границу». Никитин позвонил в Министерство иностранных дел в надежде связаться с Милюковым, но министра не оказалось в городе. Тогда он обратился к его заместителю Нератову с просьбой подписать ордер на арест германских агентов. Тот отказался. После этого у Элли осталась единственная надежда на Харольда Грунера.
Британский наблюдатель сделал все, что мог, однако у него не было всей полноты власти на пропускном пункте, он был всего лишь кем-то вроде иностранного советника. Грунер попытался максимально затянуть допрос и обыск Ленина в надежде, что российское правительство предпримет какие-то меры. Раздел его догола и допрашивал несколько часов, рылся в его вещах, книгах, бумагах. Ленин не уставал повторять, что он всего лишь российский журналист, пробирающийся на родину.
В конце концов Ленина пришлось отпустить. Один из его друзей заметил по этому поводу, что будь на месте Грунера японец, он бы совершил после этого харакири.
Харольд Грунер до конца жизни не уставал винить себя в том, что позволил Ленину въехать в Россию, считая, что это он способствовал возникновению Советской России и Октябрьской революции».
«Ленин оказался в России в нужное время и в нужном месте для революционного переворота, и его присутствие было в высшей степени эффективным. Существует мнение, которое разделяют многие историки, что без «пломбированного вагона» не было бы ни Октябрьской революции, ни СССР», — заключает Кэтрин Мерридейл.
* * *
Читайте также:
Малавядомая гісторыя: грошы для Леніна
