Последствия безвизового въезда дошли и до нас. На днях в деревне Володьково Глубокского района разговаривал с туристами из США о судьбе белорусского языка, униатской церкви и «Нашей Ниве».
А встреча получилась совершенно случайно. Просто не хотел сидеть дома. Как обычно в таких случаях, попутными машинами добрался до Глубокого. Лишь бы попасть в Глубокое — а там будет видно… Приехав в город, вспомнил про Юлию Буку, хозяйку известной агротуристической усадьбы в деревне Володьково. Звоню.
— Добрый день, госпожа Юлия! Как Вы там поживаете?
— А вот, американцев ждем. Будем их нашим борщом угощать. Если хочешь, подъезжай.
— О, прекрасно. А я и думал к Вам выбраться. Скоро буду.
Пригородным автобусом «Глубокое — Лужки» доезжаю до поворота на Володьково. Прохожу через деревню, прихожу на подворье госпожи Юлии. Обычная деревенская изба. И туристов госпожа Юлия принимает в домах, скупленых у бывших хозяев, где сохранена деревенская атмосфера…
В публикации в белорусской прессе попадает не только госпожа Юлия со своей усадьбой, но и ее дети. «Наша Нива» недавно писала про Даника Буку, сына госпожи Юлии, который поехал учиться по программе Калиновского и стал чемпионом Польши по муай-тай.
Хозяйкина собака Магда первой заметила мое появление и начала лаять. Захожу в дом.
— Привет, Кастусь! Мы тут немного заняты. Сходи ты к Насте, а потом придешь, мы тебя чем-нибудь покормим — говорит госпожа Юлия. Мы с хозяйкой давно и хорошо знакомы, она ко мне относится по-свойски.
— Какой Насте?
— Художница, из Новополоцка, отдыхает у нас. Вы же с ней знакомы…
Ошалеть! Вот попал так попал! Настя — одна из самых светлых людей, которых я встречал за жизнь. Мы познакомились несколько лет назад в местечке Лужки. Девушка окончила витебский «худграф» и попросилась, чтобы ее распределили в деревню. Три года отработала учительницей рисования в Лужецкой художественной школе. Я все хотел выбраться к ней в гости в Лужки — да никак не получалось. А тут такая неожиданная встреча!
Пол дома, где остановилась Настя, заслан акварельными и графическими рисунками. Девушка рисует деревенские дома, пейзажи. На электрической плитке она ставит воду на чай, мы идем в комнату и разговариваем о многих вещах.
Как хорошо встретить когда человека, с которым одинаково смотришь на мир!
Нашу беседу прервала Алеся, дочь госпожи Юлии. Зашла в дом и говорит:
— Настя! Кастусь! Идемте! У американцев изменились планы, через час будут у нас.
На подворье госпожи Юлии суета. Нужно быстро накрыть стол для четырнадцати человек. Стол накрываем под голым небом. Я помогаю чем могу. Нарезаю яйца, вылавливаю из чугунка ребрышки, расставляю посуду. Госпожа Юлия и девушки бегают, наспех все готовят.
Настя раскладывает на террасе бани свои рисунки — предложить их туристам как сувениры.
Только успели все подготовить — как на деревенскую улицу повернул большой туристический автобус. Туристы вышли из автобуса и собрались на подворье госпожи Юлии.
Госпожа Юлия рассказала про свою усадьбу и про то, какие блюда приготовила туристам. А там были суп из ботвы с ребрышками, грибы, клинковый сыр, кислое молоко, напиток из трав, березовый сок, хворост… Стояли и небольшие фляги крамбамбули… А картошку сварить не успели: было договорено, что туристы позже приедут. Туристы уселись за стол.
Американцы не только охотно ели белорусские блюда, но и много расспрашивали у хозяйки. Что за блюдо, из чего сделано? Среди них оказалось четверо вегетарианцев — отказались от борща с ребрышками. Ну ничего, вместо мяса грибов поели.
Туристы подкрепились и начали выходить из-за стола. Рассматривали картинки Анастасии с деревенскими домами — десять изображений приобрели себе на память о Беларуси. Несколько туристов пошли посмотреть дома, в которых госпожа Юлия принимает гостей. Говорили, очень хорошие — деревенский колорит сопряжен с современными удобствами. Стали завязываться у нас разговоры. Одна из туристок, еврейской внешности жительница Лос-Анджелеса, рассказала, что ее корни откуда-то из-под Слуцка. Она пыталась узнать больше о своих предках, но пока что не удалось.
Спрашивала меня, были ли евреи в моей местности, и какая была их судьба во время Второй Мировой.
А больше всего меня поразила беседа с руководительницей американской туристической группы. Как она узнала, что я изучаю местную историю, то спросила, какие темы изучаю в последнее время. Здесь нам очень помог молодой парень из русскоязычной семьи из Нью-Йорка, который знает украинский и прекрасно понимает белорусский. Он нам переводил.
Я ответил, что в последнее время занимаюсь межвоенным периодом — пересматриваю тогдашние газеты, ищу статьи про Глубокое и окрестности. Тогда американка стала меня расспрашивать про языковую и национальную ситуацию. Я показал эту ситуацию на примере своего родственника, католического священника Франциска Ромейко. Он проповедовал Слово Божье белорусам по-белорусски, и за это был ненавидим польскими административными и духовными властями.
Далее американка стала спрашивать у меня о судьбе греко-католической церкви в Беларуси, о языковой ситуации в наше время. Меня удивила ее осведомленность в белорусских делах. Говорит, что в туристической группе многие обсуждают вопрос о том, почему белорусы пользуются русским, а не своим, языком.
— Горожане и богатые жители раньше не разговаривали по-белорусски. По-белорусски разговаривали в деревнях, и белорусский язык долгое время считался второстепенным, деревенским… — говорю я. — Первая газета на белорусском языке стала выходить только в 1906 году…
— «Наша Нива»? — переспрашивает американка.
— Да, «Наша Нива». Она была основана в 1906-м, а в 1991-м была возрождена, продолжает традиции того старого издания. Я являюсь одним из авторов «Нашей Нивы», — говорю.
— А как Вы решили разговаривать по-белорусски?
— В моей семье, — говорю, — никто никогда не говорил по-русски. — Мои родители, деды и прадеды говорили по-белорусски, на местном диалекте. Пока ходил в школу и жил с родителями, я разговаривал так, как говорили дома. А когда поехал в город, то продолжил пользоваться белорусским языком…
Мы бы говорили и дальше… Американка спрашивала у меня об отличиях тарашкевицы и наркомовки, и существует ли в наше время самоидентификация «тутэйшыя»… Но вынуждены были прервать разговор: белорусский гид позвала всех в автобус. Туристы попрощались с нами белорусскими словами «Да пабачэння!» и «Дзякуй!»
Попрощавшись с туристами, мы наконец расслабились. Сели поужинали, поговорили. Я не мог оставаться дольше — уже вечер, а нужно доехать попутными машинами в Парафьяново. Через полчаса погодным июльским вечером я смотрел на Глубокое — на Коптевку, часовню святого Ильи и колонны, величественные стены и башни Кармелитов и аккуратную застройку Замковой. Красивый город! — подумал я в очередной раз. Глубокое не перестает впечатлять…
В центре Глубокого встретил еще одну группу иностранных туристов. Они громко обсуждали, где в городе найти кафе. В конце концов, увидели вывеску «Бар» на двухэтажном здании, которое при Советах поставили на месте церкви Святой Троицы и христианских кладбищ.
— Ну вот, пойдём сюда! — категорически скомандовала одна из туристок.
— Откуда вы? — спрашиваю.
— Из Москвы.
