Андрей Дубинин. «Клуб Дзержинского, или Ночь поэтов».
Вот картина. 2017, 150x275 см, холст, масло. Никогда не умела читать эти обязательные для картин пометки, то есть понимала, что они значат — год, размер, материалы, — но долгое время никак не соображала, почему именно они и зачем вообще.
С названиями уже проще. Названия картин я читать умею и люблю: художник, всегда ограниченный размерами полотна и по этой причине наученный концентрировать идею и средства ее выраженной, называет свои картины так же, как поэт называет стихотворение. Эта называется — «Клуб Дзержинского, или Ночь поэтов».
Я ненавижу Клуб Дзержинского. У входа в него мне физически становится плохо — от ненависти. Хотя никто и никогда не обидел меня ни в том клубе, ни в дверях рядом, где принимались передачи в «американку», люди оттуда, по моему личному опыту, всегда вежливые, с тихим голосом и скупые в жестах. К тому же я знаю, что среди них есть достойные, честные, доброжелательные — как повсюду. Но именно за Ночь поэтов — ненавижу.
Посмотрите на эту картину. Они схватились за портупеи этим хрестоматийным жестом. «Им же нужна какая-то опора, а где она?» — так объяснил мне этот жест автор. Они схватились за эти портупеи, и руки им сведет, как сводило пальцы палачам, и они — как мы, у них тоже есть корпоративная этика, корпоративные праздники, корпоративные клубы, корпоративная уверенность — вот это всё. Здесь каждая деталь: и эти холеные, но какие-то беззащитные, мягкие затылки, и бокалы с вином, и напряженное отчаяние правой руки, и светотени — всё бьет в цель. Они тоже люди, вот что самое страшное.
Я не знаю пока что иного произведения искусства, посвященного репрессиям, в котором бы вся глубина этого явления, все смыслы, и хрестоматийные, и не хрестоматийные, разворачивались бы так стремительно из одной, идеально сконструированной и сильно составленной метафоры.
Картину можно увидеть на выставке «Стольнае месца» во Дворце искусств. Она там — одна из самых больших, поскольку 150x275 — это масштабно. Ее надо увидеть, ведь 2017 год — год печального юбилей Ночи поэтов. Ее невозможно не увидеть — потому что холст и масло оказались более выразительными, чем бумага и карандаш.
