Вадим, мой хороший друг студенческих времен, переехал в Киев еще до Майдана и АТО. Что характерно, после 2014 года в Минск не вернулся. Хотя и трудно, и с деньгами были проблемы. На минувшей неделе Instagram обсуждал отъезд в Киев Ромы Свечникова — молодого белоруса, который написал лучшую из тех, что мне в жизни довелось читать, книгу о путешествиях. Рома с Борисом Николайчиком только что завершили прозеванное крупными белорусскими порталами участие в Монгольском ралли. Отдохнув, Рома отправился в Киев.
«Sad story for Minsk», — заметил один из комментаторов этой новости в Facebook.
Так почему из «процветающей» и мирной Беларуси люди осмеливаются ехать в парализованную войной на востоке, «обнищавшую» Украину? Где здесь логика? Ведь беженцы должны были бы тянутся в обратном направлении!
Я провел четыре ночи в Киеве, пытаясь понять, что могло привлечь в этой столице человека, который привык просыпаться в Минске.
Терминальная десоветизация
Чтобы вам рассказать о состоянии отношений Киева с советским прошлым, обрисую, как в эти дни проходит экскурсия по музею Второй мировой войны в Киеве. Ввиду отсутствия больших средств на культуру экспозиция в музее не менялась, кажется, с момента его основания. Поэтому весь груз создания новых смыслов переложен на интерпретацию.
В созданном еще при СССР зале, посвященном подготовке немцев к войне, экскурсовод — бывший солдат — рассказывает о дружбе Сталина и Гитлера, о пакте Молотова—Риббентропа и секретном протоколе к нему. В следующем холле, который советские музейщики посвятили зверствам фашистов в отношении советских военнопленных, вы услышите про плохого Сталина, который приравнял всех, сдавшихся в плен, к врагам народа и предателям, про 227-й приказ. СССР не заступался за пленных, как это делали правительства других стран — отсюда и зверства. Вы услышите, как советские генералы сбежали во время обороны Севастополя, как то же самое произошло и в Курской битве, как советы при отступлении взрывали центр Киева, а имевшимися на вооружении пушками невозможно было поразить немецкие танки. Партизаны помогали Красной армии, а не простым людям. Германия проиграла потому, что не использовала труд детей. При освобождении Киева погибло в 8 раз больше советских солдат, чем немцев.
Уже через 10 минут возникает ощущение, что музей этот советской властью выстроен исключительно для того, чтобы засвидетельствовать злонамеренность этой власти. Которая значительно превзошла зверства нацистов. Внизу, в фойе, у ступеней, — исчерпывающее толкование того, почему экскурсия здесь именно такая. Здесь выставлена форма, знамена и личные вещи бойцов, погибших во время АТО. В каком-то смысле война на востоке Украины — это выяснение, кто из сторон конфликта настоящий «фашист»: сепаратисты или те, кто отстаивает единство страны. А потому без десоветизации памяти о Второй мировой здесь никуда.
Таким образом, если вас сильно допекают Ленины на каждом углу — надо ехать в Киев.
Движняк
В этом городе бурлит движуха. Вас постоянно пытаются развести, развеселить, накормить, напоить и вывезти на экскурсию в бывшую резиденцию Януковича в Межигорье. За то время, пока я иду от Президент-отеля до Бессарабки, у меня трижды спрашивают, как пройти на Крещатик.
Первые два раза я подробно отвечаю, на третий уже только молча придерживаю карманы, ибо, встретившись с чужой ловкой ладонью в них, понимаю смысл разводки. Возле рынка вас затягивают поесть баранины на углях, и стоит это всего три доллара, и баранина вкусная. В переходах выросли поистине подземные города с аутлетами, кафе, мастерскими роботов и секс-шопами, где можно дешево купить себе, например, костюм Бэтмена. Ты устаешь от движухи, ты берешь себе вкуснющий кофе и прячешься на лавочке в скверике на ул. Городецкого.
Но ровно через 5 минут — максимальное время, на которое здесь можно остаться наедине с собой — к тебе подходит ростовая фигура миньона.
«Почему ты грустный?» — спрашивает Миньон. «Я не грустный», — честно отвечаю ей. «В Одессе был»? - нет отлипает Миньон. «Не был», — мотаю головой я. Тогда Миньон начинает петь «У Черного моря». У Миньона приятный басок. В Минске на сцену давно бы уже вышел ОМОН. Здесь — только миньон. Он просит на чай. За то, что пел «У Черного моря». «Как пройти на Крещатик?» — спрашиваю я у него, и он исчезает.
Время идет
Из-за всей этой движухи, из-за пенсионеров, которые на каждом углу пихают тебе в нос вкусно пахнущие пирожки собственной выпечки, из-за тротуарной торговли, из-за миньона наконец — возникает ощущение, что время в Киеве не стоит на месте, как в Минске. Здесь моментального понимаешь, что время — субстанция, создаваемая людьми, их движением.
Я долго ищу вареничную на Софийской улице, в которой классно поужинал однажды в 2014-м. На ее месте — «Ветеранская пицца»: кафе, открытое бойцами, вернувшимися из зоны АТО. Про вареничную с трудом вспоминает один из посетителей. Да, она была здесь. Кажется. Три года тому — это как в позапрошлый век заглядывать для них. Я завидую их отношениям со временем.
Культурка
Ну і пра культуру. Пакуль у нас вось так, у іх — вось так.
Можна
Ну и о культуре. Пока у нас вот так, у них — вот так.
Можно
Благодаря непрестанной борьбе с коррупцией (в которой, если послушать местных таксистов, пока что побеждает коррупция), а также благодаря успешному опыту уличной смены власти, чиновники здесь отлично знают свое место. Ограничений частной инициативы немного. Здесь почти всё можно. Приезжай, открывай бизнес, пробуй, крутись, выпендривайся. Да, страна экономически ослаблена необходимостью проводить АТО, гривна упала, а в киосках продают сигареты поштучно. Но при входе в инстанции тебя не ждет куча серых дядюшек с застывшими глазами, которые будут обещать «рассмотреть» твой «вопрос» в «определенный законом срок».
Чиновники здесь выглядят живыми людьми, депутаты не только поздравляют «почетных граждан» с «днем города» в метро. И вот эта ситуация, в которой система скорее мотивирует, а не запрещает, подталкивает, а не останавливает твое движение, и ведет, как мне кажется, к тому, что в воюющей Украине бюджетные зарплаты сопоставимы с шикующей на российской нефти Беларусью.
И — несмотря на всё вышесказанное — я за то, чтобы любить наш свой Киев. Иначе, если все живые уедут, время в Минске так и будет стоять.
