flickr.comflickr.com
Бывший министр иностранных дел Польши Радослав Сикорский в книге «Польша может быть лучше» рассказал о закулисье польской дипломатии. Около десятка страниц в книге посвящены Беларуси, пишет Радио «Свабода».
Пост главы МИДа Сикорский занимал дольше, чем кто-либо из его предшественников в послевоенной Польше — 7 лет. И первой преградой на его пути к этой должности, как описывает Сикорский, стала именно Беларусь.
Президент Лех Качиньский в 2007 году не хотел утверждать Радослава Сикорского во главе МИД из-за его подхода к задержанию белорусского шпиона. Сикорский, который до того как стать министром иностранных дел в либеральным правительстве «Гражданской платформы» являлся министром обороны в правительстве консервативного «Права и справедливости», хотел сначала провести с белорусскими спецслужбами операционную игру, чтобы задержать шпиона лишь в крайнем случае. Президенту Леху Качиньскому это предложение не понравилось. Но в итоге он согласился.
В своей книге Сикорский описывает свою роль в урегулировании конфликта в Украине, объясняет, почему нужен Евросоюз, грозит ли Европе Россия, и может ли она рассчитывать на США.
Наряду с описаниями встреч с Хиллари Клинтон, Сергеем Лавровым, Ангелой Меркель и Виктором Януковичем Сикорский подробно рассказывает о своих попытках демократизировать Беларусь.
С согласия Радослава Сикорского сайт Радио «Свабода» опубликовал выдержки из его книги.
«Поляки близки белорусам как никакой другой народ»
«Каждый поляк, имевший возможность посетить эту страну, не мог не заметить ощущения близости. Не раз во время переговоров с белорусами, я ловил себя на мысли, что если со стола переговоров убрать флаги, то по лицам политиков нельзя было бы угадать, кто там поляк, а кто белорус. В моем случае это ощущение было еще большим. Девичья фамилия моей мамы Пашкевич, и ее предки эмигрировали после восстания 1863 года из-под Столбцов (ныне райцентр Минской области). Впрочем, и предки моей жены, Энн Эплбаум, по линии ее отца Харви, также родом из Беларуси. Они эмигрировали в последнее десятилетие XIX в. из Кобрина, убегая, вероятно, от призыва в царскую армию. Когда мы с Энн посетили Кобрин в 1990 году, то нам рассказали, что последний еврей в Кобрине носил фамилию Яблонский. Я думаю, что такая же ситуация в тысячах польских семей.
Нас объединяет и история. Беларусь сильно пострадала во время Второй мировой войны. Ее военные потери (не считая евреев) были пропорционально больше и составили даже четверть населения. Это значительно больше, чем в Польше. Следует также помнить, что самые кровопролитные военные действия происходили именно на территории восточной Польши, Беларуси и Украины. Не каждый знает, что палачи мирного населения во время Варшавского восстания, печально известный полк SS Dirlewanger, учились своим преступным методам в Беларуси. Так же как мы мечтали о приходе освобождения из союзнического Лондона, так и они (белорусы. — РС) могли мечтать об освобождении, но с Востока».
«Лукашенко — автократ, но не марионетка Кремля»
«Беларусь, конечно, это диктатура. Как часто бывало в странах, освобождавшихся от советского ярма, первая демократическая команда в этой стране пыталась установить демократию, одновременно прервав десятилетия русификации. Попытка научить разговаривать по-белорусски русскоязычное большинство могла тому не понравиться, что и развязало руки советскому человеку, который был плоть от плоти колхозной номенклатуры. Лукашенко низверг зарождавшуюся демократию и захватил полноту власти на волне борьбы с коррупцией, выражавшейся в том, что кто-то построил себе забор вокруг дома за 100 долларов. Лукашенко — автократ, но не марионетка Кремля, и он не всегда пляшет так, как хочется Путину. Когда-то я сказал Сергею Лаврову, что, по нашим подсчетам, открытые и скрытые субсидии режиму Лукашенко обошлись России на тот момент в сумму около 100 миллиардов долларов. «Если бы только», — вздохнул Лавров».
«Беларусь, без сомнения, это реальное государство»
«Беларусь, без сомнения, это реальное государство, только с гораздо меньшим полем для манёвра, чем в Польше, но со стремлением оставаться суверенным. Белорусская диктатура довольно эффективна не только в преследовании оппозиции, но также в поддержании уровня дорог и качества государственной документации. Как всякий диктатор, Лукашенко пользуется жесткими методами и бывает безжалостным. Грубо говоря, это государство, которое действует методами преследования и создания препятствий своим оппонентам. Убивает и сажает (а скорее, убивало и сажало) в розницу, а не оптом».
«Если бы у россиян была альтернатива Лукашенко, то они бы ею воспользовались»
«Лукашенко — это оригинал. Трудно отрицать, что он обладает политической мобильностью, но его строптивость — в зависимости от настроения или новой политической идеи — создает проблему как для России, так и для Запада. У меня не раз складывалось впечатление, что если бы у россиян была альтернатива Лукашенко, то они бы ею воспользовались».
«У Лукашенко врожденный политический талант»
«Когда-то Александр Квасьневский выражал сожаление в разговоре со мной, что он не инвестировал в Лукашенко столько, сколько в сменяющих друг друга президентов Украины. Он считал, что недооценил его, и что, возможно, Лукашенко удалось бы вовлечь в европейскую орбиту, в определенном смысле европеизировать. Думаю, что это были беспочвенные надежды. Это политическая фигура совсем иного сорта. Стиль его политики абсолютно советский и провинциальный. Но бесспорно, у него есть врожденный политический талант.
Западноевропейская политическая сцена не очень-то понимает, что происходит с Беларусью, но доказательством тому, что стабильность и предсказуемость — это козыри, пусть будет факт, что Беларусь имеет больше иностранных инвестиций, чем Украина с ее гораздо большей численностью населения.
Шанс «втянуть» Лукашенко в западную орбиту казался мне минимальным. Но я считал, что многое можно выиграть уже на одной игре с ним. Помочь Лукашенко в его препирательствах с Москвой и увеличить российские издержки, направляемые на доминирование над Беларусью».
«Россия была готова поддержать в какой-то степени европеизацию Беларуси»
«Россияне воспринимают Беларусь как своего подопечного. Своенравного, но все же подопечного. Для них это стратегическая территория, без которой их система противовоздушной обороны не сможет действовать, иначе воздушные ворота в Москву оказались бы открыты. С российской точки зрения Беларусь — ключевой фактор для российского эксклава в Калининградской области. Россия также имеет свой интерес в оживлении белорусской экономики — субсидии неэффективному государству весьма дороги, а у России немало интересов и помимо Беларуси. Поэтому российский интерес в Беларуси состоял в том, чтобы Лукашенко, удерживая Беларусь в зоне их влияния, оставался более предсказуемым и дешевле стоил.
Для этого они были готовы поддержать в какой-то степени европеизацию Беларуси. А в интересах Европы как раз таки важна европеизация Беларуси, которая бы в долгосрочной перспективе привела и к демократизации. Можно было рассчитывать, что контролируемое сближение с Европой перейдет в процесс настоящих перемен в обществе. Казалось, что это поле для игры».
«Атмосфера была благоприятная, особенно после ужина с печенью зубра»
«Начало было многообещающее. Уже некоторый срок на нашем столе лежало предложение двусторонней встречи. Я хотел, чтобы место встречи было символично, и предложил Вискули в Беловежской пуще. Не скрываю, что мне было интересно, как выглядит место, где подписывали договор о распаде СССР. На мое удивление, белорусская сторона не только согласилась, но даже подготовила специальную площадку для посадки вертолета, чтобы я мог прилететь прямо из Варшавы.
Мы полетели на одном из старых Ми-16. Что интересно, несмотря на мои старания рассмотреть границу, мне не удалось уловить тот момент. В деревнях те же самые деревянные хатки фронтоном к дороге. Дворец внутри выглядел так, как будто Ельцин, Кравчук и Шушкевич покинули его за день до нашего приезда. Пустые комнаты, неудобные кресла, позолоченные столы — всё в том стиле, который коммунисты считали аристократическим шиком.
С министром Мартыновым мы познакомились в ходе многосторонних встреч, а на этот раз мы вели долгую беседу в «лесничевке» неподалеку от дворца. Атмосфера была благоприятная, особенно после ужина, поскольку в меню была даже печень с зубра, что я тогда счел дружелюбным жестом. И только спустя несколько месяцев, когда я рассказывал о разговоре одной значительной белорусской оппозиционерке, она посмотрела на меня с беспокойством и сказала, что белорусских зубров отстреливают в связи с туберкулезом. Но тогда еще можно было надеяться на успешное начало».
«Белорусы — несмотря на диктатуру — хотели бы вырваться из роли подопечного своего восточного соседа»
«Мы предложили Беларуси возможность участия в европейских программах и польскую поддержку. Должен признать, что белорусские предложения всегда были профессионально подготовлены и в принципе реализовывались согласно договоренностям. Это только доказывало, что белорусы — несмотря на диктатуру — хотели бы вырваться из роли экономического и стратегического подопечного своего восточного соседа. У них действительно были сильны российские влияния, и они должны были серьезно подходить к каждому шагу. Мы решили усилить наше предложение».
«Речь шла не о свержении. Нам хватило бы хоть какого-то жеста»
«Появился повод проверить истинные намерения. Приближались парламентские выборы 2008 года, которые, правда, имели меньшее значение, а после президентских в 2010 году — можно было бы дать понять Лукашенко: перестань, останови репрессии и хотя бы символически иди в направлении демократии, и это будет оценено. Речь шла не о свержении президента, а о долгосрочной перспективе движения к демократии. Евросоюзу и Польше хватило бы хоть какого-то жеста. Говоря прямо: мы ожидали, что уровень фальсификаций на президентских выборах будет меньше. Лукашенко должен был показать, что он не считает себя пожизненным диктатором. Я убедил в этой идее и немцев, чтобы это не выглядело как односторонняя инициатива».
«Подчиненные Лукашенко живут в сильном страхе перед его эмоциональными взрывами»
«Перед самыми президентскими выборами вместе с немецким министром иностранных дел Гидо Вестервелле мы поехали непосредственно на переговоры с президентом Лукашенко. Это стихийная личность. Его подчиненные живут в сильном страхе перед ним и его эмоциональными взрывами. Поэтому говорил прежде всего Лукашенко. Между прочим, о том, что надеется на этот раз на поддержку 60—70%, что можно было воспринять как предложение нам, но, конечно же, недостаточное. Однако была еще и такая интересная часть разговора. До встречи мы договорились с Гвидо, что он упомянет о правах этнических меньшинств, а я о правах сексуальных. Сегодня отношение к сексуальным меньшинствам стало лакмусовой бумажкой, показателем толерантности общества».
«Пи…сов надо держать в резервациях»
«Гвидо Вестервелле сдержал слово и упомянул о правах этнических меньшинств, в том числе поляков. А Лукашенко на это: «Почему вы спрашиваете меня о поляках? Я же люблю своих поляков. Мои поляки — это мои самые преданные избиратели. И я хочу, чтобы поляки в Беларуси имели такие же права, как и все остальные граждане». Это, конечно, можно было воспринять как обещание, но и как угрозу — белорусские граждане имеют не много прав.
Согласно договоренности, я упомянул о сексуальных меньшинствах. Лукашенко посмотрел на меня как на безумного и через минуту говорит с нотой удивления: «Но у нас в Беларуси нет никаких сексуальных меньшинств». «Понимаю, господин президент, Беларусь, конечно, имеет свою специфику. Но гипотетически, если бы в будущем в Беларуси появились какие-то сексуальные меньшинства, то вы будете относиться к ним толерантно, правда?» Лукашенко смотрит то на меня, то на Вестервелле и, качая головой, снисходительно улыбаясь, говорит: «Ну не знаю, не знаю… А… лесбиянки пусть будут, даже можно посмотреть. Но пи…сов надо сажать в автобусы, вывозить за город, и будем держать их там в резервациях». На тот момент я знал, что министр иностранных дел Германии будет в белорусском вопросе на моей стороне до конца работы на своем посту».
Подслушанный разговор белорусских министров
«Было очевидно, что подчиненные Лукашенко забыли ему сказать, что Вестервелле открыто признается в том, что он гей и много лет живет с постоянным партнером. Примечательно, что вместе с Гвидо мы услышали приватную беседу двух белорусских министров на эту тему. Ее содержание можно было бы суммировать фразой «И что этот лопух снова наговорил»».
«Лукашенко тщательно ликвидирует российскую агентуру»
«Парламентские выборы закончились полным поражением оппозиции, но им, по крайней мере, дали частично выступить в СМИ. Но результат не оставлял сомнений. В последующие месяцы Лукашенко маневрировал, то и дело демонстрируя свою независимость от России. Хотя бы тем, что он сдержал обещание Евросоюзу не признавать государственность Южной Осетии и Абхазии, провозгласивших независимость после войны с Грузией.
Ни для кого не должно быть секретом, что у России в Беларуси больше влияния, чем у ЕС. Это целых 300 лет присутствия. Тесное переплетение военных элит, которые на учениях опробуют разного рода военные сценарии. Хотя и здесь доверие неполное, так как Беларусь не получила от России боевых самолетов, о которых просила, а россияне, тем временем, не получили право базирования своих авиационных сил на ее территории. В спецслужбах Лукашенко тщательно ликвидирует российскую агентуру, опасаясь, что именно в России могут принять решение о его свержении».
«Политика Лукашенко работает, но консервирует зависимость»
«Ликвидировав школы с белорусским языком обучения, Лукашенко одновременно пытается договариваться с Ватиканом, чтобы открывались белорусские семинарии и чтобы белорусы, а не приезжие из Польши, становились католическими священнослужителями. Ватикан, наконец, соглашается на отказ от польского в пользу белорусского. Маневрировать между Россией и ЕС, несомненно, у Лукашенко получается. Это работает. Но такая политика консервирует экономическую и политическую систему, которая и является источником отсталости, и в результате — зависимости».
«Если бы газ в ямальском газопроводе плыл в другом направлении, то мы бы были союзником Польши, а не России»
«Несмотря на всю тактическую мобильность, сама суть лукашизма — из-за запаздывания экономической и общественной модернизации Беларуси — оставляет эту страну в вассальном положении. Если бы Беларусь имела современную экономику, зависимость от российских поставок была бы для нее тем, чем и для Польши, — болезнью, а не цепями. Один из белорусских министров сказал мне однажды: «Если бы газ в ямальском газопроводе плыл в другом направлении, то мы бы были союзником Польши, а не России». Жаль, что в Польше не удался проект добычи в больших объемах сланцевого газа».
«Лавров обещал признать выборы, даже если победит оппозиция»
«Я разговаривал в Варшаве с Сергеем Лавровым, и ответные сигналы были понятны — Россия так же хочет, чтобы Лукашенко стал мягче, чтобы стоил меньше и не доставлял столько беспокойства. Когда мы были с Гвидо в Минске, до выборов оставалось меньше двух месяцев. Спустя несколько недель я разговаривал в Королевских Лазенках с Лавровым. Во время беседы в кабинете короля Станислава с глазу на глаз Лавров пообещал: «Россия признает результат президентских выборов в Минске, даже если выиграет кандидат оппозиции».
«Для России Некляев мог быть спокойной и предсказуемой альтернативой»
«Это было интересно, поскольку главным кандидатом оппозиции стал на то время лидер движения «Говори правду», поэт и наполовину русский Владимир Некляев. Это был кандидат, который бы покончил с диктатурой в Беларуси, но который мог бы быть гарантией для России, что они сохранят там нормальные отношения и значительное влияние. Некляев не хотел дразнить Россию, избегал этого и понимал, что Беларусь может рассчитывать только на постепенную европеизацию, а не стремительное сближение с NATO. Для России он мог быть спокойной и предсказуемой альтернативой».
«За разгоном акции после выборов 2010 года могла стоять Россия»
«Выборы были сфальсифицированы, как обычно, а протестующих разогнали. На сегодня кажется, что решение об этом приняли в Москве или, по крайней мере, под ее влиянием. За десять дней до выборов, излучая улыбки, Лукашенко выступил с Путиным на совместной пресс-конференции.
Не впервые обнаружилось, что российский МИД является реализатором, а не инициатором российской внешней политики. Министр Лавров мог, конечно, ввести меня в заблуждение, но не очень понимаю зачем, если его профессия — открыто представлять российскую позицию. Я придерживаюсь мнения, что, разговаривая со мной в Королевских Лазенках, он еще не знал принятого в Кремле решения».
«Демократизация и европеизация Беларуси может наступить лишь тогда, когда сменится власть в Москве»
«Лукашенко продолжает вести свою игру. С одной стороны, он не признает аннексию Крыма, а с другой, дает россиянам крупную авиабазу. Однако во времена, когда доктрина российского собирания земель перешла их вербального в реальное, белорусам следовало бы побеспокоиться о будущем Витебска, который в начале существования СССР входил именно в состав РСФСР. Боюсь, что демократизация и европеизация этой страны может наступить лишь тогда, когда сменится власть в Москве. Или если Россия ослабнет, например в случае если она проиграет войну своему другому соседу».
