Особенностью проведения этой реформы в Украине, как, впрочем, и других, является то, что контролем за этим процессом занимается целый ряд общественных организаций: Центр политико-правовых реформ (ЦППР), Центр демократии и верховенства права, Фонд Де-юре. Эти организации сейчас входят в ассоциацию «Реанимационный пакет реформ» (РПР) — коалицию общественных организаций, которая была создана как коалиция экспертов в 2014 году, а к настоящему времени стала коалицией общественных организаций и занимается адвокацией и лоббированием всех реформ, которые сейчас происходят в Украине, в том числе и судебной.
Реформа идет непросто. Почему?
Что изменилось за прошедший год? Какие успехи и неудачи в области этой реформ? Как влияют на процесс структуры гражданского общества? Рассказывает Роман Куйбида, кандидат юридических наук, заместитель председателя правления ЦППР, главный эксперт группы судебной реформы РПР.
Роман Куйбида.
«Начало прошлого года вызвало больше оптимизма, чем нынешняя ситуация. В прошлом году мы входили в процесс имплементации нового законодательства, по моему мнению, очень хорошего. Были даже внесены изменения в Конституцию. Новые законы предусматривали: создание нового Верховного суда; все судьи должны были пройти квалификационные оценки с привлечением представителей общественности; если судья не доказал законность происхождения своего имущества или имущества семьи, он должен был быть уволен; назначение на любую судейскую должность — только через конкурс. Открывались хорошие перспективы.
Что ж, создание нового Верховного суда состоялось, начался и процесс квалификационного оценивания, его должны пройти более 5000 судей.
Часто как о позитиве говорят о том, что состав нового Верховного суда лучше предыдущего. И это, наверное, так. Но огорчает, что конкурс судей происходил со значительными нарушениями. Результаты его непрозрачные. Часть конкурса была открытой, мы могли увидеть, например, собеседования с кандидатами, но нет никакой корреляции между тем, что мы могли увидеть на этих собеседований и тем, какие результаты конкурса. Допускались манипуляции.
В процессе отбора принимал участие Общественный совет добропорядочности (ОСД), я являюсь его членом. ОСД создан согласно закону, в него входит 20 лиц. Членов Совета назначали из числа ученых, адвокатов, правозащитников и журналистов представители общественных организаций, которые должны были соответствовать суровым требованиям: иметь не менее 2 лет опыта работы в области юстиции, иметь рекомендацию международной организации, пройти аудит. Нужно было также подать электронную декларацию доходов. Работа в Совете чисто волонтерская, она никак не оплачивается. Работа там очень напряженная.
Так вот, приблизительно 25 процентов судей нового состава Верховного суда получили негативную оценку Общественного совета добропорядочности, но эти выводы были проигнорированы Высшей квалификационной комиссией (ВКК), которая во многих случаях манипулятивно определила состав суда. Примерно четвертая часть судей — это ученые и адвокаты. А другие — судьи, работавшие судьями и раньше. Очень хотелось бы верить, что новые судьи Верховного суда из числа ученых и адвокатов станут мотором, двигателем изменений. Но их критически мало.
На заседании Верховной квалификационной комиссии, которая отбирает судей для Верховного суда, всегда присутствовали представители Общественного совета добропорядочности. В данном случае — Роман Куйбида.
Высшая квалификационная комиссия судей и Высший совет юстиции были созданы заново после Майдана, и тогда создавалось впечатление, что они будут работать по-новому. Но так не случилось, все осталось по-прежнему, так как большинство в составе этих органов — старые судьи.
ОСД приостановил свое участие в квалификационной оценке, так как Высшая квалификационная комиссия сделала все, чтобы деятельность ОСД не имела влияния на результаты. Процесс оценивания направлен на то, чтобы оставить всех судей на своих местах. Например, на уровне местных и апелляционных судов после тестов и практических заданий было отклонено лишь примерно 0,5 процента судей, еще где-то 2,5 процента отсеиваются по результатам собеседования. Это критически мало для страны, имеющей самый низкий уровень доверия к суду в Европе.
Видя, что наша деятельность идет в корзину, мы приняли решение, что не будем своим присутствием легитимизировать результат. Мы видим, что представители ВКК ездят по международным форумам и прикрываются нами для того, чтобы показать, как хорошо идет у нас судебная реформа. А на самом деле это не так.
Международные же структуры, вместо того чтобы контролировать процесс имплементации, просто выделяли на него средства, и поэтому сейчас кое-какие из них пытаются даже адвокатировать происходящее.
Пока не удалось преодолеть конфликт между судьями и обществом, которое хочет видеть других судей. Совместного решения нет. Общественное мнение игнорируется. Очищения судейского корпуса не происходит, несмотря на то, что большое количество судей ушло в отставку. Восстановления доверия к судам в обществе не наблюдаем. Форма другая, но содержание остается почти таким же. На этом этапе политического развития такой эволюционный путь будет сохраняться, и он не даст необходимых быстрых результатов.
На перспективу мы прорабатывали вопрос антикоррупционного суда. Он нужен, так как дела топ-коррупции, которые расследует Национальное антикоррупционное бюро, передаются в обычные суды, а последние просто затягивают их рассмотрение. Сейчас этот законопроект уже в парламенте. И здесь важно добиться, чтобы судьи антикоррупционного суда были отобраны честно — для этого даже планируется привлекать представителей международных организаций.
Заседание Общественного совета добропорядочности
Новый институт, который сейчас вводится в судебную систему Украины, — это конституционная жалоба. Ранее к Конституционному суду могли обращаться лишь отдельные субъекты, например, депутаты, омбудсмен — небольшой круг. Теперь появилась возможность обращаться любому гражданину, при условии, если он пройдет все инстанции общих судов. В прошлом году люди начали подавать такие жалобы, их уже накопилось много, но ни одна пока не рассмотрена. В Конституционном суде долгое время был кризис, обусловленный противостоянием между старыми и новыми судьями. За минувший год было принято лишь три решения. Теперь, с приходом нового председателя Конституционного суда, эти процессы пошли быстрее.
В минувшем году мы совместно с другими организациями осуществили исследование того, как война на востоке повлияла на правосудие. Мы хотели определить, насколько судебная система может справляться с вызовами, которые выплыли после оккупации Донбасса. Государственные органы были оттуда эвакуированы, хотя многие чиновники остались и на оккупированных территориях. Государство пошло двумя путями: изменило подсудность некоторых дел, хотя суды, которые там были, прекратили свою работу. Судьям дали возможность перевестись в другие суды. Другой путь — на уровне региональных судов, которые были переведены на неоккупированные территории. Окружные и апелляционные административные и хозяйственные суды, а также апелляционные общие суды переехали. То есть государство смогло обеспечить функционирование судов на неоккупированной территории, но при этом утеряно большое количество дел — они остались в оккупированной части. Это создало большую проблему. Например, люди находятся под стражей здесь — а материалы все там, то есть формально оснований для содержания их под стражей нет. Обычно, когда невозможно было восстановить материалы дел через электронную систему — их вынуждены были отпускать. Также много осужденных осталось там, их не перевели. Только теперь, с помощью усилий омбудсмена, до 200 людей, содержавшихся там, переведены сюда. При этом учитывалось желание самих осужденных. Подобных проблем много.
Одна из самых больших выявленных нами проблем — это зависимость тех судей, которые вершат правосудие в прифронтовой зоне, от властей так называемых ДНР и ЛНР. У судей там остались семьи, имущество, и они выносят большое количество оправдательных приговоров в отношении так называемых сепаратистов. Они постоянно ездят туда, и для них пропуск — это вот такие оправдательные приговоры. Есть случаи, когда «неугодных» сепаратистам судей задерживали. Многие считает, что если бы там, в прифронтовой зоне, работали люди, не зависящие от властей оккупированных территорий, то приговоры были бы иными.
Мы не исследовали пока состояние квази-правосудия на оккупированных территориях, но это стоит сделать, с расчетом на то, что их деокупация все же произойдет. Ведь тогда возникнет еще больше проблем. Сомнительно, что Украина автоматически признает решения этих квази-судов. Тогда что, например, делать с людьми, которые там отбывают наказание? Эти дела нужно будет пересматривать. Огромный пласт проблем, на которые надо своевременно подготовить ответы.
Еще одно исследование, которое мы провели — это мониторинг судебных заседаний. Мы охватили 1400 судебных заседаний. Благодаря мониторингу мы попытались сделать срез того, как функционируют суды с точки зрения таких принципов, как публичность, соблюдение равенства и беспристрастности, этичности судей. Вывод — почти в половине дел наблюдатели оценили судебный процесс как безупречный, где 47 процентов — с незначительными нарушениями, но в 5 процентах случаев выявлены грубые нарушения. При этом следует иметь в виду, что, если присутствуют посторонние лица, судьи ведут себя правильнее, чем на заседании без присутствия посторонних. Результаты этого мониторинга мы уже представили и ключевым судейским органам, и кандидатам на должность судьи, в скором времени ждем реакции на рекомендации мониторинга. Большинство рекомендаций можно выполнить и без внесения изменений в законодательство».
