В конце декабря белорусский президент Александр Лукашенко сделал нечто совершенно ему несвойственное. Он подписал Декрет «О развитии цифровой экономики», обещавший ряд ультралиберальных свобод стране, где до сих пор действуют пятилетние планы, принимаемые на Всебелорусских народных собраниях, а экономика работает на основе ежегодно одобряемых «прогнозов социально-экономического развития».
Даже язык этого документа необычен, сочетая советский волапюк с лексикой, больше подходящей для футурологического фильма об электронном будущем человечества. Согласно документу, «майнинг» «токенов» больше не относится в Беларуси к «предпринимательской деятельности», «токены» не подлежат декларированию, «операторы криптоплатформ» вправе свободно открывать счета за рубежом (для Беларуси это большая поблажка), резиденты Парка высоких технологий освобождаются от налога на прибыль и налога на добавленную стоимость. Земельные участки в пределах парка освобождаются на 3 года от земельного налога, айтишники будут платить 9 процентов подоходного налога вместо 13. Более того — вы только представьте! — валюта, получаемая резидентами ПВТ, не подлежит обязательной продаже. Иностранцам, занятым в ПВТ не нужно разрешение на работу, более того, им даровано право пребывать на территории Беларуси 180 дней в году!
Конечно, потенциальный венчурный инвестор, читая про дарованные декретом свободы, может вместо благодарности неправильно удивиться тому, как много видов налогов и предписаний действовало в Беларуси доселе, но это — не то чувство, которое стремится вызвать документ. Его основная интенция — показать, что Беларусь больше не та страна с «ручным управлением» экономики, в которой для старта бизнеса нужно было собрать толстую пачку разрешений. Это практически Горбачевская Перестройка, с ее «разгосударствлением» и «дебюрократизацией». С одним только отличием: либеральные меры локализованы лишь в одной отрасли и не касаются других сфер ведения бизнеса.
И главный вопрос — в том, можно ли либерализировать малую часть системы, сохраняя государственное доминирование над приватной инициативой в других.
Ответить на этот вопрос можно лишь поняв истинные причины анонсированной в Беларуси IT-революции. Мне кажется, корни тут нужно искать в кризисе прежней экономической модели, построенной на переработке дешевых российских углеводородов. Когда Россия ввела квоты на поставки нефти и повысила цену на газ, «белорусское экономическое чудо», про которое населению рассказывали по государственному телевидению, пережило первый удар. Теперь, когда отношения с Путиным более-менее нормализовались показатели ВВП улучшились за счет возобновленных поставок нефти, но стойкое ощущение зависимости от Москвы стало соображением уже не только экономической, но и политической безопасности. Все эти годы правительство убеждало белорусов, что их доходы обеспечиваются конкурентоспособным промышленным производством, продажами тракторов, грузовиков и текстиля в Азию и Латинскую Америку. Теперь в это не верят, кажется, даже пропагандисты, а состояние так и не приватизированных «промышленных гигантов» плачевно. Экономике нужен новый бустер для роста, локальное чудо, не зависящее от прихотей России. Кажется, правительство поверило в то, что таким чудом может стать IT-индустрия, ориентированная на глобальный рынок. Сегодня в ней занято всего 30 тыс. человек — показатель небольшой для страны с девятимиллионным населением. Краткосрочная задача декрета — довести этот показатель до 100 тыс. и обеспечить ежегодный приток в Беларусь $3 млрд. поступлений от продажи программных продуктов.
Вроде бы, все хорошо: правительство заточилось создать эдакий Сеул в центре Европы. Однако вокруг этого Сеула, заповедника свободных рыночных отношений, продолжит действовать все та же прежняя система. Взять, например, суд. Вроде бы, никакого отношения к свободам декрета «О цифровой экономике» белорусский суд не имеет. Однако — случись любое недопонимание, любая претензия со стороны государства, и «разруливать» её придется в том самом суде, про приговоры которого много интересного могут рассказать международные правозащитные организации. Цель декрета — как будто бы обещать, что «до суда не дойдет», что IT-предприниматели будут существовать в наполненном благодатью пузыре, свободном от судов и контролёров (в Беларуси это отдельная многочисленная социальная страта). Но вы чувствуете этот холодок беспокойства, правда?
Когда я перечитываю прекрасные нормы белорусского декрета «О развитии цифровой экономики», я вспоминаю про феномен НЭПа. Новая экономическая политика, принятая в Советской России в 1921-м году, тоже либерализировала правила игры, отменила экспроприации и продразверстку, принятые в годы военного коммунизма и даже привела к появлению класса «советских предпринимателей» или «нэпманов». Обеспечив кратковременный экономический рост, она закончилась национализацией частных активов и уничтожением «нэпманов» как класса. Благодаря НЭПу, комиссары в 1927-м году точно знали, к кому идти с обысками.
НЭП был историей с печальным концом. Историей о том, как получившая свободу маленькая часть большой несвободной системы была сожрана логикой окружавшей её «страны Советов». Однако мне хочется быть оптимистом. Ведь есть и другие примеры — Политика реформ и открытости в Китае, модернизация Сингапура под руководством Ли Куан Ю, точечные либеральные меры в Мьянме, которые привели к полному преображению этой страны. Мне хочется верить, что, увидев успехи получившей карт-бланш IT-индустрии, Беларусь решит распространить свободы и на другие отрасли. В этом случае однажды дойдет и до полноценных политических реформ.
